Вскоре принесли обед и поставили на стол. Фын-цзе, держа в руках палочки из слоновой кости, завернутые в полотенце, с улыбкой сказала:

– Бабушка и тетушка, не угощайте друг друга, сегодня угощаю я!

– Пусть будет так, – согласилась матушка Цзя, поглядев на тетушку Сюэ.

Тетушка Сюэ кивнула головой.

Тогда Фын-цзе разложила на столе четыре пары палочек для еды: две пары для матушки Цзя и тетушки Сюэ – в середине, и две пары по сторонам – для Бао-чай и Сян-юнь. Госпожа Ван и Ли Вань стояли по обе стороны стола и наблюдали, как служанки подают кушанья. Фын-цзе первым долгом распорядилась отложить часть кушаний для Бао-юя.

Принесли суп из листьев лотоса. Его попробовала матушка Цзя, после чего госпожа Ван подозвала Юй-чуань и велела ей отнести суп Бао-юю.

– Одной ей нести, пожалуй, будет трудно, – заметила Фын-цзе.

В это время вошли Ин-эр и Тун-си. Зная, что они уже обедали, Бао-чай сказала Ин-эр:

– Тебя зовет второй господин Бао-юй, чтобы ты помогла сплести сетку. Вот и пойди туда вместе с Юй-чуань.

– Слушаюсь! – ответила Ин-эр и последовала за Юй-чуань.

Но когда они вышли из дому, Ин-эр сказала:

– Как же мы понесем? Ведь это далеко, да и день жаркий.

– Не беспокойся, я знаю, что делать, – ответила ей Юй-чуань.

Она подозвала одну из женщин-служанок, велела ей поставить кушанья на поднос, а сама вместе с Ин-эр отправилась следом. Как только они достигли «двора Наслаждения розами», Юй-чуань взяла у служанки поднос и вместе с Ин-эр вошла в дом.

Си-жэнь, Шэ-юэ и Цю-вэнь, забавлявшиеся с Бао-юем, при их появлении поспешно встали.

– Как хорошо, что вы пришли! – воскликнули они. – Да кстати и вместе!

Они приняли поднос с кушаньями. Юй-чуань уселась на маленькую скамеечку, а Ин-эр не осмелилась сесть, даже когда Си-жэнь подала ей скамеечку, обычно служившую подставкой для ног.

При виде Ин-эр радость Бао-юя не знала границ. А появление Юй-чуань сразу напомнило ему о ее старшей сестре Цзинь-чуань. Он смутился и расстроился и, позабыв об Ин-эр, завел разговор с Юй-чуань. Си-жэнь сочла неудобным оставлять Ин-эр без внимания, увела ее в другую комнату и стала угощать чаем.

Между тем Шэ-юэ приготовила чашки и палочки для еды и подала Бао-юю. Тот еще не принимался есть.

– Как поживает твоя мать? – спросил он Юй-чуань.

Юй-чуань вспыхнула от гнева и, даже не глядя в сторону Бао-юя, коротко бросила в ответ:

– Хорошо!..

Бао-юю стало не по себе, он немного помолчал, затем снова спросил:

– Кто послал тебя сюда с обедом?

– Кто? Конечно, госпожа Фын-цзе и твоя матушка, – ответила Юй-чуань.

Она выглядела грустной, и на лице ее были заметны следы слез. Бао-юй понял, что она скорбит о Цзинь-чуань. Ему захотелось искренне утешить ее, но, стесняясь служанок, он счел неудобным открыто проявлять свои чувства. Наконец под разными предлогами он выпроводил всех и, оставшись наедине с Юй-чуань, стал расспрашивать ее о том о сем.

Сначала Юй-чуань почти не отвечала ему, но, убедившись, что Бао-юй держится учтиво и ласково, без тени гордости и надменности, она почувствовала себя неудобно. Она предпочитала, чтобы он был хмур и неласков, но кротость и покорность Бао-юя обезоруживали ее, и на лице ее наконец появилась еле заметная улыбка.

– Дорогая сестра, – попросил Бао-юй, – налей мне супа!

– Я еще никогда никого не кормила, – возразила Юй-чуань, – подожди, пока придут служанки, они и накормят тебя.

– А я и не прошу, чтобы меня кормили! Я только хочу, чтобы ты подала мне суп, так как я не могу сам ходить. А потом и ты можешь пойти кушать. Задерживать я тебя не стану и морить голодом тоже не собираюсь. Но если тебе лень двигаться, придется превозмочь боль и встать самому.

С этими словами он сделал над собой усилие, приподнялся на кровати и хотел спуститься на пол, но тут же вскрикнул и упал на подушку.

