Следует сказать, что еще месяц назад, когда Цзя Юнь присматривал за посадкой деревьев, он подобрал в саду платок и догадался, что его потерял кто-то из служанок. Однако он не знал, кто именно, и из предосторожности молчал. Услышав, что Сяо-хун спрашивает Чжуй-эр о платке, он понял, что этот платок принадлежит Сяо-хун, и очень этому обрадовался.

Когда Чжуй-эр попросила отдать ей платок, Цзя Юнь мгновенно составил себе план действий, вытащил собственный платок из рукава и сказал девушке:

– Отдать-то я тебе отдам, но если ты получишь от нее вознаграждение, ни в коем случае не скрывай от меня!

Чжуй-эр пообещала в точности исполнить его просьбу. Она взяла платок, проводила Цзя Юня до ворот сада, а затем вернулась обратно и отправилась искать Сяо-хун. Но это не имеет прямого отношения к повествованию.

Между тем Бао-юй после ухода Цзя Юня почувствовал усталость и, не желая ни о чем думать, лег на кровать и погрузился в полудремоту. К нему подошла Си-жэнь, присела на краешек кровати и, потормошив его, спросила:

– Что это ты вдруг среди дня захотел спать? Если тебе скучно, прогуляйся!

– Я бы с удовольствием пошел, – проговорил Бао-юй, беря ее за руку, – но только я не в силах ни на минуту расстаться с тобой!

– Помолчал бы! – воскликнула Си-жэнь и стащила Бао-юя с кровати.

– А куда идти? – спросил Бао-юй. – Везде скучно.

– Вот ты и прогуляешься! – возразила Си-жэнь. – Целыми днями бездельничать еще скучнее.

Бао-юй, находившийся в подавленном состоянии, послушался Си-жэнь и вышел на террасу, немного подразнил птиц в клетках, а затем, выйдя со двора, двинулся вдоль «ручья Струящихся ароматов», наблюдая за золотыми рыбками, резвящимися в воде. Вдруг он заметил двух испуганных молодых оленей, пробежавших неподалеку от него по склону горки. Бао-юй сразу не мог сообразить, в чем дело, но в этот момент из-за склона выбежал Цзя Лань с луком в руках. Увидев Бао-юя, он остановился и почтительно произнес:

– Вы здесь, дядя! А я думал, вы куда-то ушли!

– Опять балуешься! – упрекнул его Бао-юй. – Зачем пугаешь животных?

– Мне нечем заняться, и я искал себе развлечения, – ответил Цзя Лань. – Вот я и решил поупражняться в стрельбе из лука.

– Выбьешь себе зубы, тогда не захочешь больше упражняться! – заметил Бао-юй и зашагал прочь.

Вскоре он увидел перед собой строение, скрытое в пышных зарослях бамбука, листья которого шелестели при слабом ветерке. Это был «павильон реки Сяосян».

Неуверенными шагами Бао-юй приблизился к строению и увидел, что дверь закрыта свисающей до самой земли занавеской из пятнистого бамбука. Всюду было тихо, не слышно голосов. Он подошел к окну, затянутому тонким шелком, и почувствовал, как из комнаты льется тонкий, удивительно приятный аромат. Он прильнул лицом к шелку окна, и вдруг до слуха его донесся тихий вздох, за которым последовали слова:

– Чувства и мысли мои спят беспробудным сном!

Эти слова возбудили любопытство Бао-юя. Он внимательно пригляделся и увидел Дай-юй, лежавшую на постели.

– Почему твои чувства и мысли спят беспробудным сном? – не удержавшись, спросил он.

Бао-юй приблизился к двери, отодвинул занавеску и вошел. При его появлении Дай-юй растерялась, покраснела от смущения, закрыла лицо рукавом и, отвернувшись к стене, притворилась спящей.

Бао-юй приблизился к кровати и хотел потревожить девушку, но в этот момент вошли служанки и удержали его.

– Ваша сестрица спит, – сказали они. – Приходите, пожалуйста, когда она проснется!

Однако Дай-юй быстро поднялась, села на постели и воскликнула:

– Кто это спит?

Увидев, что Дай-юй встала, служанки сказали:

– А мы-то думали, барышня, что вы спите!

Затем они позвали Цзы-цзюань:

– Барышня проснулась, иди ей прислуживать!

С этими словами они покинули комнату. Дай-юй, сидя на кровати и поправляя волосы, говорила Бао-юю:

– Зачем ты пришел, когда человек спит?

Глаза ее были затуманены сном, на щеках играл румянец. В душе Бао-юя что-то дрогнуло. Он опустился на стул и с улыбкой спросил:

– Ты что сейчас говорила?

– Ничего, – ответила Дай-юй.

