Казалось, что зеленая пустыня вовсе не дышала жизнью, и лишь над ней, высоко в небе, парили два черных грифа, широко раскинув свои кажущиеся неподвижными крылья. Неужели они единственные живые существа здесь? Но нет — послышалось громкое фырканье, а потом из-за одного из волнистых холмов вынырнул всадник очень странного вида.

Внешне человек выглядел совершенно обыкновенно — не слишком высок и не слишком низок, не слишком толст и не слишком худ, но обладающий, по-видимому, достаточной силой. Он носил длинные панталоны, жилет и короткую куртку — все из непромокаемой прорезиненной ткани. Голову всадника прикрывал тропический шлем с назатыльником, который обычно носили в Ост-Индии и других жарких странах английские офицеры, а ноги были обуты в индейские мокасины.

Всадник держался в седле очень хорошо, а его лицо… О да, оно заслуживает особого описания! Его выражение можно было бы даже назвать глупым, и не только из-за носа, одна сторона которого резко отличалась от другой. Слева нос был белым и в профиль походил на орлиный клюв, правая половина казалась раздутой, словно опухшей, по цвету являя нечто среднее между красным, зеленым и синим. Лицо путника обрамляла окладистая борода, длинные тонкие волосы которой росли ежиком по направлению от горла к подбородку. Бороду подпирали два огромных стоячих воротничка, чей голубоватый блеск говорил о том, что всадник в прерии предпочитал носить резиновое белье.

Справа и слева к стременным ремням было пристегнуто по одному карабину, приклады которых упирались в похожие на туфли стремена. Спереди, поперек седла, висел какой-то длинный жестяной рулон или футляр, назначение которого вызывало лишь недоумение. За плечами всадника болтался кожаный ранец средней величины, на котором была закреплена жестяная посуда и странной формы железная проволока — возможно, приспособление для жарки. Широкий кожаный ремень напоминал так называемый кошель на поясе, с которого свисало несколько маленьких сумок. Спереди из-за пояса торчала рукоять ножа и револьверы, а сзади висели две сумки, предназначенные, по всей видимости, для патронов.

Его лошадь выглядела самой обыкновенной кобылой, ничем не примечательной, не хорошей и не плохой для тяжких будней Запада, и лишь одеяло, служившее вместо чепрака и за которое хозяин, очевидно, выложил много денег, могло привлечь внимание.

Всадника, похоже, устраивало, что его лошадь больше разумела в прерии, нежели он, ибо со стороны казалось, что животное шло без управления и само выбирало дорогу. Животное шагало через волнистые долины, то взбираясь на самую вершину холма, то снова труся вниз, то идя рысью, то самостоятельно переходя на шаг, короче говоря, человек в тропическом шлеме с преглупым лицом, казалось, не имел никакой определенной цели, но обладал уймой лишнего времени.

Внезапно лошадь стала и прянула ушами, а хозяин вздрогнул, ибо совсем рядом, но совершенно непонятно, откуда, послышался резкий требовательный голос:

— Стой! Ни шагу дальше, иначе буду стрелять! Кто вы, мистер?

Всадник поднял голову, посмотрел перед собой, за собой, вправо и влево, но нигде не увидел ни одной живой души. С неизменным выражением лица всадник сдернул покрывало с длинного рулонообразного жестяного футляра, который висел спереди поперек седла, вытряхнул из него подзорную трубу, звенья которой выдвинулись футов на пять, прищурил левый глаз и, приложив правый к окуляру, направил трубу в небо, которое он некоторое время так серьезно и внимательно разглядывал, что чьи-то нервы не выдержали и снова послышался насмешливый голос:

— Сложите обратно ваш телескоп! Я же не на Луне, а здесь, в долине, на старой Земле-матушке. А теперь говорите, откуда едете?

Повинуясь услышанному приказу, путник сложил трубу, сунул ее в футляр, неспешно и тщательно закрыл его, как будто никого рядом не было, после чего указал рукой за спину и ответил:

— Оттуда!

— Это видно, старина! А куда?

— Туда! — всадник указал рукой перед собой.

