— Они должны… они… они находятся…

Он снова запнулся.

— Ну, говори же! — потребовал я от него.

— Но я не знаю, где они!

— Нет, я слышу по твоему голосу, что ты знаешь!

— Я не могу знать об этом. Все люди, о которых ты говоришь, были моими пленниками. Тебе известно, что я их отпустил. Как могу я знать, что с ними случилось и где они находятся!

— Ты должен это знать, потому что ты посвящен в планы Мелтона. Ведь это он потребовал от тебя напасть на асиенду.

— Что ты такое говоришь? Кто это так налгал тебе?

— Это не ложь, а самая настоящая правда. Когда Мелтон с переселенцами находились на пути к асиенде, ты вместе с Уэллером разыскал его, и вы обо всем договорились.

— Но это неправда!

— Не ври! Я сам это видел.

— Твои глаза тебя обманули.

— Мои глаза никогда меня не обманывают. Ложь не принесет тебе никакой пользы. Я должен непременно узнать, что случилось с переселенцами после вашего нападения на асиенду, которую вы сожгли.

— А я не могу тебе об этом сказать, потому что сам ничего не знаю.

— Знаешь. Ты обещал мне сообщить эти сведения.

— А ты обещал освободить нас, но вместо того, чтобы выполнить свое обещание, ты взял в плен новых моих братьев.

— Я выполню свое обещание, если ты сдержишь свое.

— Я сдержал его и сказал тебе все, что знал сам.

— Это — неправда, и ты напрасно об этом споришь! Таким образом, мы были квиты, если бы каждый из нас сдержал свое слово. Но теперь мы тоже расквитались, потому что никто из нас двоих не выполнил своего обещания. Сегодня я в последний раз ночую с вами. Рано утром я расстанусь с Сильным Бизоном, который поведет вас к своим пастбищам, где всех вас ждет смерть у столба пыток.

Я притворился, что хочу уходить. Это помогло. В голове Большого Рта пронесся целый рой мыслей. Утром я ухожу от мимбренхо! Он-то надеялся, что я его освобожу! А я проведу возле него только один вечер! От Сильного Бизона ему нечего было ждать милости.

— Подожди-ка! — крикнул он, когда я уже сделал несколько шагов.

— Ну? — спросил я, подходя к нему снова.

— А ты действительно освободишь нас, если я тебе все скажу?

— Да. Но ты же ничего не знаешь!

— Я все знаю. Только Мелтон приказал мне молчать.

— Тогда открой наконец рот. Что произошло с переселенцами?

— Сдержи сначала свое слово! Ты помнишь, что я сказал тебе, когда ты взял нас в плен? Я буду отвечать на твои вопросы только свободным человеком.

— А я, со своей стороны, сказал тебе, что отпущу тебя на свободу не раньше, чем ты ответишь на мои вопросы.

— Я остаюсь при своем решении, и, значит, ты должен передумать.

— И я не изменю своего решения, и все останется так, как я сказал: Сильный Бизон завтра утром уведет вас.

Я снова собрался уходить. На этот раз он отпустил меня подальше, но потом крикнул вслед:

— Пусть Олд Шеттерхэнд подойдет еще раз!

Я подошел к нему и решительно заявил:

— Скажу тебе свое последнее слово: сначала ты все мне расскажешь, и только потом я отпущу тебя на свободу. Это мое последнее слово. А теперь решайся быстрее! Ты хочешь говорить?

— Да, но я надеюсь, что после этого ты выполнишь свое обещание.

— Что я сказал, то и будет. Итак, Мелтон хотел, чтобы вы напали на асиенду?

— Нет.

— Были ли в сговоре с Мелтоном те двое бледнолицых, которые называют себя Уэллерами?

— Нет.

— Но Мелтон купил асиенду?

— Да.

— Какие планы были у него относительно переселенцев?

Он немного помедлил, как будто собираясь найти уловку или набираясь мужества высказать еще один раз уже произнесенную ложь, и только тогда, когда я повторил свой вопрос, он ответил:

— Он хочет их продать.

— Продать? Что? Продать людей! Но это же невозможно!

— Возможно! Ты должен знать это даже лучше меня, потому что ты бледнолицый, а покупают и продают людей одни бледнолицые. Или ты станешь отрицать, что чернокожие тоже относятся к людям? Разве их не продают в рабство?

