— Верно. И именно потому, что опасно, я хочу дать тебе один совет: возьми с собой Отца-Ягуара. Он самый мудрый и опытный среди нас.

— Ты знаешь, я и сам хотел его об этом просить. И еще я хотел бы, чтобы среди тех, кто первым увидит сокровища вместе со мной, был и мой друг Антонио.

И он выразительно посмотрел на Антона Энгельгардта, как бы задавая ему безмолвный вопрос: «А не боишься ли ты идти со мной?» Антон прочел этот безмолвный вопрос в глазах друга и ответил:

— Я ничего не боюсь. Этот подземный огонь опасен только в том случае, если он войдет в соприкосновение с другим огнем, то есть если в пещере зажечь факел, этого можно избежать, если соблюдать осторожность.

— Разумно! — поддержал юношу Карл Хаммер и обратился к Ансиано: — Так вы хотите обследовать пещеру уже сегодня?

— Да, сегодня.

— То есть еще до прибытия сюда наших врагов?

— Именно так.

— Я бы воздержался от этого. Мы не сможем побывать там, совсем не оставив следов, а они насторожат негодяев.

— Но разве у нас не будет времени замести эти следы, сеньор? Гамбусино появится здесь вряд ли раньше, чем через сутки.

— И все же лучше не спешить. Мы же не знаем, что за находки ожидают нас в пещере и что этому будет сопутствовать. Вполне может оказаться, что все гораздо сложнее, чем мы сейчас предполагаем.

— Возможно, вы и правы, — ответил Ансиано, — но мы не знаем, что за индейцы придут вместе с гамбусино. Некоторые из вождей мойо — мои друзья, другие из них враждуют с нами. Если придут враги, я могу погибнуть в схватке, и кто тогда покажет Ауке вход в пещеру с сокровищами?

— Ты можешь не участвовать в этой схватке.

— Сеньор, что вы такое говорите! — воскликнул Ансиано. — Неужели вы на самом деле думаете, что я смогу усидеть на месте со сложенными руками, когда здесь появится убийца моего господина? Можете лишить меня чего угодно, но только не возможности отомстить.

— Хорошо! Я понимаю, что ты сейчас думаешь и чувствуешь. Поступай, как считаешь нужным, я не вправе принуждать тебя. А сейчас я хотел бы обратить внимание вот еще на что: наши запасы провизии пока еще не исчерпаны, но нам нужно чем-то кормить мулов. Здесь корма для них нет, спуститься в Салину мы тоже не можем, следовательно, нам остается только одно: поискать другое место, где для мулов найдется корм и вода.

— Насчет этого можно особенно не беспокоиться, сеньор. Всего в часе езды отсюда есть подходящее ущелье. Кроме меня и Аукаропоры, никто не знает этого места, и я отведу вас туда.

— Но смогут ли мулы пройти по этому ущелью?

— Лошади не смогли бы, а мулы пройдут. Плохо только то, что мы не знаем, сколько времени у нас осталось до появления здесь врагов.

— Я думаю, что достаточно, я даже уверен в этом. Следующая важная сейчас для нас задача — выяснить, дружественны ли вам те мойо, которых нанял гамбусино, или же нет. В первом случае дело обойдется, понятно, без схватки, а вот во втором нам придется быть предельно осмотрительными, поэтому нужно заранее как следует все продумать, составить стратегический план возможной схватки. Но прежде всего ты отведешь людей и мулов в то ущелье, о котором говорил, а мы с Аукой и Антоном будем ждать твоего возвращения здесь.

Как только экспедиция под предводительством Ансиано скрылась из их глаз, Отец-Ягуар спросил Ауку:

— А ты смог бы сам, без Ансиано, попытаться найти эту штольню?

— Нет, — ответил сын и наследник верховного Инки. — Я не сомневаюсь, мой отец так замаскировал вход в нее, что, не зная каких-то особых примет и условных опознавательных знаков, его невозможно найти.

— А я хочу попробовать! Значит, действуем так: я спускаюсь в ущелье, а вы остаетесь здесь, потому что отсюда прекрасно просматривается все вокруг, если кто-то неожиданно появится, вы дадите мне знать об этом, только и всего.

