– Меня прислал к вам отец, – начал Цзя Жун. – Старшие господа уже договорились построить отдельный двор в три с половиной ли в окружности; начинаться он будет от восточной стены дворца Жунго, где находится сад, а протянется до северо-западного края сада дворца Нинго. Они уже вызвали человека, чтобы составить план, и завтра мы его получим. Вы устали с дороги, дядя! Вам вовсе незачем являться к нам. Если хотите что-нибудь сказать, приходите завтра утром.

– Большое спасибо старшему господину за внимание и заботу, – с улыбкой сказал Цзя Лянь. – Если он сказал, что можно не приходить, я не пойду. А решили правильно! Так строить и проще и легче. Если бы избрали другое место, было бы сложнее и обременительнее. Скажи, что я полностью повинуюсь приказанию, мне тоже кажется, что это место – самое лучшее и не нужно искать другого. Утром я приду к старому господину узнать о его здоровье, и мы всё подробно обсудим.

В ответ на это Цзя Жун несколько раз почтительно поддакнул. Тогда к Цзя Ляню приблизился Цзя Цян и сказал:

– Старший господин посылает меня в Гусу, чтобы купить девочек-актрис и пригласить им учителя; кроме того, мне приказано достать музыкальные инструменты и выполнить еще кое-какие дела… Со мной поедут два молодых любителя искусств – Шань Пинь-жэнь и Бу Гу-сю и два сына Лай Да. Об этом старший господин и велел доложить вам, дядюшка!

Услышав это, Цзя Лянь внимательно поглядел на Цзя Цяна и спросил:

– А у тебя есть опыт в таких делах? Правда, дела эти не столь уж важны, но держаться надо настороже, ибо тут может быть немало подвохов.

– И все равно учиться нужно! – улыбнулся в ответ Цзя Цян.

В это время Цзя Жун, стоявший в тени, которую отбрасывала лампа, осторожно тронул Фын-цзе за полу платья. Фын-цзе сразу догадалась, к чему он клонит, но притворилась, будто ничего не понимает, и отмахнулась.

– Ты тоже чересчур заботлив, – сказала она Цзя Ляню. – Неужели старший господин понимает меньше нас, кого и куда можно послать? Если ты боишься, что Цзя Цян несведущ в таких делах, кто же тогда в них разбирается? Ведь они уже совсем взрослые, и если «не пробовали свинины, то по крайней мере видели, как бегает свинья». Его посылает старший господин как своего представителя, а значит, ему не нужно будет торговаться и самостоятельно вести какие-то дела. Я думаю, что старший господин поступил правильно!

– Ну, это само собой разумеется, – согласился Цзя Лянь. – Против этого я не возражаю, но обдумать за него это дело все же следует. – И затем, обращаясь к Цзя Цяну, спросил: – Откуда тебе возьмут деньги?

– Вот этот вопрос только что и решали, – проговорил Цзя Цян. – Господин Лай Шэн говорит, что деньги из столицы везти незачем. Ведь семья Чжэнь должна нам пятьдесят тысяч лян серебра. Завтра Чжэням напишут письмо, чтобы они сначала выдали тридцать тысяч лян серебра мне, а затем остальные двадцать тысяч, которые будут израсходованы на покупку цветных фонариков, свечей, занавесок и пологов.

– Так, пожалуй, будет лучше, – кивнул головой Цзя Лянь.

– У меня есть еще два подходящих человека, – заметила Фын-цзе, обращаясь к Цзя Цяну, – может быть, ты и их возьмешь с собой? Тебе было бы удобнее.

– Это кстати! – воскликнул Цзя Цян. – А я только что собирался просить у вас, тетушка, человек двух!

Затем он осведомился у Фын-цзе, как зовут тех людей, и Фын-цзе спросила об этом у мамки Чжао. Та сидела, задумавшись, и сначала не поняла, о чем ее спрашивают. Но потом ее вдруг осенило.

– Одного зовут Чжао Тянь-лян, другого – Чжао Тянь-дун, – поспешно проговорила она.

– Смотри, не забудь! – обращаясь к Цзя Цяну, предупредила Фын-цзе. – Ну ладно, я пойду по своим делам!

Она вышла. Цзя Жун последовал за нею и, лукаво улыбаясь, спросил:

– Тетушка, может быть, вам что-нибудь нужно? Дайте нам список, а мы уж достанем!

– Не болтай чушь! – прикрикнула на него Фын-цзе. – Неужели ты думаешь, что какими-то безделушками приобретешь мое расположение? Впрочем, я не удивляюсь, твои штучки для меня не редкость!

