— Аллах! — воскликнул Халеф. — Этот черный выбрался через дыру, а мы спокойно стояли, даже не угостив его пулей. Ведь было же время для этого.

— Ты прав. Мы совершили глупость, господин! — сказал Оско.

— Да. — Халеф улыбнулся. — Раньше мы совершали глупости поодиночке, а теперь все вместе, и сиди вместе с нами.

Снаружи, за дверью, раздался дикий вой. Забарабанили чьи-то кулаки, а затем каждый из собравшихся там людей назвал свое имя и пожелал нам самых ужасных мучений. Они живописали нашу судьбу всеми возможными красками. Можно было не сомневаться, нас заперли здесь, чтобы мы умерли с голода.

— Все они там, сиди, никто не потерялся, — молвил Халеф. — О Аллах! Если бы только я выбрался, я бы показал им мою плеть!

— Не вспоминай о ней! Она нас не спасет.

— Значит, мы умрем с голода! Ты думаешь, нам только это и осталось?

— Надеюсь, нет. Сперва обследуем это помещение. С боковых сторон нет никакого выхода; выбраться можно лишь через дверь или потолок.

— Господин, ты не захватил с собой фонарик — эту маленькую бутылочку с маслом и фосфором?

— Да, она всегда со мной. Возьми ее!

Если кусочек фосфора поместить в бутылочку с маслом, фосфор начинает светиться, как только откроют пробку и внутрь попадет кислород. Фонарик поблескивает более или менее ярко в зависимости от размеров бутылки и чистоты стекла.

Я всегда ношу такую бутылочку с собой, даже если никуда не еду. Она прекрасно помогает, когда мне доводится подниматься по незнакомым лестницам и идти темной, незнакомой улицей. Конечно, лучше всего, если стекло бутылочки отшлифовано.

Халеф взял этот крохотный фонарик и впустил внутрь воздух; теперь дверь оказалась довольно сносно освещена. Изнутри она была окована толстым листом железа и подвешена на железных петлях; крюки были вбиты прямо в породу и залиты свинцом. Быть может, нам и удалось бы расшатать петли и снять дверь, но сперва стоило посмотреть, не было ли другого выхода.

Теперь мы тщательно обследовали помещение. Его пол, как и боковые стены, состоял из твердой скальной породы. Стена была сложена из хрупкого сиенита и так хорошо связана раствором, что проделать дыру в ней было нельзя. Железный лист, выстилавший дверь изнутри, был прошит гвоздями с толстой шляпкой; ножами тут ничего сделать было нельзя. А если выбраться через потолок? Омар взобрался на плечи Оско, но и теперь не мог достать до него даже вытянутой рукой. Значит, попытку выбраться через крышу можно было пока оставить.

Итак, напрашивалось снять дверь с петель, и мои спутники бодро взялись за работу. Завизжали и заскрежетали ножи, вгрызаясь в породу; в ответ нам снаружи раздался громкий смех.

Конечно, как ни мечтали мы о спасении, мы понимали: если нам удастся открыть дверь, нас тут же встретят выстрелами и мы даже не успеем ни разу выстрелить в ответ.

Прошло несколько часов. Работа не продвигалась вперед. Оско сломал свой нож, и я дал ему длинный охотничий нож, привезенный мной из Америки и вызывавший восхищение у всех, кто его видел.

Я не работал с ними. Для меня время тянулось очень медленно; я подполз на коленях к двери и посмотрел, как глубоко она врыта. Увы, вовсе не на полдюйма! Я сам взялся за нож и начал подкапывать дверь, но опять с тем же успехом, что и мои товарищи; через четверть часа я отказался от этой затеи. Было жаль напрасно тратить силы, а тут еще сломался нож у Омара.

— Оставим это занятие, — сказал я. — Давайте сбережем силы, они нам еще понадобятся. Быть может, сюда придет староста, раз мы не вернемся к нему. Я уже рассказал ему, что мясник — член этой банды. Если мы не вернемся, он начнет беспокоиться за нас и пойдет нас искать. Он знает, что мы ушли с мясником.

— Но не знает куда! — заметил Халеф.

— Жаль, конечно, что я забыл ему сказать, но мы говорили с ним об этом доме, и он наверняка в поисках нас заглянет и сюда.

— Не верю я в это, уж очень он боится аладжи. Если он увидит их здесь, то удерет.

— Спрашивается, а здесь ли они будут.

— Наверняка здесь, ведь не оставят они дом без присмотра.

