Он испытующе посмотрел на меня.

— Я не знаю, я уже говорила об этом! Я ничего не помню!

Моран встал и прошелся по камере, подошел к окну. Раздался тихий шелест, и в окно влетел ворон, в клюве он держал крохотный сверток. Моран взял сверток из клюва, бегло прочитал и убрал в складки плаща. Он почесал ворона по голове, а птица, издав странный утробный звук, села ему на плечо и посмотрела на меня. Глаза ворона ярко сияли синим пламенем.

Мужчина и ворон уставились на меня. Их взгляды были в чем-то похожи: внимательные, холодные и завораживающие.

— Скажи мне, что ты помнишь? — произнес Моран.

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох-выдох. Меня тревожил этот человек, и его ворон тоже. Чувствовала себя глупо.

— Помню, — тихо сказала я, не открывая глаз, — что была дома, у себя на кухне. Я завтракала… А дальше мои воспоминания обрываются, словно… словно их вырезали из моей памяти. Через мгновение я уже оказалась в том лесу. Такое ощущение, что я уснула дома, а проснулась уже здесь, в вашем мире.

Хотела бы я вспомнить, как оказалась в этом мире. Казалось, что именно в этом кроются все ответы, в том числе и тот, как спастись.

Но увы.

— Ты кричала, так? — голос Морана был на удивление успокаивающим.

Мои веки дрогнули, но глаза я так и не открыла.

— Да, — сказала я чуть тише, — кричала, что я в другом мире.

— Откуда ты знала это? Как поняла? — его интонация стала чуть настойчивее.

Я распахнула веки. Моран неподвижно сидел и внимательно смотрел на меня. Изучал.

— Не знаю, я просто была уверена, вот и все. Да и к тому же рядом летали существа, которых в моем мире просто быть не может. Все здесь выглядит иначе. Это чувствуется.

Моран снова сел на табурет. Его ворон пронзительно смотрел на меня. Не у каждого человека такой осмысленный взгляд, как у этой птицы.

— Твой мир сильно отличается от нашего?

— Да.

— Какая магия там преобладает? — Моран скрестил пальцы рук. Пальцы у него были длинные, и я на несколько секунд зависла, глядя на его ладони. Черт знает что творилось со мной в присутствии этого человека. Он меня и успокаивал, и волновал одновременно.

«Наверное, так влияет его магия на меня», — подумала я, а вслух сказала:

— В нашем мире нет магии. Вообще. Есть наука, технический прогресс и ни капли волшебства.

Моран хмыкнул и некоторое время молчал. У меня было к нему много вопросов, но отчего-то я робела и тоже хранила молчание.

— Твоя семья, наверное, очень волнуется, — неожиданно произнес он, — кто ждет тебя дома?

— Никто. У меня нет семьи, — сухо ответила я и отвернулась к окну. Разговаривать об этом не хотелось. Жаль, что нельзя превратиться в птицу и улететь куда-нибудь.

Моран нахмурился и задумчиво потер подбородок.

«Он слишком много хмурится», — пронеслось в моей голове, и я удивилась этой мысли. Внезапно стало интересно, какая у него улыбка.

— Мне очень жаль.

Я удивленно заморгала.

— Спасибо, — сказала я и слабо улыбнулась, — хоть кто-то сказал мне доброе слово в этом мире. Как долго меня будут держать здесь?

— До тех пор, пока мы не выясним все обстоятельства, до тех пор, пока не узнаем истину, — медленно произнес Моран, задумчиво стуча по столу пальцами, — пока это все, что я могу сказать тебе.

Я хотела спросить, про то, что будет потом, когда все выяснится, но внезапно произнесла совсем другое:

— Кто такой хранитель? Кажется, он главный и его все боятся.

Глаза Морана сверкнули веселой искоркой, но он ответил тем же серьезным тоном:

— Его боятся далеко не все. Хранитель — тот, кто охраняет и возглавляет Цитадель света и все, что она собой олицетворяет. Хранитель отмечен светом высших. С помощью магической силы и знаний он защищает мир от хаоса и тьмы. И этот человек — я.

Я застыла. В груди что-то замерло и, с громким ударом сердца, перевернулось. Моя интуиция затрепетала подобно птице в клетке. В глазах потемнело. И где-то на задворках сознания чей-то голос произнес: «Опасайся его. Опасайся хранителя».

