Хирург поддержал слугу доктора, но сам доктор согласился на это с большой неохотой. Сейчас он не ощущал голода вообще, настолько захватили его раскопки. И когда Фриц и дон Пармесан начали приготовления к обеду, ученый отошел в сторону, его все время тянуло к этому панцирю… Он поскреб его, постучал по нему, прислушался… подошел к своим спутникам и сказал:
— Я не буду есть. Не могу успокоиться, пока не найду нужный панцирь. Мой желудок, по-латыни «вентрикус» или «стомахус», как будто зашнурован.
— Это плохо для здоровья, — рассудительно сказал Фриц. — Но я против этого! Вот я, когда бываю сильно чему-нибудь рад, то ем за двоих. Если вы, герр доктор, не расшнуруете ваш желудок, то погибнете от голода из-за этой черепахи. Какая будет потеря для науки! Нет, определенно вредно так сильно волноваться.
— Ты меня не понимаешь, Фриц! Эта находка грандиозна и уникальна. И потому-то мне сейчас нет дела ни до чего на свете.
— А можно узнать: что конкретно так занимает вас сейчас?
— Разные проблемы, и одна из них — правильно ли мы определили это животное.
— Почему вы сомневаетесь? Ведь мы, как мне кажется, уже пришли к выводу, что это — черепаха.
— Да, но в науке, в зоологии в частности, принято закреплять за всеми видами живых существ и растений, кроме их современных названий, еще и латинские. Как же назвать эту нашу находку по-латыни?
— О! Неужели это представляет для вас какую-нибудь трудность? — вполне искренне удивился Фриц. — Насколько я успел заметить, латынь вы знаете великолепно. Ну назовите его так, как вам хочется.
— Дело не в том, насколько хорошо я знаю язык древних римлян, хотя я его, конечно, знаю неплохо. Латинские названия даются не по чьему-либо произволу, а в соответствии с определенной классификацией, первое слово обозначает вид, второе — род животного.
— А хотите, я вам помогу? Сейчас мы подберем ему научное имечко по всем правилам. Скажите мне, пожалуйста, а как звучит по-латыни «черепаха»?
— В основном «тестудо». Но есть виды, которые носят названия «кистудо», «эмис», «хелидра», «трионихида», «сфаргис» и «хелония». «Хелония мидас», к примеру, и есть гигантская черепаха[1458].
— Вот мы и нашли ей имя!
— Верно! Но мы не можем назвать так нашу находку, поскольку и в наши дни еще существует вид, называемый «хелония мидас». А наш зверь гораздо больше.
— Действительно, это настоящий Голиаф среди черепах…
— Постой, постой! А ты хитроумный парень, Фриц. Да, имя для этого животного существует: гигантская хелония.
— Ей-богу, ну и чудаки вы, ученые! — сказал Фриц, пожимая плечами. — Зачем ей еще и латинское имя, как будто с нее недостаточно обычного? Тем более, что эта черепашища исчезла с лица земли еще вон когда — во времена Ноя, я бы так ее и назвал: «гигантская Ноева черепаха». Меня другое огорчает: жаль, что мясо ее не сохранилось. Эх, сколько бы из него вышло замечательных черепаховых супов! Увы!
— Да, судя по тому, что оба панциря отстоят достаточно далеко друг от друга, мяса там было предостаточно. Кстати, о мясе: вот теперь, когда мы нашли черепахе латинское имя, можно и пообедать. И побыстрее — работы нам предстоит еще достаточно много.
Они поели на скорую руку жареную рыбу, и Фриц с хирургом опять спустились в яму. Доктор работал очень усердно, как и до обеда, наверху, и не заметил, что с востока к ним начала приближаться группа всадников, человек так пятьдесят, а может, и больше… И почти одновременно с юга — пятеро других, но они были гораздо дальше от места исторических раскопок гигантской хелонии и смотрелись пока как маленькие, едва заметные точки на горизонте.
Первая группа состояла главным образом из индейцев, вооруженных луками, стрелами, длинными копьями и духовыми ружьями. Только один из них, судя по его виду, вождь, имел при себе ружье. По правую и левую руку от вождя скакали двое белых, на обоих были пончо с красно-голубыми полосами. Они были вооружены двустволками, револьверами и ножами. Один из них был знаменитый тореадор Антонио Перильо, а другой, постарше, — тот самый человек, который вместе с ним выслеживал Отца-Ягуара после званого вечера на квинте банкира Салидо.
