— А сейчас что?

— Она пригласить пришла, — сказала свекровь. — И у вас уже была, в Ианиси.

— Да?

— Была, — закивала Марго. — Неловко мне было перед вашими, прямо ужас, особенно перед твоим отцом…

— Бичи дома застала?

— Нет, я рано ушла, он, наверное, на работе задержался.

— На работе… — повторила Мака и опять замолчала.

Марго чутьем поняла, что Мака не хотела продолжать разговора об Ианиси.

— Конечно, мы слишком поздно собрались пригласить их, и перед тобой виноваты, но ты же помнишь: Джаба в тот раз ушел обиженный и до сих пор слышать ни о чем не хотел. А теперь, в субботу под воскресенье, что-нибудь устроим… Не такое, чтобы тебя было достойно, но лицом в грязь не ударим. Джаба тоже говорит: перед Макой неловко, а то… ты же понимаешь… Нет, ничего худого о Бичико он не сказал, но, наверное, пока не стал бы приглашать.

«Она любит его, — подумала Мака. — Может быть, такие мужчины нужны нам в мужья. Может быть, если женщин совсем освободить от страха перед мужем, нам не хватит воли держать себя в узде…»

Марго посидела недолго — слишком много дел в доме — и ушла. Мака видела, что она еще что-то хотела сказать, но не решилась.

«Что же?» В этот вечер к ее головоломным вопросам прибавился еще один — что хотела сказать Марго?

Только Марго вышла за калитку, как проехал автобус. В другое время она возвратилась бы назад, к тетушке, и посидела бы у нее еще. Но сейчас она спешила. Ее ждали дела и двое детишек, оставленных на попечение больной свекрови. Если б даже не это, ей было бы неловко. Мака не проводила ее, осталась на балконе. Марго показалось, что невестке нелегко далось это. Дойдя до калитки, она оглянулась, но не увидела Маки. Она и с тетушкой Магданой не поговорила толком. То, что сказала тетка, не могло быть причиной расстройства Маки.

Марго пошла домой пешком. Пока появится автобус, она спустится к роднику Коди и порядком сократит дорогу. В другое время она, пожалуй, дождалась бы автобуса, но не сейчас. Раньше она очень любила приходить в гости к Гено и Маке, посидеть в их недостроенном и все-таки уютном доме, поговорить с тетушкой, сейчас она спешила уйти. Это было похоже на бегство. Вроде бы дел у нее невпроворот. С тех пор, как Мери вышла замуж, она и в самом деле минуты не может выкроить спокойной. Но сейчас ее беспокоили не домашние заботы, ее тревожила Мака, и мысли о Маке не покидали ее.

Дорога уходила вниз под гору, потом выравнивалась и опять бежала вниз. Показался буковый лес. Там, на опушке, — она знала — из-под камня сочится родник. Однажды Джаба не отпускал ее оттуда до полуночи. Когда она прибежала домой, Гено не спал, ждал ее, и у бедняжки от страха упало сердце.

«Может быть, между ними случилась размолвка. Вдруг Гено изменяет ей или любит другую… Грешно мужу Маки заглядываться на других, но кто его знает? Разве мужчин поймешь…»

Марго и сейчас не знает, что за человек ее Джаба. Когда они до полуночи стояли здесь, у этого родника, она и тогда боялась его и потому не ушла.

Джабы боялись все. Марго в первый раз увидела его, когда гостила летом у дяди, в соседней деревне. Двоюродные сестры подшучивали над ней: пойдем с нами в кино, мы познакомим тебя с Хибрадзе! Отчаянные, веселые девушки подтрунивали над робостью кроткой, как овечка, Марго; она еще ни с одним парнем не разговаривала, так пусть Джаба объяснится ей в любви… А ей почему-то стало жаль этого Хибрадзе. Неужели с ним никто не разговаривает? Или чем уж он так страшен? «Съест он меня?» — с несмелой улыбкой спросила она. Девушки рассмеялись. «Ну, что же все-таки сделает?» — опять спросила Марго. В конце концов никто не смог ответить ей, что такого ужасного сделает Хибрадзе, отделались шуткой: «Вечером увидишь его, у него и спрашивай».

Марго в самом деле захотелось увидеть этого парня. Не говорить ему ничего обидного и посмотреть, как он тогда поведет себя.

Вечером собрались во дворе перед клубом. Было много местных. Билетов еще не продавали. Говорили о том, о сем, шутили, валяли дурака. В стороне затеяли игру. Хибрадзе все позабыли. Марго очень хотелось, чтобы о нем опять заговорили. Но тут словно ветерок прошелся по двору: Хибрадзе пришел, и если пьяный, не видать нам сегодня кино. Девушки незаметно подошли поближе к клубу, где горел свет, и перестали шептаться и посмеиваться.

— Пьян, — сказал кто-то.