— Здесь речь идет не о черных. Я говорю о бледнолицых, которых нельзя купить, как рабов.

— И все же их продают! Я слышал, что в морских портах есть такие капитаны, которые так плохо относятся к людям, что никто не идет к ним в матросы. Когда такому жестокому капитану нужны люди, он крадет их или покупает.

— A-а! Хм! Не хочешь ли ты сказать, что белые переселенцы были проданы именно такому капитану?

— Именно так оно и есть.

— Кем же они были проданы?

— Мелтоном. Переселенцы принадлежали ему, значит, он мог с ними сделать все, что ему придет в голову. Он вызвал их из родной страны, заплатив там за них очень много денег.

— Это были не его деньги, а средства асьендеро.

— Так он же купил асиенду, а вместе с ней и белых. Теперь он захотел вернуть эти деньги, а так как эти люди не могли их ему предоставить, он просто-напросто продал их капитану какого-то судна.

— Откуда ты все это знаешь?

— От него самого. Прежде чем я выпустил его на свободу, он сказал мне, что хочет продать белых людей.

— Где же находится этот капитан.

— В Лобосе. Вот теперь я сказал тебе все, что знаю. Твое пожелание я выполнил, а теперь требую, чтобы ты сдержал свое слово.

— Ты и в самом деле требуешь этого? Так. Ты умный, даже очень умный человек, но ты не учел, что могут найтись люди поумнее тебя.

— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать?

— Тот, кто желает ввести в заблуждение кого-то поумнее себя, должен быть очень осторожным и тщательно обдумывать каждое слово. Это ты должен запомнить! Кто этого не сделает, того легко разоблачат и он обманет не другого, а самого себя. История, которую ты мне рассказал, лжива от начала до конца. Капитан судна существует только в твоем воображении. Вообще-то ты должен знать, что ни один капитан не возьмет в матросы ни женщин, ни детей.

— Значит, ты мне не веришь? Тогда мне жаль, что я тебе все рассказал. Все это — чистая правда, которую я слышал от самого Мелтона. Значит, я выполнил свое обещание, и теперь ты должен сдержать свое слово!

— Разумеется. Я дал слово освободить тебя, если ты мне скажешь правду, но теперь я должен сдержать свое обещание, свое слово, хотя ясно, что ты меня обманул.

— Как? Ты не хочешь мне помочь, не хочешь освободить меня?

— Нет.

Если бы он мог, то подскочил бы от гнева, а теперь, несмотря на сдерживающие движения ремни, он все же с трудом сел и прошипел:

— Ты назвал меня лжецом, но ты сам стал позорнейшим обманщиком, который только существует где-либо! Будь мои руки свободны, я бы удушил тебя!

— Охотно верю, что ты по меньшей мере сделал бы такую попытку, но не потому, что я говорю ложь, а потому, что я не так глуп, чтобы верить твоим выдумкам. Такой парень, как ты, не сможет обмануть меня!

— Да ты сам обманщик, ты…

— Молчи! — оборвал я его. — Мне с тобой больше говорить не о чем. Одно только еще хочу тебе сказать: ты все-таки не промолчал, конечно, не по своей воле. Теперь я все же кое-что знаю, а ты завтра отправишься с Сильным Бизоном.

— Ты ничего не знаешь, совсем ничего, и даже никогда ничего не узнаешь! — мрачно усмехнулся вождь.

Я отошел в сторонку и там остановился, потому что, пока я говорил с Большим Ртом, за кустом, возле которого было устроено его ложе, я заметил какое-то движение. Там кто-то прятался; я догадывался, кто это был; посмотрев туда, где сидел Сильный Бизон, я не увидел вождя мимбренхо. Присмотревшись к кусту, я заметил какую-то фигуру, прячущуюся за ним. В тот же момент я убедился в том, что есть еще более зоркие глаза, чем мои, потому что, опустившись на землю возле Виннету, сидевшего несколько поодаль, я услышал слова, сорвавшиеся с его насмешливо улыбающихся губ:

— Мой белый брат говорил с Большим Ртом. Видел ли он куст, за которым лежал этот вождь юма?

— Да.

— И того, кто за ним прятался?

— Да.

— Сильный Бизон все еще полон недоверия, но теперь он убедился, что был не прав.