Но вот начинаются первые столкновения уже со значительно усилившимся Чжурчженьским правителем (цзеду-ши) Агудой. Столкновения эти начались при следующих условиях. Во 2-й луне (весною), во 2-й год Цзянь-цинь (1111), император со свитой отправился в Чунь-чжоу и, заметим, пировал на Кунь-тун-цзян (Сунгари, Сун-мо), куда отправился для уженья рыбы. Старшины Нюйчженьских непокорных (тень, серый) родов в пространстве 1.000 ли (500 верст) все пришли к ставке императора для объяснения по некоторым делам. При дворе был устроен по этому случаю праздник, пировали и пили на славу. Среди пира император вошел в палатку (пиршества) и приказал всем, там бывшим, стать по степеням (в разряды) и поклониться. Один только Агуда, бывший при этом, сказал, что не может сделать по приказанию Государя... Это озадачило слабого Тянь Цзо, но он смолчал в данную минуту и только на следующий день стал совещаться по этому случаю со своим приближенным — родственником Фынь-сянь'ем[252], высказав ему следующее: «При торжестве вчерашнего дня Агуда смотрел, видимо, гордо (цюнь-хао) и был тревожен, поэтому нельзя положиться, чтобы пограничные дела не беспокоили его; после этого он непременно причинит неудобства». Фынь-сянь сказал на это: «Грубые люди не знают церемоний: нет большого греха и убить их. Можно бояться только перемен к худшему: ложное сердце имеет различные намерения. А, впрочем, что может статься от его младших братьев Угуная (Укимай'я), Не-мань (Нянь-хань), Хуши и пр., как только вознамерятся отправиться на охоту? Может ли быть, чтобы олень разрывал тигра и бросался на медведя?». Во всем этом темном предложении Фынь-сянь'я нельзя не видеть желания убить Агуду, а так как его младшие братья без него, то след., враждебная сила будет уничтожена совершенно. Император обрадовался этому проекту и наградил Фынь-сянь'я почетным титулом. Между тем беспечный Киданьский император не переставал заниматься охотой: в 9-й луне (осенью) того же года была большая охота на медведей в Яньской территории. Весь штат и сам император играли поэтому на ПИ-ПА (монг. муз. инструмент) и встречали охотников при звуках музыки. Между тем Агуда, по возвращении с праздника у Куньтунцзян, находился в натянутых отношениях к Двору. Император почувствовал эту размолвку и приказал всем войскам собираться к родам (бу-цзу). В числе организаторов различных отрядов были и 2 Нюйчженьца, перебежавшие со своей территории: Чжо-ке-суань и Агуци, почему Агуда напал на их дома и увел 2 человек из их рода. Об этом уведомили Сянь-чжоуского Сянь-гуань'я (правителя), который донес об этом императору. Но последний не обратил на это внимания и приказал по-прежнему заниматься следующими делами, а между тем отправил чу-ми-ши (военного президента) Фынь-сянь'я (того же самого, что и выше) разузнавать о новостях (!) и несколько раз посылал к Агуде с приказанием явиться к границе, но тот сказался больным и не явился. Все это совершилось еще в 1111 году (2-й год Тянь-цинь). На следующий год (1113) Агуда с 500 конных нападает на местность Да-ли-ку (Дароки, Бодуке (Сянь Чжоу)), где народ жил разбросанно в разных местах, и страшно испугал жителей. Но на другой день он ушел. Сянь-чжоуский Сянь-гуань с помощью Чжо-ке-суан (Нюйчженьца) и др. лично разрушил дворец Агуды и прочие строения. Агуда, однакож, не смирился, почему и послан был прокурор (сы-вень-чжуань) для снятия допроса, но Агуда тайно ночью убежал. Отправили одного посланца с извещением об этом государю, который дал ответ Сянь-гуань'ю, что он очень желает видеть Агуду убитым, почему и не должно оставлять дальнейших попыток к этому. В силу этого снова призывали Агуду, но тот снова не явился.
Между тем войска, собранные для борьбы с Агудой, на левом фланге (дао, дороге) подняли бунт, но их простили и разослали по пяти столицам.