– Ну, это ты брось! – воскликнул Бао-юй, прищелкнув пальцами. – Я слышал!

Разговор был прерван появлением Цзы-цзюань. Бао-юй с улыбкой обратился к служанке:

– Завари для меня чашечку вашего лучшего чая, Цзы-цзюань!

– Откуда у нас быть хорошему чаю? – удивилась служанка. – Если хотите хорошего чаю, придется подождать, пока принесет Си-жэнь.

– Не слушай его, – сказала служанке Дай-юй. – Принеси мне воды!

– Но ведь он гость, – возразила Цзы-цзюань, – поэтому я сначала заварю ему чай, а затем подам вам воду.

Когда служанка направлялась к выходу, Бао-юй с улыбкой произнес:

– Милая девочка!

Дай-юй мгновенно вспыхнула, опустила голову и произнесла:

– Что ты сказал?

– Ничего, – снова улыбнулся Бао-юй.

– Взял себе моду слушать на улице всякие пошлости, а потом произносить их при мне, – заплакала Дай-юй. – Начитался вздорных книжек и смеешься надо мной! Все вы, господа, смотрите на меня, как на игрушку!

Плача, она спустилась с кровати и вышла из комнаты. Бао-юй бросился за ней.

– Милая сестрица, я виноват перед тобой, но только никому не рассказывай об этом! Пусть у меня вырвут язык, если я еще когда-нибудь осмелюсь произнести что-либо подобное!

В это время к ним подошла Си-жэнь и позвала Бао-юя:

– Иди скорее одеваться, тебя зовет отец!

Слова эти прозвучали для Бао-юя как гром среди ясного неба. Сразу позабыв обо всем, он опрометью побежал одеваться. Выходя из сада, он увидел стоявшего у вторых ворот Бэй-мина и спросил его:

– Ты не знаешь, зачем меня зовет отец?

– Он собирается куда-то ехать, – ответил Бэй-мин. – Во всяком случае, скорее идите к нему, там все узнаете.

Он стал торопить Бао-юя. Они свернули в сторону большого зала. Всю дорогу Бао-юй терзался сомнениями. Вдруг из-за угла ограды послышался раскатистый смех. Бао-юй быстро обернулся и увидел, что из-за угла, хлопая в ладоши, выскочил Сюэ Пань.

– Если бы тебе не сказали, что зовет отец, разве ты явился бы так быстро! – воскликнул он.

Бэй-мин, тоже смеясь, опустился перед Бао-юем на колени.

Бао-юй в растерянности остановился и долго не мог понять, что случилось. Лишь постепенно до его сознания дошло, что все это подстроил Сюэ Пань, чтобы выманить его из сада. А в это время Сюэ Пань уже приблизился к нему, низко поклонился и попросил извинения.

– Не сердись на этого малого, – сказал он, кивнув в сторону Бэй-мина. – Он ни в чем не виноват, это я упросил его обмануть тебя.

Бао-юю ничего не оставалось, как улыбнуться и спросить:

– То, что ты меня обманул, пустяки! Но зачем ты велел сказать, что меня зовет отец? Разве хорошо лгать? Вот расскажу тетушке, пусть тебя отругает!

– Дорогой братец, мне так хотелось поскорее тебя вызвать, что я забыл, что подобными вещами шутить нельзя, – ответил Сюэ Пань. – Ну ладно, если тебе когда-нибудь понадобится вызвать меня, можешь тоже сказать, что меня зовет отец.

– Ай-я-я! – воскликнул Бао-юй. – За это ты заслуживаешь еще большего наказания!.. А ты, негодяй! – крикнул он Бэй-мину. – Чего еще стоишь на коленях?

– Я бы не стал тебя тревожить по пустякам, – говорил между тем Сюэ Пань, обращаясь к Бао-юю. – Но завтра третье число пятого месяца, день моего рождения, и по этому поводу Ху Сы-лай и Чэн Жи-син где-то достали огромный и рассыпчатый корень лотоса и невиданной величины арбуз. Кроме того, они подарили мне копченого поросенка и большую рыбу, присланную им в подарок из Сиама. Вот и подумай, разве часто приходится получать такие подарки? Ну, рыба и поросенок стоят дорого, и их трудно достать. Но удивительно – каким образом удалось вырастить такой большой корень лотоса и такой арбуз? Первым долгом я угостил свою матушку, а затем часть отослал твоей бабушке и матери. Оставшееся я сначала хотел съесть, но потом подумал, что это было бы незаслуженным счастьем для меня. Поразмыслив хорошенько, я решил, что, кроме меня, еще ты достоин есть такие редкие вещи, и поэтому пришел пригласить тебя к себе. Кстати, у меня будет один интересный малый – актер и певец. Ты не против того, чтобы денек повеселиться вместе?