Она засмеялась и ушла. Цзя Цян снова вернулся к Цзя Ляню и спросил у него, не нужно ли что-нибудь привезти для него.

– Слишком не увлекайся, – с улыбкой ответил ему Цзя Лянь. – Только начинаешь учиться вести дела, а этим фокусам уже успел выучиться! Если мне что-нибудь срочно понадобится, я сообщу тебе письмом.

С этими словами Цзя Лянь отпустил обоих. Потом к нему явилось еще несколько человек с делами. Цзя Лянь утомился и велел передать слуге, который стоял у вторых ворот:

– Ни о ком больше мне не докладывать, всеми делами я буду заниматься завтра.

Фын-цзе возвратилась только во время третьей стражи и сразу же легла спать. Но это не столь важно.

На следующее утро Цзя Лянь побывал у Цзя Шэ и Цзя Чжэна, затем в сопровождении старого управляющего и нескольких друзей отправился осмотреть место, где предполагалось соорудить двор «свидания с родными», и подсчитать, сколько нужно пригласить рабочих. Потом были собраны мастеровые всех специальностей, начали подвозить золото, серебро, бронзу, олово, песок и дерево, кирпич и черепицу. Ломали строения и стены от «сада Слияния ароматов» вплоть до главного двора дворца Жунго. Были снесены все дома, в которых жили слуги и служанки дворца Жунго. Границей между дворцами Нинго и Жунго был небольшой переулок, но он считался частной землей, поэтому не было никаких препятствий для того, чтобы соединить оба дворца. Проточный ручеек, вытекавший из-под стены в северном углу «сада Слияния ароматов», теперь можно было без всяких хлопот провести в сад дворца Жунго. И хотя в саду Жунго не хватало украшений и искусственных скал, это не задержало строительство, так как там, где жил Цзя Шэ, были бамбуковые рощи, искусственные каменные горки, беседки и павильоны, перила, балюстрады – все это можно было перенести сюда. Таким образом, оба дворца, находившиеся рядом, сейчас слились воедино, и это помогло избежать многих лишних расходов. На переустройство пришлось прибавить лишь весьма скромную сумму. Строительство вел знаменитый мастер-строитель по прозвищу «горец Е», который до мелочей обдумал весь ход работ и произвел необходимые расчеты.

Цзя Чжэн не привык заниматься повседневными делами и положился во всем на Цзя Шэ, Цзя Чжэня, Цзя Ляня, Лай Да, Лай Шэна, Линь Чжи-сяо, У Синь-дэна, Чжань Гуана и Чэн Жи-сина. Устройством искусственных горок и прудов, посадкой бамбука и цветов, всеми декоративными работами руководил «горец Е». Цзя Чжэн только осматривал все, что тот делал, и если было необходимо, советовался с Цзя Шэ и другими. Цзя Шэ жил без всяких забот, дел у него почти никаких не было. В случае надобности Цзя Чжэнь и все остальные приходили к нему с вопросами и докладами, а если ему самому нужно было дать какие-нибудь указания, он вызывал к себе Цзя Ляня, Лай Да или кого-нибудь другого.

Цзя Жун следил только за изготовлением золотой и серебряной утвари. Цзя Цян уехал в Гусу. Цзя Чжэнь и Лай Да наблюдали за строительными работами, вели все расчеты и распределяли людей.

Всего, что происходило во дворцах Жунго и Нинго, в кратких словах не опишешь. Всюду было шумно и оживленно. Но об этом расскажем в другой раз.

Бао-юй был доволен, что все в доме заняты такими важными делами и отцу некогда интересоваться его учебой. И только усиливающаяся с каждым днем болезнь Цинь Чжуна беспокоила его и омрачала его радость.

Встав однажды рано утром, Бао-юй умылся и причесался, и уже хотел пойти сообщить матушке Цзя, что собирается навестить Цинь Чжуна, как вдруг увидел Мин-яня, который стоял возле наружного экрана у вторых ворот и делал какие-то знаки.

– Ты почему здесь? – выйдя из дому, спросил его Бао-юй.

– Господин Цинь Чжун безнадежен, – ответил Мин-янь.

Бао-юй так и подскочил от испуга и поспешно спросил:

– Как это безнадежен? Ведь вчера я навещал его и он был в полном сознании!

– Не знаю, – проговорил Мин-янь. – Только что приходил старик из их семьи и мне рассказал.

Бао-юй со всех ног бросился бежать к матушке Цзя. Матушка Цзя тут же распорядилась, чтобы послали подходящего человека сопровождать Бао-юя.