Я встряхнула головой, желая отогнать эти странные мысли. Видимо, сказывалось пребывание взаперти.

— О, — неуверенно произнесла я, — так, значит, это тебя я должна благодарить за столь гостеприимный прием.

Я обвела красноречивым взглядом тесную камеру и почувствовала на себе пристальный взгляд Морана. В его ледяных глазах угадывалось что-то вроде любопытства. Так смотрят орнитологи на птиц. Или натуралисты на бабочек.

Он изучает меня, поняла я, и мне стало не по себе.

Неожиданно Моран приблизился ко мне настолько близко, что я почувствовала его дыхание. Он внимательно смотрел мне в глаза и слегка нахмурился.

— Странно, — задумчиво произнес он, — в первую встречу мне показалось, что у тебя серые глаза. Но сейчас они темно-зеленые…

Меня накрыла очередная волна предчувствия. Дурного предчувствия. Перехватило дыхание.

— Не показалось, — тихо ответила я, — это у меня с рождения.Глаза меняют цвет в зависимости от настроения или освещения. Бабушка шутила, что у меня глаза-хамелеоны.

Вспомнив бабулю, я загрустила. Именно ее чаще всего не хватало. А сейчас особенно.

Моран шумно выдохнул и отошел от меня.

— В моем мире это верный признак искры, — произнес он, — и все же никаких магических сил в тебе нет. Это странно.

Он переглянулся с вороном. Я вообще очень сомневалась, что этот ворон — просто птица. Он выглядел мудрым и немного пугающим.

Я пожала плечами. Жаль, что у меня нет этой пресловутой искры. Было бы легче, наверное, сбежать.

— Но я не из вашего мира, — с нажимом сказала я. — Может, для вашего мира это странно, а для моего — норма. Просто физиологическая особенность и не более.

— Слишком много странностей, — задумчиво произнес Моран и посмотрел на ворона. Тот едва заметно кивнул, — да. Пора.

Последние слова были сказаны ворону. Моран развернулся и подошел к двери, которая все это время была распахнутой.

— Ты права, — сказал он, обернувшись, — мы не проявили к тебе должного гостеприимства. Пора это исправить.

Он уже было отвернулся, но я громко окликнула его.

— Моран! А ты можешь вернуть меня домой, в мой мир?

Я с надеждой смотрела на его широкую спину.

— Нет.

Он развернулся и вышел за дверь, оставив ее широко открытой.

Не успел выйти Моран, как в камеру ворвался Галвин, довольный как кот, объевшийся сметаны.

— Лиза, — воскликнул он и указал рукой на выход, — идем! Мне велено отвести тебя в другие покои.

Он перешел на сбивчивый шепот.

— Ох, что сейчас творится в Цитадели! Хранитель только вернулся из заграничной поездки и страшно зол. Представляешь, оказывается, его прислужники неверно поняли и заперли тебя здесь, в этой жуткой камере. А должны были поселить в другом месте. Там тебе понравится больше, — он широко улыбнулся, — а еще он узнал, что я проник к тебе. Разумеется, узнал, он же хранитель! И отправил именно меня проводить тебя в комнату. А я так боялся, что меня накажут за это. Так, иди за мной и ничего не бойся!

Я слушала его рассказ с улыбкой. Такой милый юноша. И принес мне первую хорошую новость. Гляди, все скоро и наладится.

Мы долго петляли по бесконечным коридорам, проходили через десятки дверей. И, наконец, вышли в просторный светлый зал, в каждой стене которого было по две двери. Галвин объяснил, что во многих залах испокон веков именно восемь дверей, либо восемь окон. А крепостные стены, как и камень, из которого сложены башенки и дворец, пропитаны магией.

«Восемь — сакральное число», — многозначительно сказал он, проведя меня через одну из дверей.

Масштабы Цитадели поражали воображение. Это был не просто пресловутый замок с хозяйственными постройками, нет! Больше Цитадель напоминала небольшой такой городок.

Пока мы шли, Галвин вполголоса рассказал, что Цитадель света была построена в далекие времена, еще до того, как образовались многие нынешние королевства. Она стала средоточием магии и мудрости. А также защитой от хаоса, пришествие которого предсказывали многие пророки.