Прошло два часа, пока мы добрались до места, где располагался лагерем мирза. Он был чрезвычайно удивлен, увидев меня, а агу принял с сердечностью.

— Зачем же ты вернулся обратно? — спросил он меня недоуменно.

— Спроси у этого человека, — ответил я, указывая на Селима.

— Тогда говори ты, — повернулся он к нему.

Ага вытащил письмо и спросил:

— Господин, ты писал это письмо?

— Да, ты ведь знаешь мой почерк. Зачем ты спрашиваешь?

— Затем, что ты приказываешь мне такое, чего я не ожидал и не заслужил.

Женщины встали за ветвями, чтобы видеть Селима и слышать разговор.

— Чего же ты не ожидал? — спросил мирза.

— То, что должен передать все, что мы спасли, этому чужеземцу.

— Этот эмир вовсе не чужеземец, а мой друг и брат.

— Господин, а разве я больше не твой друг?

Мирза на секунду задумался, потом ответил:

— Ты был моим слугой, которому я доверял, но разве я давал тебе право называть меня своим другом?

— Господин, я покинул родину, пожертвовал карьерой, стал беженцем, охранял твои богатства. Я действовал как друг или нет?

— Ты действовал, как действовал бы любой верный слуга, как действовали все эти люди. Твои слова меня покоробили, ибо я не ожидал, что ты станешь выставлять мне счета в виде своих заслуг. Разве я не написал тебе подчиняться этому эмиру как мне?

Голос мирзы звенел, ага же находился в сильном смущении, особенно когда заметил женщин, и начал искать оправдательные мотивы своего поведения:

— Господин, этот человек ударил меня, едва мы повстречались!

Мирза взглянул на меня и рассмеялся.

— Селим-ага, — сказал он, — отчего же ты не убил его сразу? Как ты дал оскорбить себя? За что он тебя ударил?

— Мы встретились на улице, и я попросил его пропустить меня. Он не подчинился и ударил меня по лицу, да так, что я упал с лошади.

— Это так, эмир? — повернулся ко мне мирза.

— Да. Я не знал его в лицо, а твой слуга не признал его из-за покрывала. Он ехал на роскошном белом коне, на котором была твоя сбруя, и поэтому я признал его за важного господина. Он приказал нам отъехать в сторону, хотя было достаточно места, чтобы проехать, а тон у него при этом был как у падишаха. Ты знаешь, мирза, я очень вежливый человек, но люблю, чтобы и другие были тоже учтивы по отношению ко мне. И я сделал ему замечание, что дорога достаточно широка. Он же назвал меня свиньей, потянулся к плетке и хотел ударить. Тут он и оказался на земле; к сожалению, я слишком поздно узнал, что он тот самый человек, к которому мы едем. Это все, что я хотел сказать. Говори с ним сам, если я понадоблюсь, позови.

Я отошел к лошадям, чтобы там пообщаться с Халефом.

Через полчаса Хасан отыскал меня. На его лице были складки горечи.

— Эмир, — обратился он ко мне, — этот час доставил мне много неприятностей. Хочешь наказать этого наглого Селима?

— С удовольствием, если ты позволишь. Что ты решил?

— Он не вернется с тобой обратно.

— Я этого и ожидал.

— Вот перечень всех обязанностей, которые на нем лежали, он их имел при себе. Ты оценишь вещи и продашь их, я согласен заранее со всем, что ты ни сделаешь, ибо знаю, как трудно найти покупателя за короткое время. Потом ты отпустишь моих слуг и заплатишь им столько, сколько я тут указываю. Деньги я уже уложил в сумки на лошади. Когда мне сниматься в Кербелу?

— Сегодня первое мухаррама, а десятого будет праздник. Четыре дня понадобится, чтобы добраться из Багдада в Кербелу, и еще один день нужен про запас, так что пятое этого месяца — подходящее число.

— Так, значит, мне еще четыре дня укрываться здесь?

— Нет, тебе подыщут в городе место, где ты со всеми твоими будешь в безопасности. Я об этом лично позабочусь. Ты хочешь сохранить все, что у тебя сейчас с собой?

— Нет, все это надо продавать.

— Тогда давай мне эти вещи и назови цену. В Багдаде есть очень богатые люди. Может статься, я найду какого-нибудь состоятельного перса или армянина, который купит все оптом.

