Сталин снова послал Мао строгое предупреждение, арестовав целый ряд агентов, прежде работавших в Китае. За время московского визита Лю многие из ключевых агентов, работавших с Мао, последовали за Бородиным в пыточные камеры; врача Мао, сотрудника ГРУ Орлова жестоко пытал сам глава МГБ Виктор Абакумов. Орлова обвинили в связях с «американским и японским шпионом» Мао. Об аресте Орлова сообщили Мао, когда русские обратились к Ши Чжэ, переводчику и помощнику Мао, и попросили сообщить сведения об Орлове. Всеми этими действиями Сталин готовил почву для того, чтобы в подходящий момент объявить Мао шпионом или пособником Тито[101].

Однако Мао не испугался откровенных угроз Сталина и готовился к более важному для себя делу: первой международной встрече коммунистов в своей новой столице Пекине. Эта широкомасштабная профсоюзная конференция должна была вывести Мао на международную арену, поскольку охватывала не только всю Азию, но и Австралию, передовой капиталистический континент. Огромное политическое значение она имела именно как международная встреча коммунистических партий, а не профсоюзная конференция. Сталин подумывал сорвать мероприятие или перенести его в другое место, но Мао через Лю настаивал на проведении конференции в Китае в назначенное время. Лю пообещал, что никакой организационной работы проводиться не будет, имея в виду, что Мао не станет пытаться использовать конференцию для создания собственной международной сети.

Мао пришел к власти 1 октября 1949 года, а конференция открылась 16 ноября. В своей программной речи Лю объявил о «пути Мао Цзэдуна», ни разу не обмолвившись ни о Сталине, ни о советской модели. Темой конференции был захват власти во всей Азии через «путь Мао Цзэдуна», и более того: «Путь, по которому прошел китайский народ, — это путь, по которому должны пройти народы многих колониальных и полуколониальных регионов…» Лю был категоричен: «В таких регионах революционным народам не избежать [этого] пути… [и] они совершили бы огромную ошибку, если бы пошли другим путем. Вооруженная борьба, — сказал он, — должна быть основной формой борьбы».

Это уже были не шутки, а последующие события продемонстрировали, как далеко продвинулся Мао. Когда русский делегат назвал речь Лю «крайне левой», Сталин объявил собственного представителя перебежчиком. Злополучный делегат, Леонид Соловьев, вынужденно признал свою ошибку на встрече под председательством Мао. Впервые в жизни высокопоставленный русский приносил Мао извинения в присутствии его соратников. Мао даже великодушно попросил Сталина «простить» Соловьева.

Осмелев еще больше, Мао нарушил свое обязательство не проводить на конференции никаких организационных мероприятий. 23 ноября 1949 года Лю Шаоци объявил об организации в Пекине Контактного бюро, через которое все страны-участницы «смогут осуществлять связь». Мао создавал организацию, с помощью которой мог отдавать приказы «красным» иностранцам, и Сталин промолчал.

Мао понимал, что Хозяин не стерпит оскорбления и какое-то наказание непременно последует, но теперь он владел Китаем, а с ним и четвертью населения земного шара. Он значительно усилил коммунистический лагерь, как количественно, так и в политическом отношении. Сталин уже не мог позволить себе лишить его власти, и Мао намеревался вынудить Сталина помогать ему в осуществлении его честолюбивых замыслов мирового масштаба.

Главное требование Мао состояло в том, чтобы Сталин помог ему построить военную машину мирового класса и превратить Китай в мировую державу. И дело было не в количестве предоставленного Сталиным оружия, а в технологиях и инфраструктуре для производства вооружения в Китае. В то время китайские военные заводы могли производить лишь стрелковое оружие. Для достижения желаемых темпов роста — больших, чем у Японии, в XIX веке построившей военную индустрию с нуля, — Мао не мог обойтись без иностранной помощи. И Сталин был не просто лучшим выбором Мао; он был его единственно возможным вариантом. Недавно началась холодная война. Запад никоим образом не мог помочь ему в достижении его целей без смены сути его режима, а это даже не обсуждалось.

