Мао сместили с поста. Критики называли его «оппортунистом» и «правым». Мао вывели из Центрального комитета и даже не пригласили на следующий съезд КПК, запланированный на январь 1925 года[7]. Здоровье Мао было подорвано, он похудел и выглядел плохо. Тогдашний его сосед по дому и крллега рассказал нам, что у Мао «были проблемы с головой… Он был поглощен своими делами». Нервное состояние Мао отражалось на работе его кишечника, который иногда опорожнялся лишь раз в неделю. Его мучили запоры, он постоянно думал об испражнении. Мысли об этом преследовали его всю жизнь.

В конце 1924 года Мао вытеснили из Шанхая. Он вернулся в Хунань, но не на партийную должность. Единственным местом, куда он мог прийти, была его родная деревня Шаошань, куда он и прибыл 6 февраля 1925 года, нагруженный 50 килограммами книг. По его словам, он поехал «выздоравливать». Жизнь Мао была связана с коммунистической партией более четырех лет — за эти годы случались и взлеты, и падения. Лишенный идеологического чутья и рвения, в возрасте тридцати одного года Мао вернулся в отчий дом. Неудачи, постигшие его в первые годы членства в КПК, все еще тщательно замалчиваются. Мао не желал, чтобы стало известно о его неэффективной работе на партийном посту, или о его чрезмерной приверженности Гоминьдану (которая впоследствии стала одним из главных противников коммунистов), или о том, что он плохо разбирался в идеологии.

Мао прожил в родном доме в Шаошани восемь месяцев. Он и два его брата унаследовали этот дом и солидный участок земли от своих родителей. Присматривали за собственностью родственники. Братья работали в Чанша, в партии, куда их привел Мао. Теперь они оба вернулись с ним домой. В Чанша, в 50 километрах от дома Мао хунаньские коммунисты организовывали забастовки, демонстрации и митинги, но Мао в них не участвовал. Он сидел дома, проводя большую часть времени за игрой в карты.

Однако он не терял надежды вернуться в политику — на высокий пост. В марте 1925 года скончался лидер националистов Сунь Ятсен. Его преемником стал человек, которого Мао знал и с которым был в хороших отношениях, — Ван Цзинвэй. Годом раньше Ван работал с Мао в Шанхае, где эти двое хорошо поладили.

Родившийся в 1883 году, Ван был на десять лет старше Мао. Харизматичный и красноречивый оратор, он вдобавок обладал внешностью кинозвезды. Ван играл активную роль в деятельности республиканцев, направленной против династии Цин, а когда в октябре 1911 года грянула революция, он находился в тюрьме, приговоренный к пожизненному заключению за неоднократные покушения на высокопоставленных чиновников маньчжурского двора, включая регента. Покинув тюрьму после свержения династии, Ван стал одним из лидеров Гоминьдана. Он находился рядом с Сунь Ятсеном в его последние дни и засвидетельствовал завещание Суня, которое стало сильной рекомендацией в пользу преемничества. Что более важно, Ван получил благословение от Бородина, высокопоставленного русского советника. Располагая более чем тысячей агентов в стане националистов, Москва теперь была хозяйкой Кантона, все больше походившего на советский город, украшенный красными флагами и лозунгами. По улицам Кантона сновали машины, в которых восседали русские, а на подножках автомобилей красовались китайские телохранители. Жемчужную реку бороздили советские грузовые суда. За закрытыми дверями, у накрытых красными полотнищами столов, под взглядом Ленина заседали комиссары, допрашивая «смутьянов» и верша суд.

Когда умер Сунь, Мао отрядил своего брата Цзэминя в Кантон, чтобы тот на месте проверил, каковы шансы Мао. За Цзэминем последовал другой брат, Цзэтань. К июню выяснилось, что новым лидером националистов стал Ван, и Мао стал усиленно работать над своей репутацией, организуя в своей области местные отделения партии. Большая их часть создавалась для националистов, не для коммунистов. Отстраненный от руководства КПК, Мао теперь решил испытать удачу с националистами.

Приоритетом националистической программы был «антиимпериализм». Свою главную задачу партия видела в защите китайских интересов и борьбе с иностранными силами. Это и стало предметом деятельности Мао, несмотря на то что он был весьма далек от нужд крестьянства. Неудивительно, что реакция на это была равнодушной. 29 июля один из соратников Мао записал в дневнике: «Явился только один товарищ, другие не пришли. Поэтому заседание не состоялось». Через несколько дней: «Встреча провалилась, потому что пришло всего несколько человек». Однажды ночью он и Мао вынуждены были обходить дома, чтобы собрать людей, поэтому заседание началось очень поздно и закончилось лишь ночью, в 1 час 15 минут. Мао сказал, что отправляется домой, поскольку «страдает от неврастении, сегодня он много говорил. Он сказал, что не сможет спать здесь… Мы прошагали 2 или 3 ли [1–1,5 км] и выбились из сил. Мы были совершенно измотаны и провели ночь у ручья».

Мао не стал организовывать никаких крестьянских выступлений в стиле «бедные против богатых». Отчасти потому, что считал это бессмысленным. Ранее, 18 января 1924 года, он сказал Бородину и другим коммунистам:

«…пока мы не можем организовать безземельных крестьян, борясь против крупных землевладельцев, мы непременно потерпим поражение. [В некоторых областях коммунисты] сначала организовали безграмотных крестьян, а потом руководили ими в борьбе против более зажиточных, более крупных землевладельцев. А что получилось? Наша организация сразу нарушается, закрывается, и все эти крестьяне не только не сознают, что мы боремся за их интересы, а даже ненавидят нас, говоря: «Если бы мы не организовались, никакого бедствия, никакого несчастья не было бы».

Поэтому, пока мы не уверены, что имеем сильную ячейку в деревне, пока в течение долгого периода не проведем агитации, мы не можем решаться на радикальный шаг против более богатых землевладельцев».

Мао был прагматиком. Коммунист по имени Ван Сяньцзун из родной провинции Мао объединял бедных крестьян с целью улучшения их положения в то время, когда Мао был в Шаошани. Местная полиция обвинила его в бандитизме, арестовала, пытала, а затем казнила.

Мао мудро решил воздержаться от любой подобной опасной и бесполезной деятельности, но хунаньские власти по-прежнему смотрели на него с подозрением, считая Мао главным радикалом. Тем летом в стране разразилась засуха и, как часто случалось в прошлом, бедные крестьяне силой останавливали богачей, вывозивших зерно в города для продажи. Мао Цзэдуна подозревали в подстрекательстве к этим волнениям. В провинциальной столице прошло несколько крупных антиимпериалистических демонстраций. 30 мая 1925 года произошел инцидент в Шанхае — британская полиция убила десять протестующих в британском поселении. Хотя Мао и не принимал участия в демонстрациях в Чанша и тихо жил в родной деревне, в десятках километров от города, его по-прежнему считали зачинщиком беспорядков. Упоминание об этом встречается в документах правительства США. Американское консульство в Чанша направило в Вашингтон доклад президента Йельского общества в Китае относительно «большевистских волнений» в Чанша 15 июня. В докладе говорилось, что губернатор провинции Хунань «получил список с именами двадцати подстрекателей, включая Мао Цзэдуна, который в провинции считается ведущим коммунистическим пропагандистом». Имя Мао было неизвестно даже необыкновенно хорошо информированному американцу.

В конце августа 1925 года был выдан ордер на арест. Мао, то и дело наезжавший в Кантон, решил, что настало время скрыться. Он отбыл в паланкине и сперва направился в Чанша, велев носильщикам на все вопросы относительно пассажира отвечать, что это доктор. Через несколько дней в Шаошань наведалась полиция, разыскивавшая Мао. Не обнаружив его в деревне, полицейские взяли деньги и ушли восвояси. Семью Мао они не потревожили.