Когда враждующие вожди встречаются для переговоров, брать слово первым — не самое приятное занятие. Тот, кто считает себя по положению выше других, молчит дольше всех. Как правило, начинает всегда говорить человек, имеющий повод сказать какие-то хорошие слова. Вупа-Умуги, казалось, намеревается вести себя так, будто у него нет никакой необходимости во взаимопонимании с нами: он упорно молчал с непроницаемым выражением лица. Впрочем, меня это вполне устраивало — времени в запасе у нас имелось достаточно, гораздо больше, чем у него.

Я посмотрел на Виннету, и его короткий ответный взгляд сказал мне, что он тоже не горит желанием начинать переговоры. Тогда я, немного подождав, растянулся на земле, положив руку под голову, как человек, который хочет хорошенько отдохнуть, а может, даже и соснуть. Маневр возымел действие, хотя, честно говоря, только наполовину, потому что Вупа-Умуги весьма пристально посмотрел на Апаначку, и тот сказал:

— Олд Шеттерхэнд и Виннету, вождь апачей, изъявили желание говорить с нами…

Я остался лежать и ничего не ответил; Виннету также молчал.

Тогда Апаначка повторил свои слова:

— Олд Шеттерхэнд и Виннету, вождь апачей, изъявили желание говорить с нами…

Вновь не получив ответа, он повторил то же самое еще раз. Тогда я не спеша поднялся и сказал:

— То, что я слышу, приводит меня в крайнее изумление. Это не мы хотели с вами поговорить, а, наоборот, нас спросили, не можем ли мы сказать Вупа-Умуги то, что показалось невероятным его посланцу. Мы позволили ему прийти, и теперь он сидит здесь и делает вид, будто он вовсе ничего не хочет услышать. Почему он молчит, а за него говорит Апаначка? Он что, не надеется на свое умение вести переговоры? Он, а не Апаначка хотел с нами встретиться, и если он теперь совсем не открывает рта — ну что ж, это его дело. У нас-то достаточно воды и мяса. Если у вас в запасе столько же времени, сколько у нас, — можете и дальше молчать!

Я сделал вид, что собираюсь снова лечь, и это помогло, Вупа-Умуги наконец обратился ко мне:

— Олд Шеттерхэнд мог бы не ложиться и выслушать мои слова!

— Я слушаю! — коротко ответил я.

— Олд Шеттерхэнд утверждает, что Нале Масиуф взят в плен вместе со своими воинами?

— Да, я говорил это, и мои слова — правда.

— Где он был схвачен?

— У Ста деревьев.

— Кем?

— Мною, апачами и присоединившимися к нам белыми всадниками.

— Большой Шиба тоже в плену?

— Да.

— Кто его поймал?

— Я и Виннету.

— Где?

— Когда он, миновав Сто деревьев, устанавливал колья, чтобы показать тебе дорогу к Кровавому Лису.

— Я в это не верю!

— Ну и не верь.

— Докажи!

— Хау! Вупа-Умуги не тот человек, который может требовать доказательств у Олд Шеттерхэнда!

— Но как ты мог повстречать сразу Большого Шибу, белых всадников и Нале Масиуфа? Не бывает таких случайностей.

— A я и не говорю, что это была случайность, нет, это был расчет.

— Расчет? Тогда ты должен был знать все, что решили сделать воины-команчи!

— Конечно, я это знал.

— От кого?

— От тебя.

— Уфф! Разве я тебе это сказал?

— Да.

— Когда и где?

— У Голубой воды.

— Уфф! Ты, как видно, думаешь, что меня можно дурачить, но ты ошибаешься.

— Нет. Глупым я тебя вовсе не считаю, но мне кажется, ты неосторожен. Ты был глух и слеп и потому ошибся во всем, что имеет отношение к исполнению твоих намерений.

— Каких намерений?

— Твой вопрос смешон! Виннету, вождь апачей, давным-давно подслушал разговор двух воинов найини, из которого узнал о том, что вы хотите отправиться в Льяно-Эстакадо и напасть на Кровавого Лиса, и он тут же отправился к нему, чтобы предупредить, и, кроме того, послал гонца к своим вигвамам, приказав снарядить триста апачей для помощи Лису. Этих воинов ты и видишь сейчас, они стоят около кактусов.

— Уфф! Пусть Виннету подслушал нас, но ты-то откуда это знаешь?