И он, осторожно ставя ноги в выемки на скалах, а руками цепляясь за небольшие выступы, стал спускаться. Аука и Антон напряженно смотрели ему вслед. Когда Отец-Ягуар был уже далеко внизу, Аука сказал, покачав головой:

— Ему не найти этого места. Он, конечно, замечательный человек и настоящий герой, но вход в штольню замаскирован так хитро, что даже он его не найдет.

Антон, заметив на лице друга невольно появившуюся скептическую усмешку, сказал:

— Зря, между прочим, усмехаешься. Отец-Ягуар говорил очень уверенно, а он слов на ветер не бросает. Я верю: он найдет вход в штольню, и еще сегодня ты станешь богат, очень богат, во много раз богаче моего отца. Скажи, а действительно у твоих предков было так много золота и серебра, как об этом говорят и пишут в книгах?

— Гораздо больше. Когда испанцы стали преследовать и грабить инков, все сокровища были упрятаны в землю и разные потайные места, но в основном зарыты. В земле лежат огромные ценности, если перевести их стоимость на деньги, я думаю, это будут миллионы миллионов, и они не должны никому… приносить вред…

— Бог мой, о каком вреде ты говоришь? Разве ценности нельзя использовать во благо, а не во зло?

— Эти только во зло, в том-то все и дело. Сокровища инков несут на себе проклятие, потому что из-за них погиб мой народ. Если бы инки были бедны, испанцы и не тронули бы их. А тебе известно, как подло был обманут ими один из моих предков?

— Нет, я ничего об этом никогда не слышал.

— Его схватили закованные в железо воины и привели к своему предводителю, Писарро. Дело было в огромном зале. Писарро взял свой меч и его острием провел черту на стене, сказав: «Твоя свобода стоит ровно столько, сколько золота и серебра вмещает в себя весь зал до этой черты». Инка выполнил это требование, но Писарро не сдержал своего слова. Тогда инки наполнили зал во второй раз до отметки на стене, но их снова обманули. И этот подлый человек называл себя христианином, который пришел на нашу землю, по его словам, затем, чтобы проповедовать истину и любовь!

— Огромный зал, дважды заполненный золотом и серебром! Невероятно! Неужели такое может быть?

— Ты удивлен? Неужели ты никогда ничего не слышал о сокровищах, которые были найдены в храмах Солнца в Куско и Чукиту, в храмах Гуанакаури, Качи и Биликаноты[1495] и других святых для инков местах, называемых также уаками?[1496] Только в храме Солнца в Куско было более четырех тысяч жрецов и прислужников. Все его двери держались на массивных золотых столбах, а окна были украшены изумрудами и другими драгоценными камнями. Стены храма были облицованы золотыми пластинами, в центре его стояли фигуры бога и богини из чистого золота, а рядом с ними — фигура правившего в то время Инки из чистого серебра. Все остальное пространство заполняли бесчисленные вазы и всякого рода другие сосуды тоже из золота и серебра. В окружающих храм горах било пять источников. Вода от них текла к храму по золотым трубам и поступала в золотые и серебряные бассейны, предназначенные для хранения питьевой воды, для омовения сосудов и купания жертвенных животных. Рассказывать дальше, или ты уже получил представление о богатстве инков?

— Нет, нет, не надо! Мне стало страшно. Слушай, а ведь создавали все эти великолепные здания, фигуры и предметы из золота и серебра, наверное, прекрасные художники. Расскажи мне лучше об этом!

— Да, искусство процветало в государстве инков, хотя мне трудно дать тебе более или менее точное представление о нем, оно очень отличалось от европейского, аналогия тут может быть только одна — высокий вкус и большое мастерство.

— А в каком состоянии была наука?

— Я вырос в горах, среди людей, далеких от научных интересов, поэтому не могу рассказать тебе о состоянии науки в государстве инков, ее достижениях и открытиях, но мне известно, что среди инков было много очень умных и хорошо образованных людей. Возможно, тебе приходилось слышать когда-нибудь о тех, кого называли кипу-камайоки.

— Да, это были распространители письменности инков, но ваша письменность, насколько мне известно, основывалась не на буквах и словах, как европейская, а на так называемом узелковом письме. Допускаю, что кое-что по этим узелкам на веревочках можно было понять, но мне не очень верится, что эти, так сказать, записи можно было читать с таким же успехом, как книги и газеты.