Теперь перед нами встал очень важный вопрос: обнаружат ли они наши следы? Они их в любом случае заметят, но обратят ли на них внимание? Я предположил, что наши следы они могут принять за следы Большого Шибы; как раз поэтому мы сменили свои сапоги на индейские мокасины.

Если же у них возникнет подозрение на наш счет, то они обязательно прискачут сюда. Поэтому мы напряженно всматривались в южную сторону, откуда они в этом случае должны бы были появиться; но прошел час и еще какое-то время, а никого не были видно. Мы успокоились, только когда солнце начало свой спуск за горизонт и наступили короткие сумерки. С края впадины мы сошли к своим спутникам, где Олд Уоббл встретил нас словами:

— Итак, они здесь. Можно было бы сыграть с ними неплохую шутку: напасть на них ночью и всех перестрелять.

— И это вы называете шуткой?

— Почему бы и нет? Вы что, огорчаетесь, когда уничтожаете своих врагов?

— Нет, но тем не менее я не считаю шуткой уничтожение полутора сотен человек. Мы им позволим, как было договорено, спокойно следовать дальше, а позже окружим их. Все обойдется без кровопролития, и они будут в наших руках.

— Но если они не сделают этого завтра рано утром, то нам придется сидеть здесь целый день. А откуда у вас, позвольте узнать, возьмется вода для нас самих и лошадей?

— Они не задержатся. Им совсем не захочется терять целый день. И даже если им безразлично, теряют они время или нет, они должны уже рано утром уйти из Ста деревьев, чтобы оставить место для белых военных.

— Если те здесь появятся?..

— Это мы очень скоро узнаем.

— От кого?

— От команчей.

— Вы что, хотите подслушать их разговор?

— Да.

— Прекрасно! Я иду с вами!

— Но этого не требуется!

— Даже если не требуется, я все же пойду!

— Но в нашем положении следует делать лишь необходимое. Иначе может сложиться скверная для нас ситуация.

— А разве не опасно подслушивать?

— При определенных условиях большой опасности не будет.

— Наверное, все-таки лучше кого-нибудь взять с собой, чтобы вам помочь?

— Помочь? Хм. Вы хотите мне чем-то помочь?

— Да.

— Спасибо! Я рассчитываю более на себя, чем на вас, мистер Каттер.

— Так вы, значит, действительно хотите идти один?

— Нет. Меня будет сопровождать мистер Шурхэнд.

— А почему не я?

— Потому что я так хочу. На этом закончим разговор.

— Значит, вы ему доверяете больше, чем мне?

— Это в данном случае не имеет никакого значения, я беру с собой его, а вы останетесь здесь!

Я внимательно взглянул на него. Он был в ярости. Однако огромным усилием воли он сдержался.

Я предположил, что команчи отправятся дальше рано утром, сегодня вечером, вероятнее всего, они будут отдыхать. Значит, мне надо было поспешить, если я хочу что-нибудь от них услышать. Поэтому, когда совсем стемнело, мы с Шурхэндом двинулись в путь. Позднее, когда взойдет луна, будет труднее остаться незамеченными.

Мы шли по собственным следам и, подойдя к «Ста деревьям», прежде всего свернули на высотку подковообразного изгиба, чтобы оттуда как следует всмотреться в то, что делается вокруг, и узнать, не выставлены ли часовые. Прошло довольно много времени, пока мы не обошли весь полукруг подковы, не встретив ни единого команча. Вупа-Умуги здесь постов, наверное, не поставил; значит, он очень уверен в себе.

Внизу, у воды, горели многочисленные маленькие костры, поддерживаемые срезанными сучьями и ветками, которые мы заметили раньше. Возле озерца сидел, видимо, сам вождь со своими ближайшими советниками, остальные расположились по обе стороны ручья. Лошадей мы не заметили; было еще слишком темно. Вероятно, ниже, в сторону к Льяно, были выставлены часовые, этого мы не могли видеть, но нам это было безразлично: на ту сторону мы не собирались.