— Он все рассказал мне. Пока он скакал к Лису, я отправился к Голубой воде, чтобы понаблюдать за вами и освободить Олд Шурхэнда, что удалось мне даже легче, чем я ожидал. Когда ты и твои лучшие воины сидели на берегу у костра и обсуждали свои планы, я был в камышах у самой воды и слышал каждое ваше слово.

Вопль гнева и ярости едва не сорвался с его губ, но он сдержал себя, и мы услышали нечто вроде шипения. Я продолжил:

— У озера я взял тебя в плен, но на следующий день отпустил. Ты поверил, что я уехал на Запад, но я перехитрил вас и вернулся на Рио-Пекос. По пути я встретил двух краснокожих, которые ждали Нале Масиуфа, чтобы показать ему дорогу. Нам с Олд Шурхэндом удалось подслушать, о чем они говорили. Пока мы этим занимались, появились два гонца от Нале Масиуфа, которые должны были сообщить тебе что он не сможет прийти быстро, потому что на него напали драгуны, и, потерпев поражение и понеся потери, он вынужден сначала послать домой за сотней новых воинов.

— Уфф, уфф!

— Когда его гонцы говорили с твоими двумя воинами и подробно объясняли им весь план, мы лежали за ближайшим кустом и все слышали.

— Олд Шеттерхэнда, должно быть, очень любят злые духи, раз они сообщают ему, где и кого можно подслушать, и при этом еще заботятся о его безопасности!

— Хау! Потом ты выслал шестерых соглядатаев. Мы подслушали их разговор на том самом месте, где они потом были убиты апачами.

— Уфф! Убиты! Вот почему мы их больше не видели! Вы заплатите за это убийство своими жизнями!

— Не лезь в бутылку! Я бы не советовал тебе чересчур заноситься и угрожать нам! Показывать тебе дорогу к Кровавому Лису пришел Большой Шиба с двадцатью своими людьми. Ты дал ему еще тридцать найини, чтобы нарезать кольев у Ста деревьев. Зная об этом, я оказался в Льяно раньше, чем он, и, окружив его силами апачей, взял в плен.

— Уфф! Он оказал сопротивление?

— Не большее, чем это может получиться у тебя.

— Замолчи! Мы будем драться!

— Подожди еще немного! Схватив его, мы поскакали обратно к Ста деревьям. Мы убрали поставленные им шесты, и тогда Виннету переставил их таким образом, что они привели вас сюда. Значит, перед вами все время был он, а вовсе не Большой Шиба.

— Уфф!

— Я остался ждать тебя около Ста деревьев. Ты прибыл к вечеру, а утром отправился дальше.

— Но зато ты не знаешь, какую хорошую добычу нам удалось там заполучить!

— Хау, всего лишь Олд Уоббла! Когда его вместе с лошадью притащили к тебе, мы с Олд Шурхэндом находились в кустарнике всего лишь в четырех шагах от вас; естественно, и на этот раз тоже все слышали. Теперь ты знаешь, откуда мне все известно, да не от кого-нибудь, а именно от тебя самого. Утром вы поскакали дальше, навстречу собственной гибели, ориентируясь на те шесты, которые выставил Виннету. Мы, однако, остались на месте и стали ждать белых всадников. Они прибыли, и мы предупредили их. Узнав, что они, преследуя вас, сами оказались в роли преследуемых, драгуны сразу же выразили готовность объединиться с нами против Нале Масиуфа. Мы спрятались, и когда индейцы появились у Ста деревьев, мы тут же его окружили. Вот как было дело.

— Но Нале Масиуф защищался?

— Нет.

— Уфф! Он должен был драться, я знаю: он не трус!

— Но коварства ему не занимать. Я пригласил его на переговоры, причем мы условились быть оба без оружия. Он пришел, но имея при себе припрятанный нож. Когда мы с ним разговаривали, Нале Масиуф вдруг его выхватил, но я сбил вождя с ног и скрутил. Но он все еще плохо понимал, против кого вынашивал свои коварные замыслы. И тогда я взял его амулет и стал угрожать, что я сожгу тотем, а его самого повешу и сниму с его головы скальп. Тут он начал молить меня о пощаде, и я сохранил ему жизнь. Он и его воины были взяты в плен и заключены в оковы.

— Где он сейчас?

— Белые всадники отправились с ним на Рио-Пекос, где он будет отпущен на свободу, но лошадей и оружие ему и его воинам придется отдать.

— Уфф, уфф, это все потому, что ты взял его амулет, иначе бы он не сдался!