— Эмир, цены на твое усмотрение.

— Ладно, буду заботиться о твоей выгоде как о своей!

— Я доверяю тебе полностью. Пойдем, последим за погрузкой.

Тюки были вскрыты, и моему взору предстали такие ценности, каких я не видывал в жизни. Был подготовлен перечень, и мирза установил цену. Она была очень низкой, если учесть подлинную ценность изделий, но в целом сумма была на целое состояние.

— А как ты намерен поступить со своими слугами, мирза? — спросил я.

— Я отблагодарю их и отпущу, как только тебе удастся подобрать для меня жилище.

— На сколько персон?

— Для меня с агой, для женщин и их служанки. Потом я найму еще одного слугу, который меня не знает.

— Надеюсь помочь тебе в этом. Пусть грузят вещи.

— Сколько погонщиков верблюдов ты возьмешь с собой? — спросил он.

— Ни одного. Мы с Халефом сами управимся.

— Эмир, так дело не пойдет. Ты один не потянешь все это.

— Зачем брать людей, которые затем станут обузой?

— Впрочем, делай, что хочешь, полностью доверяю твоему чутью.

Верблюды были нагружены и привязаны так, что вышагивали цепочкой. Мы были готовы к отходу.

— Дай мне еще какое-нибудь подтверждение, которое укрепит мои позиции в глазах твоих людей, — попросил я мирзу.

— Вот, возьми мое кольцо с печатью.

Мои руки совсем не подходили для ношения такого дорогого персидского кольца, но все же оно село на палец. Наш караван пришел в движение. Ага не показывался, да и у меня не было ни малейшего желания прощаться с ним.

Теперь нам понадобилось больше времени, чтобы добраться до Тигра и перейти его, но все прошло хорошо.

Персы удивились, когда мы появились на дворе с грузом. Я созвал их, показал кольцо хозяина и заявил им, что отныне они должны повиноваться мне, как are. Эта замена, по-моему, их не особенно расстроила.

Я узнал от них, что владельцем этого дома является богатый торговец, живущий в западном пригороде Багдада — Мостансире, недалеко от медресе. В первом этаже здания лежали грузы, за которыми следил ага. Я присоединил к ним вновь прибывшие и решил утром все внимательно осмотреть, потому что сейчас уже довольно сильно устал.

Обследовав седельные сумки, я обнаружил там сумму, которую вручил мне мирза. Она вчетверо превышала те деньги, которые мне нужно было выплатить. Я передал Халефу все дела со слугами и пошел искать англичанина.

Он возлежал на подушках в той самой полуподвальной комнате. Его нос шевелился в такт дыханию, а из широко открытого рта вырывался оглушительный храп.

— Сэр Дэвид!

Он сразу же проснулся, вскочил и схватился за нож.

— Кто это? О, это вы, мистер!

— Да. Как тут у вас?

— Отлично. Здесь отлично, в этом Гадиме!

— Взгляните на меня — я весь мокрый. Это пекло.

— Ну, так ложитесь и поспите.

— Нам есть чем заняться. К тому же я очень хочу есть.

— Хлопните в ладоши, и появится паренек.

— А вы уже пробовали?

— Да, но мы не могли понять друг друга. Просишь портер — он приносит кашу; просишь шерри — несет фиги. Издевательство какое-то!

— Посмотрим, удастся ли мне.

Я хлопнул, и появился тот самый подобострастный слуга, который был при are. Я поставил его в известность, что вместо аги хозяин теперь я.

— Господин, прикажи, как мне тебя называть!

— Меня называй эмиром, а этого господина — беем. Позаботься о еде.

— Что ты желаешь, эмир?

— Неси что есть. Не забудь холодную воду. Ты и повар здесь?

— Да, эмир. Я думаю, ты останешься мной доволен!

— Как ага оплачивал твой труд?

— Я говорил, сколько чего уходило, и он мне каждые два дня давал деньги.

— Хорошо, так и будем делать. Теперь иди.

Скоро перед нами разложили, кажется, все продукты, какие только можно было найти в Багдаде, и мой добрый мистер Линдсей получил полное удовольствие.

— Вы расстались с тем парнем, агой? — поинтересовался он.

— Да, он пока останется при своем господине. Боюсь, он помышляет о мести.