– Лежи, лежи! – воскликнула Юй-чуань, вскакивая с места. – Видимо, в своей прежней жизни ты совершил грехи и сейчас пришло возмездие! Разве я могу допустить, чтоб ты вставал?

Она усмехнулась и подала ему суп.

– Если ты хочешь сердиться на меня, сестрица, сердись на здоровье, когда никто не видит, – сказал Бао-юй. – Но в присутствии бабушки или матушки будь со мной поласковее, иначе тебе не миновать выговора!

– Ешь, ешь! – стала торопить его Юй-чуань. – Не заговаривай зубы! Без тебя все знаю!

Бао-юй отпил несколько глотков, потом поставил чашку и заявил:

– Невкусно!

– Амитофо! – удивилась Юй-чуань, скорчив гримасу. – Если это невкусно, что же вкусно?

– Совсем невкусно, – повторил Бао-юй. – Если не веришь, попробуй!

Юй-чуань рассердилась не на шутку, взяла чашку и отпила несколько глотков.

– Ну вот, теперь и мне будет вкусно! – воскликнул Бао-юй.

Только сейчас Юй-чуань поняла, что Бао-юй подшутил над ней, желая заставить ее поесть.

– Ты сказал, что есть не будешь, – улыбнулась она. – Теперь пеняй на себя! Пусть даже вкусно, я все равно тебе не дам!

Бао-юй засмеялся и стал упрашивать ее, но Юй-чуань заупрямилась и приказала служанкам подать ему другие кушанья. В этот момент на пороге появилась одна из служанок и доложила:

– Из дома второго господина Фу пришли две мамки. Они желают справиться о вашем здоровье и просят разрешения повидать вас, второй господин!

Бао-юй сразу понял, что мамок прислал судья Фу Ши.

Фу Ши был когда-то учеником Цзя Чжэна и добился высокого положения лишь благодаря влиянию семьи Цзя. Цзя Чжэн относился к нему не так, как к другим ученикам и приверженцам, поэтому Фу Ши постоянно посылал своих людей с визитами во дворец Жунго.

И как ни странно, Бао-юй, который больше всего на свете ненавидел нахальных мужчин и глупых женщин, на сей раз приказал впустить мамок. На это была своя причина.

Бао-юй знал, что у Фу Ши есть младшая сестра по имени Фу Цю-фан, о которой говорили, что красота и таланты ее являются пределом совершенства. Бао-юй никогда не видел ее, но был преисполнен к ней симпатией и уважением. Он считал, что не впустить мамок – значит обидеть Фу Цю-фан. Вот почему он разрешил мамкам войти.

Собственно говоря, Фу Ши разбогател лишь недавно, и его считали выскочкой. Но благодаря достоинствам Фу Цю-фан он надеялся породниться с какой-нибудь знатной семьей и поэтому все время оттягивал сватовство. Фу Цю-фан минуло уже двадцать три года, но до сих пор она не была просватана, так как в знатных и богатых семьях считали Фу Ши малосостоятельным, зато чересчур гордым и заносчивым. Сам Фу Ши поддерживал близкие отношения с семьей Цзя, лелея мысль когда-нибудь породниться с нею.

И вот сейчас он прислал во дворец Жунго двух женщин, причем самых глупых. Услышав, что Бао-юй желает их видеть, они вошли, справились о его здоровье и больше не могли произнести ни слова.

В присутствии посторонних Юй-чуань перестала шутить с Бао-юем и, держа в руках чашку с супом, внимательно прислушивалась к словам Бао-юя. Протянув руку и продолжая говорить что-то женщинам, Бао-юй хотел взять у нее чашку. Юй-чуань смотрела на пришедших и не заметила движения Бао-юя. Неожиданно чашка опрокинулась, и суп вылился на руки Бао-юя. Юй-чуань не обварилась, но сильно перепугалась.

– Ай-я! – вскричала она, вскочив с места.

Переполошившиеся служанки подбежали к ним и забрали чашку.

– Ты не обварила себе руки? – торопливо спросил Бао-юй, который сам обжег руки, но еще не замечал этого. – Тебе больно?

Юй-чуань и остальные служанки рассмеялись.

– Ты сам ошпарился, а беспокоишься обо мне! – воскликнула Юй-чуань.

Только теперь Бао-юй ощутил боль. Служанки стали вытирать ему руки.

Бао-юй не стал больше есть, вымыл руки и принялся за чай. Посидев немного, женщины попрощались; Цин-вэнь проводила их до мостика.

Женщины направились к выходу из сада, по пути рассуждая между собой.

– Не приходится удивляться, когда люди утверждают, что Бао-юй красив, но глуп, – заметила одна из них. – Он напоминает плод, на который «можно смотреть, но нельзя есть»! Он в самом деле глуп! Как можно ошпарить себе руки и спрашивать у других, больно ли им?