Они пустили лошадей рысью вдоль опушки леса. Ехали молча. Наконец старший из белых поднял руку, придержал лошадь и, повернувшись к вождю, сказал:
— Что это? Да мы тут, оказывается, не одни! Там, у воды, кто-то копает землю. Видишь?
Индеец посмотрел в этом направлении и ответил по-испански (говорил он на этом языке вполне свободно, хотя и коверкал слова, но не подыскивал их):
— Хола! Белый у нашего источника и нашего тайника! Он разграбит его. Вайя! Туда!
Но белый, что постарше, остановил его жестом и сказал:
— Не надо так торопиться! Сначала надо за ним понаблюдать, разведать, с какой целью он тут копает, а потом уже нападать. Он все равно не сможет оказать нам никакого сопротивления.
— Если он тут один. Но один он или с целой компанией, мне безразлично. Я — великий вождь абипонов, и мое имя тебе известно. Так неужели ты думаешь, что Бесстрашная Рука испугается каких-то белых проходимцев!
— Я знаю, что Бесстрашная Рука — храбрый воин, и не хотел тебя обидеть. Но ты сам подумай: зачем этому человеку забираться в такую глушь, если не для того, что раскопать наш арсенал? Кстати, теперь я уже точно знаю, сколько еще человек здесь с ним. Вон, видишь, пасутся пять лошадей.
— Стойте, стойте! Он небольшого роста и одет в красное пончо. Невероятно… Если мои глаза меня не обманывают, то это тот самый полковник, который в Буэнос-Айресе выдавал себя за ученого из Германии.
— Тысяча чертей! Неужели такое возможно? — спросил пожилой белый.
— Я очень хотел бы усомниться в этом, но должен огорчить тебя — это он, вне всякого сомнения. Вне всякого сомнения. Пойми, он не просто похож на полковника, тут налицо полнейшее сходство. И потом, скажи мне: ну зачем безобидному ученому оружейный арсенал? А вот полковнику очень даже нужно его найти и забрать — чтобы мы не смогли вооружить индейцев, когда начнем военные действия. Этот негодяй Глотино постоянно путается у нас под ногами и перекрывает нам все пути. Пора с этим покончить! В Буэнос-Айресе пуля прошла мимо него, но здесь такого не повторится. Клянусь!
И он выхватил револьвер из-за пояса.
— Тихо! Не стоит так горячиться! — остановил его другой. — Сначала он должен рассказать нам, что он здесь делает и откуда ему стало известно про наш тайник. Кроме того, мы можем использовать его как заложника. Пользы от этого можно получить намного больше, чем от того, что просто пристукнуть его… — Он вдруг осекся и встрепенулся всем телом: — Что это, во-он там? — И он указал движением подбородка в сторону пяти движущихся точек на юге.
Все посмотрели в ту сторону, и Антонио Перильо сказал:
— Это может быть только капитан Пелехо, с которым мы должны встретиться здесь. Значит, все идет так, как задумано, хитрость удалась, и наш сообщник получил поручение инспектировать границы. Называется, доверили козлу капусту! Ха-ха! Теперь все укрепленные пункты вдоль границы в наших руках. Как только наши союзники получат сигнал о выступлении, они смогут молниеносно захватить их. Думаю, медлить больше нельзя. — И он снова стал наблюдать за раскопками: — Вы смотрите, этот наглец полез прямиком в наш арсенал. Ну постой, негодяй! Окружить его! Вперед!
Фриц и хирург внутри пещеры все еще продолжали разбивать слой глины. И чем сильнее они ударяли, тем глубже куда-то в бездну уходил звук… Пройден еще фут, и они, наконец, уткнулись в… какие-то деревянные ящики. Они вытянули один, поднесли его поближе к свету в верхней пещере и открыли. В нем оказались аккуратно обернутые кожей бочонки и еще какие-то продолговатые, тоже тщательно упакованные предметы. Фриц развернул один из таких свертков: в нем оказалось ружье.
Да, доисторические животные тут уж были явно ни при чем…
— Какая неожиданность! Ружья! А в бочонках наверняка порох! — воскликнул Фриц и прокричал доктору наверх: — Идите скорее сюда, мы покажем вам нечто курьезное!