— Вы действительно забавный малый! — засмеялся невидимка. — Но вы, находясь в этой благословенной прерии, должны, как я полагаю, знать ее обычаи. Тут таскается всякий сброд, и честный человек вынужден держать ухо востро. Ради Бога, вы можете повернуть обратно, если вам так нравится, но раз вы собрались ехать вперед, а мне кажется — так оно и есть, то придется держать ответ и говорить, разумеется, только правду. Итак, отвечайте! Откуда вы едете?

— Из замка Кастлпул, — ответил всадник голосом нашкодившего школяра, съежившегося перед строгим учителем.

— Не знаю такого! Где это?

— Ищите это место на карте Шотландии, — пояснил путник, и его лицо стало еще глупее, чем прежде.

— Сжалься, Боже, над вашим разумом, сэр! Какое мне дело до Шотландии! А куда скачете?

— В Калькутту.

— Тоже не знаю. И где же это прекрасное место?

— В Ост-Индии.

— Превосходно! И вы хотите этим солнечным днем из Шотландии на коне добраться до Ост-Индии через Соединенные Штаты?

— Сегодня совсем не обязательно.

— Да уж пришлось бы потрудиться! Пожалуй, вы англичанин?

— Да!

— И чем вы занимаетесь?

— Я лорд!

— О, Боже! Английский лорд с круглой шляпной картонкой на голове! На вас стоит взглянуть повнимательнее! Выходи, Дядюшка, он нас не укусит. Я бы хотел поверить в его слова. Либо у него не все дома, либо он действительно английский лорд с уймой причуд и капризов!

Тотчас на вершине ближнего волнистого холма показались две фигуры, одна длинная, другая короткая, обладатели которых до сего момента лежали в траве. Одеты они были абсолютно одинаково — во все кожаное, как подобает истинным, настоящим вестменам, и даже их широкополые шляпы также были из кожи. Длинный торчал на гребне, как фонарный столб, а маленький казался еще ниже, чем он есть, ибо был горбуном. Кроме этого, он имел еще одну особенность — ястребиный, острый, как нож, нос. У их старых, одинаковых конструкций ружей были очень длинные стволы. Особенно это оказалось заметно у маленького горбуна, который хотя и стоял, опершись прикладом о землю, но все же ствол его ружья торчал на несколько дюймов выше его шляпы. Похоже, что разговаривал с путником именно он, ибо длинный до сих пор не раскрыл и рта, а маленький тем временем продолжал:

— Стойте пока на месте, мистер, иначе стреляем! Мы еще далеки от того, чтобы обниматься с вами.

— Предлагаю пари! — неожиданно произнес англичанин, глядя наверх.

— Что?

— Десять долларов, или пятьдесят, или сто! Сколько захотите!

— О чем спорим?

— О том, что я пристрелю вас раньше, чем вы мена

— Тогда вы проиграете.

— Вы думаете? Ладно, ставим по сто долларов!

Лорд потянулся назад к патронной сумке, выдвинул ее вперед, открыл и вытащил несколько банкнот. Двое людей, стоявших над ним, удивленно переглянулись.

— Мистер, — заговорил малыш, — я полагаю, у вас серьезные намерения!

— А как иначе? — в свою очередь, удивился англичанин. — Спор моя страсть, а это значит, что я спорю охотно, всегда и везде!

— И таскаете по прерии сумки, полные банкнот!

— А как бы я мог держать пари, не имея при себе денег? Итак, сто долларов, согласны? Или вы хотите поставить больше?

— У нас нет денег.

— Не беда, я одолжу вам их, потом отдадите.

Он сказал это так серьезно, что длинный от удивления даже задержал дыхание, а горбатый удивленно воскликнул:

— Дадите нам в долг, пока не сможем вернуть?! И вы, конечно, уверены в победе?

— Конечно!

— Ну, мистер, чтобы выиграть, вы должны перестрелять нас быстрее, чем это проделаем с вами мы, а мертвые не смогут заплатить!

— Не имеет значения! Главное — сам факт победы, а денег мне и без ваших хватит.

— Дядя, — маленький снова повернул голову к длинному, — такого парня я еще не видел! Нужно сойти к нему да получше рассмотреть.

Он быстро спустился вниз, а длинный направился следом, прямой, как свечка, — его напряженная поступь выдавала человека, проглотившего бильярдный кий. Оказавшись в долине, горбун снова заговорил: