Перейдем к обзору его царствования (с 983-1031). После смерти Цзинь-цзуна императрица Жуй-чжи приняла управление государством как регентша (же-чжень). Но боязнь пасть при смутных обстоятельствах, окружавших тогда трон, грозные натиски со стороны Сунского Тай-цзуна, недружелюбное настроение северных границ, т.е. Бохайских и Маньчжуров, выказывавших это недружелюбие благодаря той же политике посылавшего к ним большие подарки, чтобы привлечь их на свою сторону для совместного действия против киданей, малолетство сына, слабость рода императрицы — все это вызвало у нее следующие знаменательные слова, имевшие не менее знаменательные результаты: «Я теперь сирота (му-гуа-цзы), — говорила она со слезами на глазах окружающим, — род мой слаб, границы оказывают сопротивление и находятся во враждебных замыслах... Что делать?». Игравший при Цзинь-цзуне весьма видную роль как замечательный полководец Елюй Се-чжень представил на суд чинов сказанные слова императрицы и просил у них совета: как действовать при данных обстоятельствах. Чиновники, посоветовавшись, решили так: «Власть, относительно внутреннего управления, представить императрице и Се-чжень'ю, а заведование военными делами и дальнейшую борьбу с Китаем (с южными границами) — Елюй Сюгэ, в звании юй-юе (канцлера)». Такой был приговор совета чинов, и так, в тоже время, хорошо сошло это с рук для единодержавия киданьских государей, потому что можно было опасаться, что следствием такого разделения монархической власти могли быть внутренние неурядицы и интриги вельмож, которые по этому случаю могли рассчитывать на больший захват власти и даже престола. Этот, без сомнения, важный фактор у трона киданьских Хуанди, явившийся следствием заявлений Жуй-чжи о ее слабости справиться с обстоятельствами, должен, по необходимости, лечь на нее как профанация, забывчивость, которая могла повести за собой такие результаты, если бы во главе управления не стояли такие честные деятели, каковы Елюй Сечжень и Сюге. Это, по-моему, единственное пятно в деянии знаменитой женщины, которое, однако же, исходило из чистого источника заботы о благе народа. Я перейду к обзору политических деяний этого царствования.
В 986-м г. китайский император (Тай-цзун), по настоянию некоторых из своих чинов, решил обратно взять у киданей свои северные земли и выставил 2 армии, из которых одна пошла к Пекину, а другая — к Западной Киданьской столице, Да-тун-фу. Первые действия на Запада были счастливы для китайского оружия. На Востоке киданьская армия, предводимая Елюем Сюге, искусно удерживала Пекин за собой и не давала перевеса китайской армии в сражении на берегах Ша-хе (см. на карте г. Чжили). У Чжи-гоу («Прямой канавы») Сунский полководец Цао Бинь-ши был разбит Сюгэ. В тоже время и войска в Шаньси потерпели поражение. Окончательный перевес киданьского оружия в этот год высказался только тогда, когда Шэнь-цзун вместе со своей матерью и Елюем Сюгэ во главе многочисленной армии вступил в пределы Китая: китайские генералы должны были отступить к югу для защиты столицы. В 1000 (999) году (на другой год после вступления Сунского Чжэнь-цзуна (998-1023)) Киданьский император с огромными силами снова вторгся в Китай и произвел опустошение. Но Чжэнь-цзун сам выступил против него, а на другой год китайский полководец Фань-Тин-чжао нанес им поражение у Мо-чжоу (отнятой у киданей Чжоуским Ши-цзуном). В следующий год нападение киданей также было отбито, но в 1003 и 1004 гг. они повторили св. вторжения и в последний год с таким натиском, что некоторые министры Чжэнь-цзуна (Ван Цинь-жо и пр.) советовали удалиться из столицы в Цзинь-лин, Чэнь-Яо-соу в город Сы-чуань (пров.) Чень-ду-фу; но китайский император не последовал этому совету, а благодаря просьбе своего сильного министра Коу-чжун, сам принял начальство над войсками и прибыл в Шань-чжоу, где сосредоточивает все армии. Когда он переправился через Хуанхе, то войска, завидевши издали императ. зонт, пришли в восторг, радостные крики раздались на пространстве в несколько ли и достигли кид. армии, посему последняя потеряла бодрость и приступила к заключению мирного трактата. Впрочем, известие более чем сомнительно и есть плод кит. фантазии и хвастовства: скорее, можно думать, что китайский император сам приступил к переговорам (как это мы встречаем у Иакинфа), а кидане приняли его предложение о прибавке 100 т. лан серебра и 200 т. кусков ткани к ежегодной дани, так как они ясно видели, что если им удастся брать перевес в борьбе с неустающим соседом, то завоевание земель, которые они грабили, не так-то вечно. С этого времени мир не нарушался до самой смерти Лунь-сюй'я (Шэнь-цзуна, 1031 г.) и кит. Чжэнь-цзуна (1023 г.), дав широкий простор соблюдениям любезностей и присылке подарков с той и другой стороны. Китайский двор, однако ж, дозволил себе считаться равным с киданьским. Неприятные столкновения северо-западного государства с Ганчжоускими уйгурами начались из-за того, что последние возмутились против св. князя (Вана) И-лу-ле, которого поддерживал киданьский двор, считавший этих уйгуров вассальным государством (шу-го). В 12 луне 26-го года Тунь-хао (1009 г.) некто Сяо То-юань, инспектор северо-западной дороги, донес, что он, по случаю сказанного возмущения уйгуров, усмирил их и возвратился. Но дело этим не кончилось. В 28-й г. тех же годов правления (1011 г.) он снова доносит, что необходимо открыть военные действия против них, так как оказывается сопротивление. Указом императора он был отправлен туда с значит, силами и сделал нападение на Сучжоу (Уйгурский тогда городок), взял шень-коу (проходы), потому императорским указом ему и дан был титул (его, укрепление) «побеждающий проходы». А на следующий год он уже был назначен цзедуши Чжуньбуского[235] аймака.
В 6-й г. Тай-пин (1026 г.) по неизвестным причинам снова было приказано двинуться против тех же Тайджоуских уйгуров инспектору северо-западной дороги Сяо Хуй-ло, но в 8-й луне того же года он донес, что возвратился из похода, так как не смог ничего сделать с неприятелем. Эта неудача киданьской армии вызвала бунт в Чжуньбу (Цзубу), видимо, принявший сильные размеры, т.к. первые усмирители их — Ни-легу и Эбуле — не имели успеха. Елюй Хунь-Гуань, сменивший их, успел подавить мятежников, которые, однако, снова взбунтовались, но были усмирены Сяо Хуй-ло. Одновременно с военными операциями против Т.-чжоуских уйгуров кид. ввор вынужден был вести войну с Гаоли[236]. Война длилась в продолжение 10 лет с переменным успехом (1010-1020). В 5-й год Кай-тай (1017 г.) Елюй Шилань и Сяо Шань-нин-дунь («успокаивающий восток») одержали над ними блистательную победу, а в 9-й г. того же цар. был уже заключен с ними мир.
В предпоследний год царствования Шэнь-цзуна в 9-й год Тай-нин (1029 г.) вспыхнул бунт в Восточной столице (Дунь Цзинь, Ляо-янь'е), руководимый синь-ем Да-янь-лином (Да-лянь, по другим) и вызванный, насколько это удалось узнать, отменой жителям привилегий в деле торговли и платеже пошлин. Значит, это был чисто социальный взрыв, вызванный экономическими нуждами народа Ляо и не имеющий ничего политического. Для усмирения, однако, должны были двинуть войска, и неудовольствие погасло.
Но не смотря на такое обилие фактов из военно-политической жизни государства в это царствование, мы все-таки можем сказать, что оно отличалось мирным характером, и более всего было проведено на устроение управления, путем издания законов и улучшения быта граждан, рядом разумных постановлений касательно различия отраслей промышленности.
Здесь, в этих постановлениях правительства, лучше всего высказывается то направление характера Шэнь-цзуна, которое создавалось под благотворным влиянием его матери. Истинное понимание нужд народа, заботливость, мягкость в применении уголовных наказаний, желание правительства довести граждан до возможного совершенства путем пресечения распрей и тяжб между его членами, облегчение участи заключенных в тюрьмах — вот отличительные черты всей деятельности императора, черты, которые мы отчасти видим при Цзинь-цзуне и после, при преемнике Шэнь-цзуна, сыне его Синь-цзуне, который явился поборником тех же начал, когда окончательно вышел из-под опеки своей матери — императрицы Цзинь-ай.
