– Потерялась, – ответил Бао-юй.

– Опять куда-нибудь ходил, она у тебя выпала, а кто-то нашел, – высказала предположение Сян-юнь. – Посчастливилось кому-то.

– Это еще неизвестно! – перебила ее стоявшая рядом Дай-юй и холодно усмехнулась. – Потерял ли он или отдал кому-нибудь на украшения?

Бао-юй ничего не ответил.

По обе стороны зеркала стояли туалетные коробки, он взял одну из них и стал вертеть в руках. В коробке оказалась баночка с помадой. Бао-юй незаметно вытащил ее и хотел подкрасить себе губы, но заколебался, опасаясь, что Сян-юнь станет браниться. И как раз в тот момент, когда он пребывал в нерешительности, Сян-юнь, стоявшая у него за спиной, протянула руку через его плечо и так хлопнула Бао-юя по руке, что он уронил баночку с помадой.

– Ты все такой же! – воскликнула она. – И когда ты только оставишь свои повадки?

Едва она это произнесла, как на пороге появилась Си-жэнь. Бао-юй был уже умыт и причесан, и ей ничего не оставалось, как удалиться и заняться собственным туалетом. Вскоре к ней в комнату вошла Бао-чай и спросила:

– Куда ушел брат Бао-юй?

– Да туда же! – усмехнулась Си-жэнь. – Разве он станет сидеть дома?

Бао-чай сразу догадалась, где он. Си-жэнь тяжело вздохнула и добавила:

– Дружба с сестрами тоже должна иметь пределы – нельзя же днем и ночью болтать языком! Как его только ни убеждаешь, он все пропускает мимо ушей!

Услышав рассуждения Си-жэнь, Бао-чай про себя подумала:

«Я недооценивала эту служанку: судя по ее речам, она обладает кое-каким жизненным опытом».

Бао-чай присела на кан и не спеша завела беседу. Она начала выспрашивать Си-жэнь, сколько ей лет, откуда она родом. Она внимательно следила за речью и манерами Си-жэнь и проникалась все более глубоким уважением к ней.

Вскоре пришел Бао-юй, и Бао-чай поспешила удалиться.

– О чем это сестра Бао-чай так оживленно беседовала с тобой? – спросил Бао-юй, обращаясь к Си-жэнь. – Почему она так торопливо убежала при моем появлении?

Си-жэнь не ответила. Бао-юй повторил вопрос.

– Что ты у меня спрашиваешь? – не вытерпела наконец Си-жэнь. – Откуда я знаю ваши отношения!

Бао-юй удивленно взглянул на Си-жэнь и, заметив на лице ее необычное выражение, с улыбкой спросил:

– Почему ты опять рассердилась?

– Где уж мне сердиться? – усмехнулась Си-жэнь. – Но только прошу тебя больше ко мне не обращаться! Прислуживать тебе есть кому помимо меня, я тебе не нужна, так что лучше я уйду обратно к старой госпоже.

С этими словами она легла на кан и закрыла глаза. Изумленный Бао-юй не выдержал и стал просить прощения. Си-жэнь лежала с закрытыми глазами, словно не слыша его. Бао-юй растерялся, не зная что предпринять. В этот момент вошла Шэ-юэ, и он спросил у нее:

– Что случилось с сестрой Си-жэнь?

– Откуда я знаю? – ответила Шэ-юэ. – Сам подумай и поймешь.

Постояв еще немного в нерешительности, Бао-юй почувствовал себя неудобно.

– Не смотришь на меня – ну и ладно! – вскричал он. – Я тоже пойду спать!

Он спустился с кана, подошел к своей кровати и лег. Он лежал неподвижно и даже слегка похрапывал, и Си-жэнь решила, что он действительно уснул. Она потихоньку встала, взяла плащ и осторожно укрыла Бао-юя. Он недовольно забормотал и отбросил плащ, но по-прежнему лежал с закрытыми глазами, притворяясь спящим.

Си-жэнь догадалась, в чем дело, укоризненно покачала головой и с усмешкой сказала:

– Незачем сердиться. Отныне считай, что я немая. Больше никогда не скажу тебе ни слова. Согласен?

– А что такое я сделал? – приподнявшись на постели, спросил Бао-юй. – Опять ты меня упрекаешь? Что ж, упрекай! Но почему ты несколько минут назад не хотела со мной разговаривать? Когда я вошел, ты даже не взглянула в мою сторону и, рассерженная, легла на кан, а я не знаю – почему. А теперь ты говоришь, что я сержусь! Разве ты меня о чем-нибудь предупреждала?