Однако у Мао была проблема: предстояло убедить Сталина в том, что его честолюбивые замыслы не идут вразрез с планами Сталина и сам он вполне управляем. Поэтому он преувеличенно демонстрировал свою преданность, щедро расточал похвалы Сталину перед его высокопоставленным посланником Микояном и ломал комедию перед его связным Ковалевым. Последний докладывал Сталину, что Мао как-то подпрыгнул, вскинул руки и трижды выкрикнул: «Пусть Сталин живет десять тысяч лет». Кроме пустословия Мао предложил и нечто очень существенное — порвать связи Китая с Западом. «Мы были бы рады, если бы все посольства капиталистических стран убрались из Китая навсегда», — сказал Мао Ковалеву.

Такое поведение диктовалось и внутренними проблемами. «Признание — облегчает подрывную работу против нас США и Англии», — сказал Мао Микояну 31 января 1949 года. Он боялся, что любое западное присутствие воодушевит либералов и предоставит оппонентам благоприятные возможности, пусть даже и небольшие. Поэтому он «задраил люки» и начал проводить политику, которую назвал «уборкой дома перед приглашением гостей». «Уборка дома» была эвфемизмом для радикальных кровавых чисток и воцарения удушающей системы контроля в масштабе всей страны, что включало закрытие границ, запрет выезда из страны китайцев, изгнание практически всех представителей западного мира. Благодаря последнему исключались внешние наблюдатели за чистками. Только «убрав» или «немного прибрав» дом, Мао собирался приоткрыть дверь и впустить нескольких иностранцев, разумеется под неослабным контролем, не позволяющим позабыть, что они «гости», а не ревизоры.

Хотя Мао добился долгожданной власти, у него оставались причины для беспокойства. В Китае было сильно влияние Запада. «Многие представители китайской интеллигенции получили образование в Америке, Англии, Германии и Японии», — говорил Мао Микояну. Почти все современные образовательные заведения были либо основаны иностранцами (часто миссионерами), либо находились под западным влиянием. «Кроме газет, журналов и новостных агентств», писал Лю Сталину летом 1949 года, только Америка и Англия имеют в Китае 31 университет и специализированное училище, 32 религиозных образовательных учреждения, 29 библиотек, 2688 школ, 3822 религиозные миссии и организации и 147 больниц.

Китай испытывал недостаток в образованных людях, особенно в квалифицированном управленческом персонале, необходимом Мао как в сельской местности, так и в городах. Вопреки расхожему мнению, именно города были главной заботой Мао. «Если мы не сможем управлять городами, — говорил он своим приближенным в марте 1949 года, — мы долго не продержимся». Он поставил себе задачу так напугать образованные слои общества, чтобы они забыли о своих либеральных прозападнических взглядах. Достичь этого было бы легче, если бы потенциальные диссиденты знали, что в стране нет ни представителей Запада, ни западных средств массовой информации, куда можно обратиться и рассказать о своих проблемах.

Мао также волновала привлекательность Запада в глазах членов его собственной партии. Его армия любила американское оружие: его собственные телохранители считали, что американские карабины гораздо лучше советских автоматов. «[Американские] карабины легче и стреляют точнее. Почему бы не закупить побольше карабинов?» — просили они Мао. Американские машины внушали благоговение. В оккупированном русскими порту Далянь у одного из функционеров КПК был сверкающий черный «форд» 1946 года выпуска. «Я любил им похвастаться, — вспоминал он. — Автомобиль вызывал интерес высшего командования Советской армии». Поскольку командование иногда одалживало автомобиль на денек, функционер ощущал свое превосходство над русскими. Мао стремился задушить в зародыше любую возможность влияния Запада на своих партийцев в любой области, особенно в сфере потребления. В этом Мао превзошел самого Сталина.