— Сейчас давайте отдохнем и будем ждать. Разумеется, снаружи есть охрана; это понятно. Если на какое-то время мы перестанем делать подкоп, они услышат, как тихо у нас стало, и решат, что мы покорились судьбе. Это усыпит их бдительность.

Так мы успокоились и утешили себя. Впрочем, моим бравым спутникам надоело ждать; я не мог дольше противиться их натиску.

— Давайте обследуем потолок, — предложил я. — Там есть крышка. Вопрос только, как ее открыть.

— Когда Омар встал мне на плечи, он так до нее и не добрался, — сказал Оско.

— Тогда сделаем пирамиду повыше. Пусть Халеф станет на плечи Омара. Быть может, этого хватит. Тебе достанет силы, чтобы выдержать обоих.

Халеф сунул фонарик в карман и вскарабкался Омару на плечи. Тот взобрался на спину Оско, который, подобно четырехногому зверю, стоял, упираясь руками и ногами в землю. Наконец, Оско стал потихоньку подниматься, а Омар выпрямился, стоя у него на плечах. Все трое, чтобы не упасть, как можно плотнее прижимались к скале. И вот Халеф вытянул руку и доложил:

— Сиди, я чувствую потолок!

— Говори тише! Снаружи кто-то может быть. Достань фонарь.

Я посмотрел вверх, в тот угол, где мы заметили отверстие. Там чуть брезжил свет. Держа фонарь левой рукой, Халеф ощупывал потолок правой рукой.

— Он сложен из толстых бревен, — шепнул малыш, — а вот небольшая крышка сколочена из досок.

— Хорошо, доски ведь тонкие. Стукни-ка по ним, чтобы по звуку определить их толщину.

— Меня услышат!

— Лучше было бы, конечно, чтобы никто ничего не заметил, но зато мы узнаем, есть ли наверху сторожа.

Халеф постучал; тут же мы услышали громкий смех и крик:

— Послушайте, они прямо под нами; колотят по крышке!

Снаружи перед домом кто-то задал вопрос:

— Задвижка на месте?

— Конечно!

— Тогда они не выберутся. Один на другого, значит, встали.

— Да, они умеют делать фокусы. Вот когда голод почувствуют, тогда по-другому кувыркаться начнут. Будь моя воля, открыл бы к ним дверь.

— Не смей ни в коем случае!

— Я бы тогда залепил им прикладом по голове!

— На это у нас хватит времени. Пусть себе стучат.

— Слышал, эфенди? — спросил Халеф. — Мы что, позволим забить нас прикладами насмерть?

— Нет. Попросим-ка этих господ — там, наверху, — отойти подальше от крышки.

— Они не станут этого делать.

— Тогда слезай, Халеф! Я сам поднимусь на твое место. Перед моими просьбами нельзя устоять.

Оско медленно наклонился. Омар спрыгнул с его спины, а затем и Халеф соскочил с плеч Омара.

— Отдохните-ка немного, — сказал я, — вам все же пришлось напрячься. А я и вовсе потяжелее, чем Халеф, да и пробуду наверху дольше, чем он.

Мы подождали несколько минут; потом Омар поднял меня на плечи.

— Будь сейчас вдвойне осторожен, а то мы упадем, — попросил я, — а для меня с моей больной ногой это очень опасно.

— Не бойся, господин! — ответил Оско. — Я буду стоять, как дерево. Расселина скалы здесь так узка, что ты можешь с обеих сторон упираться локтями. Опора надежная!

Как и в прошлый раз, Омар поднялся на плечи Оско. Я был выше, чем Халеф, и мне не понадобилось даже вытягивать руки, чтобы добраться до крышки. Я почти упирался в нее головой. Фонарик был у меня, и я посветил на доски. С одной стороны крышка была сколочена железной скобой; сюда вставлялась задвижка. Оба конца скобы были загнуты и врезались в древесину.

Я постучал по крышке указательным пальцем. Судя по звуку, доски были не толще полутора дюймов. В ответ на мое постукивание раздался чей-то голос:

— Ты слышишь? Они снова тут. Ну ладно, хотите открыть крышку, попробуйте меня поднять вместе с ней.

Теперь, когда я был неподалеку от говорящего, я ясно узнал голос мясника. Из его слов было понятно, что он уселся на крышку. Какая неосторожность! Разве может разбойник так поступить?

Он глумливо усмехнулся. В ответ рассмеялся еще кто-то, и я услышал следующее: