— Зачем это мастеру Гарри Мелтону понадобилось загнать нас вниз?! Вы не знаете, почему он это сделал?

— Нет.

— Черт его побери! Если весь день люди должны поджариваться на солнце или проводить время здесь, в душной дыре, то возможность провести вечер на свежем воздухе надо рассматривать как благо и даже как потребность. До сих пор мы этим всегда пользовались.

— В самом деле? Значит, подобное распоряжение сделано впервые?

— Да. И я убежден, что оно исходит от Мелтона.

— Почему вы так думаете?

— Во-первых, потому, что нас отослали вниз, как только он оказался на борту, а во-вторых, ну, вторая причина несколько туманна, и я бы предпочел промолчать.

— Вы не хотите говорить, потому что не доверяете мне?

— А вы ожидали другого? Вы только недавно появились здесь, стало быть, не можете требовать, чтобы я делился с вами своими мыслями.

Так как я очень хотел узнать, что он думает по этому поводу, то ответил:

— Значит, вы боитесь мормона и молчите только оттого, что полагаете, будто я передам ему ваши слова.

Я правильно догадался, потому что, как только я кончил, он набросился на меня:

— Что вам за дело! Бояться, мне? Хотел бы я видеть человека, способного внушить мне страх. А уж этого парня, который, правда, хорошо обходится с людьми и даже с первого часа начал приударять за Юдит, я нисколько не боюсь, хотя он и плут.

Его слова позволили мне понять, что он не только не доверяет мормону, но еще и ревнует к нему. Значит, я мог надеяться, что в случае непредвиденных обстоятельств найду в нем союзника. Поэтому я мог быть с ним немного искреннее, чем следовало бы ожидать после столь короткого знакомства. И я ему прямо сказал:

— Почему же тогда вы позволяете мне думать, что вы его боитесь? Почему вы со мной не откровенны, хотя я говорю вам, что не считаю мормона честным человеком, несмотря на его бросающиеся в глаза усилия всем понравиться?

— Это правда? Вы так считаете? — быстро спросил он.

— Я же называю вам факты, а то, что я говорю, должно быть правдивым.

— Есть ли у вас другие причины, кроме его заигрываний с переселенцами? Вы поднялись на борт вместе с ним, стало быть, повстречались с ним раньше меня и знаете его лучше. Впрочем, вы же понимаете, что именно это и объясняет причину моего недоверия к вам.

— Я понимаю ваши чувства, но я не заслужил вашего недоверия, потому что очень недолго был знаком с мастером Мелтоном. Мы прожили две недели в одном отеле, не общаясь друг с другом. Только один раз мы разговорились подольше, когда он увидел, что я несчастный бедняк, и спросил меня, не захочу ли я стать бухгалтером на асиенде Арройо. Учитывая мое нынешнее положение, я согласился, и он сегодня привел меня на корабль.

— Значит, вы знаете его не лучше меня. Почему же тогда вы сказали, что он нечестный человек?

— Я вывожу это не из какого-то факта, доказывающего его подлость, а потому лишь, что меня предостерегает инстинкт. Мне кажется, что я его должен опасаться.

— Хм! И у меня точно такое же ощущение. Парень мне еще ничего не сделал дурного, наоборот, он по меньшей мере столь же дружески настроен по отношению ко мне, как и к прочим переселенцам, а я терпеть его не могу. Мне не нравится его физиономия. А еще — взгляды, которыми он втайне обменивается со стюардом[603].

— А они перемигиваются? Я что-то этого не заметил.

— Конечно, перемигиваются, и притом так, словно бы давно были знакомы, и в то же время делают вид, что они совершенно чужие люди.

Подобного наблюдения я не успел сделать. Глаза Геркулеса были зорче от ревности. Конечно, он мог и заблуждаться, поэтому я спросил:

— А вы не ошиблись? По отношению мормона коридорный слуга занимает такое низкое положение, что всякая конфиденциальность между ними, о чем можно было бы подозревать вследствие раскрытого вами обмена взглядами, почти полностью исключается. Может быть, однажды они и виделись, но это и все. Возможно, замеченные вами взгляды были чем-то вроде приветствия.

— Я тоже доверяю своей интуиции. Мои глаза никогда меня не обманывают. Если бы эти парни захотели поздороваться, то они могли бы это сделать открыто. А вот если они не желали, чтобы их перемигивание увидели, значит, у них было серьезное основание скрывать свое знакомство. Есть что-то в их поведении нехорошее, нечестное.

— Верно. Завтра я понаблюдаю за обоими повнимательнее.

— Займитесь этим! Они, безусловно, что-то скрывают. Правда, я не боюсь за нас и наше будущее, потому что контракты наши оформлены по всем правилам и гарантируют нам полную безопасность; но между Мелтоном и корабельным слугой существует какая-то связь, которая могла бы нам навредить. Хотел бы я знать, что за всем этим скрывается.

— Хм, я тоже!

— Возможно, не стоит доверять и капитану. Почему, как только мормон оказался на борту, капитан отвел его на корму, чтобы переговорить с ним? Они не хотели, чтобы мы слышали, о чем они говорили.

— Я уверен, что капитан — честный человек; убежден, что я не ошибаюсь. Почему он должен обсуждать деловые и навигационные проблемы прямо перед нами? Но, если верно, что мормон в сговоре со стюардом, то мне это интересно, и я был бы очень доволен, если бы мне удалось раскрыть эту тайну.

— Вам это не удастся, потому что они поостерегутся открыть перед вами свои карты.

— А если мне удастся что-либо пронюхать тайком?

— Если они задумали подлость, их хорошенько вздуют!

— Ну, уж этого-то они не испугаются, потому что наверняка не раз в жизни получали взбучку. Охотнее всего я бы подслушал их прямо сейчас.

— Безумная идея! Вы что, знаете, где они будут совещаться? Причем мы ведь находимся на судне, а не в лесу, где можно бы было спрятаться в кустах, напрягая там свое зрение и слух.

— Возможно. Но что касается места, времени, это мне известно. Время: сегодня. Место: верхняя палуба. Если мормону надо тайно переговорить со стюардом, то он сделает это в темноте, когда, как он полагает, никто не заметит их переговоров. Расположился мормон рядом с капитаном, а тот скоро, пожалуй, отправится на отдых, в свою каюту. Переборки здесь тонкие, это известно. Если бы мормон позвал стюарда к себе, он стал бы бояться, что их услышит капитан. Значит, ему пришлось найти другое место.

— Какое же?

— Разве вы не видели, что на носу натянули маленькую палатку? Для чего бы это? И для кого? Только для мормона. Он заявил, что ему приятнее спать на палубе, чем в душной каюте.

— И там вы надеетесь подслушать обоих?

— По меньшей мере — очень надеюсь на это.

— Оставьте это, сударь! Такие дела плохо кончаются. Когда пудель сует нос в запретный для него горшок с молоком, ему достается кнут.

— Разумеется, но будьте добры заметить, что даже пуделю это время от времени удается, а уж я-то не чета дрессированной собачке. Вы заметили, что палатку соорудили из запасного грота[604]?

— Не знаю, как там называется этот парус, но я заметил, что из него не только устроили палатку, но еще и оставшуюся часть закатали в рулон. Возможно, это и есть самый большой парус.

— Как раз об этом я и подумал. Для палатки вполне достаточно половины грота. Другую половину скатали за палаткой. И за этим рулоном, или мотком, может прекрасно разместиться человек, и, если вы ничего не имеете против, я отправлюсь спать туда.

— Глупейшая затея! Да вас же обнаружат, как только вы кашлянете или чихнете.

— Я постараюсь удержаться и от того, и от другого.

— Кажется, вы слишком уверены. Но даже если вас не раскроют, то вы, возможно, все равно зря будете стараться. Вы еще не уверены, действительно ли для мормона разбита эта палатка, и даже если ваше предположение окажется верным, то неизвестно, придет ли туда стюард.

— Что же! Придется мне потерпеть, но я уверен, что мои усилия не пропадут даром. Есть у меня такое предчувствие, а я по опыту знаю, что предчувствия редко меня обманывают.