Марго увидела во дворе клуба высокого парня в кепке, надвинутой на глаза. Тогда она не разглядела его густых бровей, сросшихся на переносице.

— Джабе наше почтение! — приветствовали его ребята, но ни один не приблизился к нему.

«Неужели его все избегают? — удивилась Марго. — И ребята почему-то не подходят. А детишки куда разбежались? Он же не делает ничего худого».

Джаба встал посредине двора и огляделся. Все притихли: что-то теперь будет… Марго стало ужасно жаль этого парня, но она не знала, как быть. Джаба закурил. Кашлянул. Подошел к дверям клуба, заглянул. Вернулся.

«Если все будут так на него глазеть, он что-нибудь натворит», — думала Марго.

Джаба отбросил папиросу и вдруг пошел на сбившихся в кучу девушек. Те взвизгнули и бросились врассыпную. Марго всю жизнь боялась чего-нибудь, и сейчас она удивлялась: страха не было, напротив — ее тянуло к Хибрадзе. «Если б мы были одни, я сама подошла бы к нему», — думала она. И когда все вокруг Хибрадзе разбежались и осталась только худенькая, похожая на ягненка незнакомая девушка, кураж его пропал, и он остановился, немного растерянный. Подошел поближе, заглянул ей в глаза. Вот тогда-то Марго увидела его брови и у нее захолонуло сердце. Но Хибрадзе неожиданно засмеялся и при этом выставил такие длинные и неровные зубы, что Марго тоже невольно улыбнулась: чему он смеется с такими зубами? Увидев ее улыбку, Хибрадзе тут же замкнулся, насупил брови. Потом пригляделся повнимательнее к маленькой девушке с кротким светлым лицом и усмехнулся чему-то своему. Марго стояла перед ним, ей было совсем не страшно, и она улыбалась. Знала, что все смотрят на нее и дивятся ее смелости. Хибрадзе не нравился ей, но было приятно, что он именно такой. Дальше больше того — ей хотелось еще раз увидеть его неровные крупные зубы.

— Пригласи ее в кино!

— Купи билет!

— Поцелуй ее, Джаба! — крикнул кто-то.

Теперь Марго перепугалась не на шутку; если он и вправду поцелует, от нее же ничего не останется!

Джаба сверкнул глазищами в сторону кричавших. Марго огляделась и увидела неподалеку двоюродных сестер.

— Он хороший парень! — сказала Марго всей правдой своего сердца.

— Я хочу пригласить тебя в кино! — Хибрадзе опять осклабился.

— А мы и пришли в кино, — простодушно ответила Марго.

— Как тебя зовут?

— Меня зовут Марго.

— Ты у них гостишь? — Хибрадзе повел глазами на девушек, стоявших по обе стороны от них.

— Да, это мои двоюродные сестры. А сама я живу у тети, родители мои умерли, и она меня вырастила… — Хотела еще что-то сказать, но подумала, что, наверное, это ни к чему.

— Почему ты редко бываешь в нашей деревне?

— Не знаю… Теперь буду приходить чаще.

И действительно, Марго стала чаще ходить в клуб. Там она встречала Джабу. После кино Джаба шел с ней до дому, потом прогонял двоюродных сестер, и когда оставался один, Марго видела, как он сжимает кулаки, стискивает зубы, перекатывая желваки на скулах, и чувствовала, что Джаба хочет поцеловать ее, но боялась этого, и потому Джаба не смел ее поцеловать.

Когда она входила в дом, двоюродные сестры набрасывались на нее: ну, что он? Как? Не посмел ли чего? И, услышав в ответ, что Джаба и пальцем ее не тронул, не смели усомниться в ее словах и все-таки не верили.

Когда Гено женился на Маке, он пригласил на свадьбу и того самого дядю с дочерьми, у которого Марго гостила летом. Передать приглашение послали Марго. Вечерело, когда на обратном пути, у родника Коди, на опушке букового леса ее встретил Хибрадзе. Сперва она даже обрадовалась. Но вскоре стемнело, и Марго стало страшно. Кто этот сорвиголова? Что у них общего? Почему он стоит сейчас у нее на пути в темноте, с хрустом ломая пальцы? Марго вдруг захотелось бежать. Как раз в тот день она узнала от двоюродных сестер, что на прошлой неделе в городке, где работал Хибрадзе, у него вышла какая-то неприятность с начальством, и если б директор — дай бог ноги — не выскочил из кабинета, Джаба прибил бы его. Вспомнила она об этом и вся задрожала. «Что делать, если он не отпустит меня домой? На что мне такой муж? Родня моя узнает, не простит ему, и убьет он Гено, черт окаянный, откуда навязался на мою голову?! Гено только женится, на чудесной девушке, говорят, теперь-то ему жить да радоваться… Как же это я все напортила!..»