– И ты все еще не понимаешь? – воскликнула Си-жэнь. – Ждешь, чтобы я тебе объяснила?

Пока они разговаривали, матушка Цзя прислала служанку звать Бао-юя к столу, и он отправился к бабушке. Наскоро съев чашку риса, Бао-юй поспешил вернуться в свою комнату. Си-жэнь спала на кане в прихожей, возле нее сидела Шэ-юэ и от нечего делать забавлялась игральными костями. Бао-юй прекрасно знал, что служанки связаны крепкой дружбой, и поэтому, даже не взглянув на Шэ-юэ, он отодвинул дверную занавеску и скрылся во внутренней комнате. Шэ-юэ вошла следом за ним, но Бао-юй вытолкал ее оттуда.

– Не смею вас тревожить! – насмешливо проговорил он.

Шэ-юэ, улыбаясь, вышла и послала к нему двух других служанок.

Бао-юй лег, взял книгу и углубился в чтение. Вдруг ему захотелось чаю. Он поднял голову и увидел возле себя двух девочек. Одна из них, которая на год или на два была старше другой, показалась ему привлекательной, и Бао-юй обратился к ней:

– В твоем имени случайно нет слога сян?[88]

– Меня зовут Хуэй-сян, – ответила та.

– А кто тебе дал такое имя?

– Меня сначала звали Юнь-сян, – пояснила служанка, – потом старшая сестра Си-жэнь переменила мне имя.

– Тебя бы следовало назвать Хуэй-ци[89], – раздраженно произнес Бао-юй, – и то это слишком мягко! А то «Хуэй-сян»!.. Сколько у тебя сестер?

– Четыре!

– Какая ты по старшинству?

– Четвертая.

– С завтрашнего дня пусть все тебя зовут – Сы-эр – Четвертая, – заключил Бао-юй. – Нечего выдумывать всякие Хуэй-сян, Лань-ци![90] Кто из вас достоин сравнения с подобными цветами? Не позорьте такие благозвучные имена!

С этими словами он приказал девочке налить чаю.

Си-жэнь и Шэ-юэ, находившиеся в передней и слышавшие этот разговор, зажимали руками рот, чтобы не расхохотаться.

Весь день Бао-юй не выходил из дому. Настроение у него было подавленное, и чтобы немного развлечься, он несколько раз принимался читать и писать. Никого из служанок он не впускал к себе и пользовался только услугами Сы-эр.

Сы-эр была хитра и, как только заметила, что Бао-юй охотно прибегает к ее услугам, пустила в ход всю свою ловкость и умение, чтобы завоевать его благосклонность.

За ужином Бао-юй выпил два кубка вина и немного повеселел. Если бы все шло как обычно, он бы непременно пошутил и побаловался с Си-жэнь и другими старшими служанками. Но сегодня он в одиночестве молча сидел возле горящей лампы, совершенно безучастный ко всему окружающему. Ему очень хотелось позвать служанок, однако он опасался, что они подумают, будто одержали над ним верх, возгордятся и начнут еще больше поучать его; а напускать на себя грозный вид хозяина и пугать их тоже казалось ему чересчур жестоким. Тем не менее он решил проявить упорство, желая показать служанкам, что, если даже они все умрут, он сумеет обойтись без них. При этой мысли всю его печаль как рукой сняло, и на смену пришло чувство радости и удовлетворения. Он приказал Сы-эр снять нагар со свечей и подогреть чай, а сам взял «Канон „Наньхуа“» и принялся перелистывать, пока не добрался до раздела «Вскрытие сумки», где говорилось:

«…поэтому откажись от людей, о которых говорят, будто они мудры и обладают знаниями, и крупный разбой прекратится; выбрось яшму и уничтожь жемчуг, и не станет мелких грабежей. Сожги верительные грамоты и разбей яшмовые печати, и люди станут простыми и бесхитростными; упраздни меры объема и сломай все весы, и люди перестанут спорить друг с другом; отмени в Поднебесной законы мудрецов, и люди смогут мирно разговаривать друг с другом.

Отбрось шесть музыкальных тонов, обрати в пепел свирели и гусли, заткни уши музыкантам, подобным древнему слепцу Куану, и только тогда народ Поднебесной будет хорошо слышать; уничтожь узоры, рассей пять основных цветов, ослепи зорких людей, подобных древнему Ли Чжу[91], и только тогда народ Поднебесной будет хорошо видеть; уничтожь наугольник и плотничью бечевку, выбрось циркули и угломеры, отруби пальцы искусным мастерам, подобным древнему Чую[92], и только тогда народ Поднебесной в полной мере проявит свое умение и сноровку…»