И у чжурчженей на следующий год (1113) происходит тоже нечто вроде бунта или, скорее, оппозиции одному лицу. Дело в том, что Агуда, видя, что борьба с Коренным государством становится неизбежной, стал организовывать свои силы, собирать войска. Один из офицеров этих войск Асу, принадлежавший к Хешелийскому улусу, не хотел почему-то повиноваться приказаниям Агуды, почему последний отправил некоего Сагая наказать бунтовщика. Видя это, младший брат провинившегося Духубу бежал ко двору Ляо и просил заступничества. Двор, считавший себя вправе вмешиваться во внутренние дрязги заграничных вассалов, отправил к Агуде указ: не наказывать Асу. Но Нюйчжени уже не послушались прежнего повелителя и намеревались захватить бунтовщика, но этот спасся к Ляоскому двору. Вслед за ним тотчас приезжает посланец от Агуды с требованием: выдать бежавшего, но двор, видимо, еще не потерявший бодрость, отказал в этом. Прошло 6 лун, в 7-й луне снова является уполномоченный от Агуды с требованием выдать Асу, но Киданье кое правительство и на этот раз отказало ему, а между тем отправило ши-юй (рынду) А-си-бао для приведения в известность пограничных цитаделей. Драма завязалась. Агуда, впрочем, посылает сказать, что если возвратят Асу, то он будет представлять дань по-прежнему; если же нет, то цитадели не могут существовать. Благодаря такой угрозе Киданьский двор двинул войска на север от реки Хунь-хе[253] и этим увеличил состав войск СВ дороги. Между тем и Агуда не сидел, сложа руки. Он держит совет со своими младшими братьями Угунаем, Не-мань и Хуши касательно назначения Ничуке, Ила, Лосо, Дуньма и пр. для организования войск со всех нюйчженьских улусах, дав им (т. Ничуке и пр.) титул: или-цзи («собирающие войска»). Приведя, таким образом, в порядок свои военные силы, по примеру Ляоского военного управления (чжан-цинь-гуань), он двинулся на Нинь-цзян-чжоу (городок, см. на карте, лежал на правом берегу реки Сунгари). Войсковое правление (тунь-цзюнь-сы) Северо-Восточной дороги дало знать об этом императору, который занимался в это время стрельбой оленей в Цин чжоу. Пришедшее известие не очень встревожило его, но он все-таки послал Хайчжоуского цы-ши (воеводу) Гао-сянь-шоу заведовать бохайскими войсками и идти на помощь Тобуцзя, стоявшему против Нюйчженей. Сей последний встретился с войсками Агуды на востоке от Нинь-цзянь (Нинь-цзянь-чжоу), дал битву, но был разбит (4-й г. Тянь Цин).
Такое поражение вызвало со стороны правительства новое организование войска: брат министра Фынь-сянь'я, Сяо Сы-сянь (по другому Сяо Фынь-сянь) был назначен дутуном (главноначальствующим) сев.-зап. дороги, цзедуши войска цзинь-цэянь Сяо Тобуцзя — помощником ему. К войску из киданьских и Сиских улусов в числе 3.000 чел. присоединили еще гвардейцев Средней столицы 2.000 и волонтеров со всех дорог 2.000. Кроме того, юй-хоу-цуй-гунь-и назначен ду-я-гуань'ем, кунь-хао-чжи-хуй Син куань — фу-инь-у'ем[254]. Оба войска, киданьское и чжурчженьское встретились у Тунь-че-хе (впад. в Сунгари) и стали друг против друга, окопавшись рвом. Чжурчженьские войска скрытно переправились через Кун-тун-цзянь и, напав на Ляоские, совершенно рассеяли последние. Цуй Гун-и, Синь-куань, Елюй Фоли, Сяо Гекаши и мн. др. были убиты. Всего разжаловать за эту неудачу нужно было 17 чел. Но Сяо Фынь-Сянь испугался за своего брата (значит, его брат был главнокоман., а не он сам), думая, что и он подвергнется той же участи (т.е. лишится чинов), и послал донести об этом императору так: «Все отправленные на Восток и разбитые там войска находились в крайне стеснительном положении, почему не следует их наказывать, а скорее простить, т.к. можно опасаться, что вследствие строгих мер откроется много неудовольствия». Г-рь последовал этому совету и только устранил Сы-сянь'я от управления (гуань). Вследствие такого распоряжения все цзюнь'и (войска) стали говорить: «Кто сражается, тот получает смерть и не получает наград, а ушедший без дела (победы) с поля сражения, как видим, получает жизнь и остается безнаказанным». Отчего войска стали выказывать нерасположение к сражению и стали дезертировать.