Нашей задачей было подкрасться как можно ближе к вождю, чтобы, если удастся, подслушать его разговоры. Мы спустились в заросли и потихоньку стали красться вниз по склону. Это было не очень легко; из-под наших ног каждое мгновение мог выскочить камешек или комок земли и покатиться вниз, выдав наше присутствие. Индейцы сидели внизу так тихо, что даже этот незначительный шорох обязательно был бы услышан. Поэтому я останавливался на каждом шагу, осторожно ставя ногу при следующем шаге. Мы крались очень медленно. Пока спустились вниз, прошел, наверное, целый час. Наконец мы оказались у водоема, лежа за густым кустарником, росшим у самой воды, так что могли бы хорошо слышать расположившихся рядом краснокожих… если, конечно, они вообще заговорят.

А они молчали. Сидели совсем тихо и неподвижно и глядели на тлеющие угли маленького костра, на котором жарилось мясо, судя по доносящемуся до нас запаху. Мы прождали целых полчаса; было по-прежнему тихо, можно было подумать, что мы наблюдаем за бутафорскими фигурами, ни один индеец даже не двинул рукой, чтобы подложить веток в костер. Еле ощутимое прикосновение Олд Шурхэнда беззвучно сказало мне о возможной безуспешности нашей вылазки, как вдруг где-то в стороне от индейского лагеря раздался крик, за которым последовало еще несколько возгласов. Там, значит, стояли дозорные, которые заметили, видимо, что-то очень необычное, потому что крики продолжались и становились такими настойчивыми, что всполошили весь лагерь. Вупа-Умуги и сидевшие рядом с ним вскочили. Крики раздавались все чаще и звучали все громче. Впечатление было такое, что началась охота на кого-то.

— Что бы это могло быть? — спросил меня тихо Олд Шурхэнд.

— Похоже, они преследуют какого-то человека, — прошептал я в ответ.

— Да, кого-то ловят; я не ошибаюсь, это слышно по возгласам. Кто бы это мог быть? Может?..

— Что вы хотели сказать? — спросил я.

— Ничего, сэр. Это было бы действительно слишком глупо с его стороны!

— С чьей?

— С… но нет это невозможно!

— Это возможно. Я знаю, о ком вы думаете.

— О ком?

— Об Олд Уоббле.

— Да, он вообще-то любитель появляться там, где его не ждут. И он же очень хотел с нами… Тихо!

Опять прозвучал крик, а слева послышалось:

— Сус така… какой-то человек!

И тут же раздался возглас справа, с другой стороны кустарника:

— Сус кава… лошадь!

Потом все стихло, но ненадолго, где-то рядом шла возня, судя по характерным шорохам. То слева, то справа кто-то или что-то появлялось и исчезало. Кто или что это могло быть?

Чтобы это выяснить, не надо было долго ждать. Наши опасения, к сожалению, подтвердились реальностью. Несколько команчей вели… Олд Уоббла; он был обезоружен и крепко связан ремнями. Через пару минут привели и его лошадь. Он, стало быть, следовал сразу за нами и, увы, верхом. Какая глупость! Что ему такое может прийти в голову, следовало предположить, но я никак не мог подумать, что он предпримет эту операцию, прокрадываясь сюда с лошадью.

Этой выходкой он поставил в опасное положение всех нас. Команчи наверняка могут подумать, что он здесь не один, а с кем-нибудь еще. Собственно говоря, самым правильным для нас было бы немедленное отступление; но можем ли мы это сделать? Не важнее ли остаться здесь, чтобы узнать, что же произойдет дальше? Этот старик был не только беспечным, но еще и очень лукавым, неискренним человеком; оставалось надеяться, что хоть это его качество нам пригодится: может быть, он придумает что-нибудь, благодаря чему подозрения краснокожих развеются.

— Уфф, Олд Уоббл! — воскликнул Вупа-Умуги, когда увидел старика. — Где вы его схватили?

Краснокожий, к которому относился этот вопрос, отвечал:

— Он лежал на брюхе в траве и полз, как койот, собравшийся на охоту. Наши лошади забеспокоились, потому что почуяли его лошадь, которую он привязал недалеко от наших постов.

— Он сопротивлялся?

— Хау! Он пытался бежать, а мы охотились за ним, как за шелудивой собакой; но, когда мы его схватили, он не сопротивлялся.

— Вы видели еще кого-нибудь?

— Нет.

— Тогда идите и поищите следы. Этот старый бледнолицый не мог быть здесь, на окраине Льяно-Эстакадо, один.