— Я уже нашел его.

— О нет! Тот, о котором ты говорил, это не то.

— Хабулам, какую же глупость ты совершил только что.

— Не знаю какую, эфенди!

— Ты сам себя наказал враньем. Прежде ты заявлял, что не знаешь Жута, а теперь согласился, что знаешь, где он живет.

— Ах! Я не сказал об этом ни слова.

— О нет! Ты мне сказал, что Каранорман-хане близ Вейчи вовсе не то, что мне нужно; это значит, что я не найду там Жута. Стало быть, ты знаешь, где он находится.

— Господин, я всего лишь предположил, что ты сделал неправильный вывод!

— А я уверен, что сделал очень правильный вывод.

— Что ж, даже если ты был прав, предполагая это, ты не можешь теперь утверждать, что нашел нужный тебе Каранорман-хане. Пока ты знаешь лишь одно: ты ошибся.

Он сделал важное и надменное лицо. Он говорил доверительным тоном, а поскольку я отвечал ему с совершенно безобидным видом, то непосвященный легко мог подумать, что мы лучшие друзья и беседуем на какую-нибудь нейтральную тему. Он задумчиво приложил палец к носу и продолжал:

— Ты, как я вижу, был с нами снисходителен. Я хотел бы, я мог бы помочь тебе в пути. Поэтому я говорю тебе: мне кажется, есть несколько деревушек и селений с тем же названием. Я дам тебе хороший совет. Отправляйся к властям в Ускюбе и попроси показать перечень населенных пунктов. Ты сразу увидишь, как часто встречается название Каранорман-хане, и узнаешь, где находятся все эти селения.

— Я тоже об этом думал, но решил этого не делать, ведь империя падишаха очень скверно управляется. Я уверен, что даже в таком крупном городе, как Ускюб, не найдется подобного перечня, а если он и есть, то никуда не годится. Я вообще не поеду в Каранорман-хане.

— А куда же ты направишься, эфенди?

— Я превращу «о» в «и», а «м» в «в» и поеду в Каранирван-хане.

Я произнес это медленно и с подчеркнутым ударением. Пристально глядя на Хабулама, я видел, как изменился цвет его лица, как он испуганно взялся за голову.

— Шайтан… дьявол! — снова тихо вымолвил Суэф.

И этот возглас подсказал мне, что я напал на верный след.

— Разве есть селение с таким названием? — медленно, сдавленным голосом переспросил Хабулам.

— Нирван — это персидское слово; значит, это место следовало бы искать вблизи персидской границы. Ты знаешь, что такое языковедение?

— Нет, эфенди.

— Тогда я не сумею тебе объяснить, каким образом, зная состав этого слова, я догадался, что это местечко было названо по имени его владельца.

— Быть может, я все же пойму!

— Вряд ли. Этого человека зовут Нирвани, родом он из персидского города Нирван. У него черная борода, поэтому его прозвали «Кара», «Черный». Итак, здесь его зовут Каранирван. Он построил постоялый двор, и нетрудно догадаться, что двор этот, по имени его хозяина, назвали Каранирван-хане; да он и сегодня еще так называется.

— Шайтан… дьявол! — снова тихо проронил Суэф.

Мурад Хабулам вытер пот со лба и сказал:

— Чудеса, да и только! Из этого имени ты сумел сочинить целую историю! Я боюсь только, что ты обманываешься.

— А я готов клясться, что этот постоялый двор не лежит ни в городе, ни в деревне.

— Почему?

— Потому что в этом случае в записке значилось бы название этого города или деревни. Двор лежит в уединенном месте, а значит, не имеет смысла искать его в перечне населенных пунктов.

— Если он лежит в уединенном месте, тебе его не найти. Ты — чужеземец, и тебе, наверное, некогда задерживаться здесь, чтобы заниматься столь тщательным расследованием.

— Ты ошибаешься; я надеюсь, что Каранирван-хане очень легко найти. Ты знаешь где-нибудь в окрестностях Килиссели хоть одного перса?

— Нет.

— Верю тебе. В стране штиптаров персы так редки, что, если где и есть хоть один, о нем слышали все; к тому же персы шииты, а значит, религиозные убеждения этого человека тоже известны всем. Мне остается лишь расспрашивать в дороге, не живет ли поблизости какой-нибудь перс.

— Но он может жить далеко, очень далеко отсюда, так что люди, которых ты встретишь, ничего не будут знать о нем.

