— Я вижу, сэр, вам хорошо знакомо мое имя. Позволено ли мне узнать ваше?
— А я сейчас покажу вам, как меня зовут. Но сначала попробуйте поплыть.
Опыт удался — руки уже его слушались, кровообращение восстановилось. Это было, наверное, очень занятное зрелище: двое белых людей преспокойно беседуют посреди озера, ночью, под звездным небом, не обращая внимания на толпу завывающих команчей, которые изо всех сил стараются их догнать. Последние минуты, разговаривая, мы почти не двигались с места, и наш преследователь быстро сокращал разрыв. Мы вновь услышали пронзительный боевой клич.
— Итак, сэр, доверьте его моим заботам. Отдыхайте и наблюдайте, если угодно, — сказал я и, повернувшись, поплыл навстречу индейцу.
Увидев, что враг переходит в контратаку, он на мгновение остановился и крикнул:
— Я — Вупа-Умуги, вождь команчей. Мой нож напьется кровью двух белых собак! — И над водой блеснуло длинное лезвие.
Ах, вот кто это! Какая удача. До сих пор темнота не давала мне разглядеть его черты.
— Я — Олд Шеттерхэнд, — отозвался я. — Тот самый, который от тебя не уйдет. Поймай меня, попробуй!
— Олд Шеттерхэнд! — Шурхэнд и команч выкрикнули эти слова в одну и ту же секунду с одинаковым изумлением. Впрочем, индеец тут же прибавил:
— Сейчас ты сдохнешь, шелудивый койот!
И он нырнул. Расчет вождя был ясен, но я не собирался ждать, пока он приблизится и, неожиданно всплыв сзади или сбоку, нанесет мне смертельный удар ножом. Поэтому я поступил точно так же — нырнул, причем постарался уйти на большую глубину, чем мой противник. Чистая вода, подобно бриллианту, обладает свойством захватывать и сохранять дневной свет, что позволяет опытному ныряльщику, находясь у самого дна, видеть предметы столь же отчетливо, как на воздухе. Этот эффект особенно заметен вечером или ночью. Итак, я опустился на пять-шесть ярдов и глянул вверх. Ага, вот и вождь. Он плыл недалеко от поверхности, заранее отведя руку с ножом для мгновенного удара. Меня он не разглядел, и я рванулся вперед, так что вынырнули мы одновременно. Я находился чуть позади, и мой кулак тут же обрушился на его голову. Вождь обмяк, выронив нож, и я схватил его за волосы, чтобы он не утонул.
— Действительно, Шеттерхэнд! Доказательство вполне убедительное![436] — смеясь, выкрикнул Олд Шурхэнд, когда я поплыл к нему, таща за собой оглушенного индейца.
— Да, сэр, это я. Извините, что представляюсь вам в необычайной обстановке и не совсем так, как принято в порядочном обществе.
— Ну, эта оплошность допущена с обеих сторон, — с улыбкой промолвил Шурхэнд. — Но вы не поверите, сэр, до чего я рад и…
— И так далее и тому подобное, — прервал я его, наперекор всем правилам хорошего тона. — Простите, сэр, но сейчас нам не до обмена любезностями. Поболтаем утром. А пока мне было бы приятнее всего узнать, что вы уже можете владеть руками.
— Кажется, еще не совсем.
— А вы попробуйте понемножку! Сами видите — вождь что-то разленился, и мне придется везти его на себе. Ну, поплыли!
И произошла удивительная вещь — Шурхэнд сумел двигаться без посторонней помощи! Сейчас, когда уже не требовалось чрезмерное напряжение, мускулы больше не отказывались служить телу, кровообращение в конечностях бывшего пленника восстановилось, и судороги не повторялись. Мы плыли не спеша и без приключений достигли берега. Здесь вождь — он все еще не пришел в сознание — был незамедлительно связан. Нас окружили друзья.
Предприятие вполне удалось — я освободил Олд Шурхэнда и взял в плен предводителя команчей. Но радость моя была омрачена потерей Олд Уоббла. Где он, что с ним?
Шурхэнд наотрез отказывался верить в его смерть.
Он говорил:
— Вам следовало бы получше узнать старика, джентльмены, прежде чем начинать его оплакивать. Такого проныру не погубят ни огонь, ни вода, и пуля для него еще не отлита. Держу пари, он сидит сейчас где-нибудь в укромном месте и посмеивается над нашими страхами. Свет не видывал другого подобного хитреца; он уцелеет и среди извержения вулкана, да при этом еще бифштекс себе на ужин поджарит! Ничуть не удивлюсь, если он сейчас объявится, и не один, а с какой-нибудь добычей.
— Если только он сам не стал ею, — резко ответил я. Равнодушие Олд Шурхэнда к судьбе старика удивляло и раздражало меня.
— Ну, если он попал в плен, проблемы не будет. Обменяем его на вождя.
— Так вы не собираетесь казнить индейца? — осведомился я, вспомнив эпизод с Паркером.
— Боже упаси! Изображать палача — не мое хобби. Лично мне благодарить его не за что, но если со стариком не случилось ничего плохого, то и вождя, думаю, следует отпустить.
— Совершенно согласен с вами, сэр. Но смотрите, сюда спешат наши краснокожие друзья!
Большинство команчей давно прекратило преследование и вернулось в своей лагерь, но некоторые, самые упорные, решили плыть до конца. Сейчас они были уже недалеко от берега, и на черном зеркале озера отчетливо вырисовывались их головы. Но теперь положение изменилось, и убедить в этом индейцев оказалось совсем нетрудно. После пары предупредительных залпов им не осталось ничего другого, как лечь на обратный курс. Враг был отбит, и спутники наперебой начали осаждать меня вопросами о приключениях на острове и во время обратного пути. Пришлось рассказывать, хотя на душе у меня было скверно.
Но прежде, чем я добрался до конца, наше внимание привлек громкий шорох и топот в зарослях. Казалось, там пробирается какое-то крупное животное или даже несколько. Мы замерли, прислушиваясь, и тут в предрассветном сумраке раздался знакомый насмешливый голос:
— Пригнись-ка пониже, краснокожий, а то ветки оставят тебя без носа, ясное дело!
— Ну вот и Олд Уоббл, — спокойно заметил Олд Шурхэнд. — Видите, джентльмены, я был прав. Посмотрим, сбылось ли мое пророчество полностью.
Мы вскочили на ноги. Кусты раздвинулись, и появился живой и невредимый Уоббл, ведущий под уздцы лошадь с сидящим на ней связанным индейцем. Еще две лошади шли следом, тяжело нагруженные объемистыми мешками и вьюками. Целый караван!
— Вот я и вернулся! — приветствовал нас Уоббл. — Да заодно и прихватил кое-что, для нас нелишнее. О, вы уже здесь, мистер Шурхэнд! Сердечно рад вас видеть. Я так и думал, что мистер Шеттерхэнд сумеет освободить вас и без моей помощи.
— Где вы пропадали, мистер Каттер? — спросил я, стараясь говорить строгим тоном. — Мы так беспокоились о вас!
— Беспокоились? Обо мне? Желал бы я знать, какая беда может случиться с Фредом Каттером! Слава Богу, я сам могу позаботиться о себе, да и не только о себе, как вы сейчас увидите.
— Но на острове вас не было!
— Конечно, нет. Я и думать забыл про остров.
— Это почему же?
— Честно говоря, мистер Шеттерхэнд, я был просто ослом. Думал, что чудо как хорошо плаваю и ныряю; но как поглядел на вас, то понял, что ошибался. Дорогу в один конец я с грехом пополам выдержал, но плыть обратно! Снова терять штаны, да еще когда тебя настигают индейцы! Нет, решил я, это не по мне. Уж если тонуть, так хоть с целой шкурой. В общем, когда вы нырнули, я остался висеть под плотом, предоставив события их естественному ходу. Вскоре поднялся невероятный крик, и команчи с того берега посыпались в озеро, как желуди с дуба, так что плот закачало на волнах. Лагерь мигом опустел; в погоне за вами приняли участие даже табунщики. Но за лошадьми надо присматривать, иначе они разбегутся. Это дело поручили вон тому парню. Я тихонько подгреб к берегу, выполз из-под моего плавучего шалаша, подкрался к бедолаге-краснокожему и треснул его по макушке. Он сразу «прилег отдохнуть», даже не спросив у меня разрешения. Я связал его, а потом вспомнил, что нам не мешало бы запастись провиантом, раз мы с вами хотим отправиться — ах да, молчу, молчу… В общем, сбегал я на пастбище, изловил трех крепких лошадок — одну для пленника, двух для поклажи. Кстати и седла рядом нашлись. Я торопился и даже побаивался, что не успею закончить дело до возвращения хозяев, но все обошлось. Набил вьюки сушеным мясом, и в путь! Когда участники неудачной погони за мистером Шеттерхэндом начали вылезать на берег, мы были уже далеко. И вот я опять вместе с вами, джентльмены. Как распорядиться добытым мясом, я знаю и даже могу поделиться своими мыслями. Ну а что до этого парня, то о его дальнейшей судьбе пусть поломает голову кто-нибудь другой; я — пас.