— Он живет именно в этой стороне.

— Откуда ты знаешь?

— Мне подсказывает записка.

— Господин, не понимаю тебя. Я ведь читал ее слово в слово и ничего не заметил.

— Ох, Мурад Хабулам, какую страшную глупость ты опять совершил!

— Я? — испуганно спросил он.

— Да, ты! Разве ты не говорил до этого, что не можешь понять, о чем сказано в записке, ведь ты не знаешь тайнопись? А теперь заявляешь, что прочел записку слово в слово. Как же все это совместить?

— Господин, — ответил он растерянно, — я читал записку, но не понял ее.

— Ты ведь сказал, что ничего не заметил! К тому же записка составлена лишь из отдельных слогов, а ты говоришь слово в слово. Запомни, Мурад Хабулам: у лжеца должна быть очень хорошая память, если он не хочет противоречить себе. Так что слушай! Я уже сказал тебе, что записка многое мне поведала. Ее написал Хамд эль-Амасат в Скутари; он адресовал ее своему брату Баруду эль-Амасату, находившемуся в Эдрене. Один пишет другому, что прибудет к нему и по пути минует Менелик. Хамд эль-Амасат намерен встретиться с братом в Каранирван-хане. Теперь скажи мне, выберут ли оба длинный, кружной путь, сделают ли бесполезный крюк?

— Нет, не будут делать.

— Значит, они поедут кратчайшим, прямым путем?

— Конечно, эфенди.

— Итак, они поедут кратчайшим путем из Эдрене в Скутари, минуя Менелик; где-то между двумя последними городками лежит местечко Каранирван-хане. Я в этом уверен так, словно видел его воочию.

— Шайтан… дьявол! — в четвертый раз тихо проронил Суэф.

Мнимый портной, казалось, затвердил понравившуюся ему фразу. Я сделал вид, будто не слышал его. Однако этот очередной вздох снова доказал мне, что я не ошибаюсь.

— Эфенди, — сказал Хабулам, — все, что ты говоришь, складно звучит; мне хочется, чтобы ты был прав, вот только сам я в это не верю. Поговорим лучше о другом! Значит, ты впрямь повезешь яд и крошки от пирога в Ускюб? Я же уплатил штраф и получил два удара, от которых у меня ужасно саднит все тело; можно было бы этим и ограничиться.

— Ты уплатил штраф, а потом насмехался над нами. Теперь ты понимаешь, что смеялся зря. Я найду этот постоялый двор и без вас. И вот за то, что вы осмелились надо мной потешаться, нужно вас наказать. Я не тот человек, что позволит играть с собой комедию. Я передам в полицейскую аптеку в Ускюбе яд и эти крошки.

— Эфенди, я пожертвую беднякам еще сотню пиастров.

— И даже если ты мне предложишь тысячу, я верну их назад.

— Я прошу тебя, подумай, неужели нет ничего, что бы заставило тебя отказаться от этого плана?

— Гм! — пробурчал я задумчиво.

Это обнадежило его. Он увидел, что я могу еще передумать.

— Подумай же! — повторил он настойчивее.

— Быть может, да… Быть может, все же удастся договориться. Скажи-ка мне, в здешнем краю трудно найти слуг?

— Людей, готовых отправиться в услужение, полно! — выпалил он.

— Тогда, пожалуй, ты без труда сыщешь себе слуг и служанок?

— Конечно. Стоит мне только захотеть.

— Вот и придется тебе захотеть!

— Что ты имеешь в виду?

— Посмотри на этих людей! Они все хотят уйти от тебя.

Этого он не ожидал. Он обернулся и с угрозой глянул на слуг и служанок. Потом он спросил меня:

— Откуда ты это знаешь?

— Они мне сказали об этом.

— Аллах! Я велю дать им плетей!

— Этого ты не сделаешь. Разве ты сам не отведал плети? Я умоляю тебя раскаяться и изменить образ жизни. Почему тебе не хочется отпустить этих людей?

— Потому что мне не нравится это.

— Значит, тебе больше по нраву, что я повезу в Ускюб яд. Халеф, лошади готовы?

— Да, эфенди, — ответил он. — Нужно только привести их. Яник тоже запряг повозку.

— Тогда отправляемся в путь. Довезите меня до ворот!

— Стой! — крикнул Хабулам. — Какой же ты вспыльчивый человек, эфенди!