Не придавая, однако ж, всему этому значения достоверности и подлинности, я остановлюсь на рассмотрении только тех религий, которые мы осязательно видим между Киданями. Мы видим: среди этого народа жили представители 4-х религий (или учений; ламаистскую я причисляю к буддийской): 1) шаманской, 2) буддийской, 3) конфуцианского учения, 4) даосского... Я коснусь их основных положений, общих начал, на которых они построены.
1. ШАМАНИЗМ («Черная вера»), насколько это известно по исследованиям ученых ориенталистов, в лицах и вещах, видимых в сем мире, признает 2 начала: доброе и злое, т.е., что данное лицо или вещь может сделать для человека как доброе, так и худое, отчего шаманисты уважают все религии из боязни, что известное лицо или вещь может сделать одинаково и совершенно по своему произволу как худое, так и доброе. «Монголы при Чингисе, — говорит один из наших ученых, — были шаманисты, и папы своими посольствами страшно ошиблись, когда думали, что Монголы — христиане, и что, следовательно, будут ратовать против Магометан, распространившихся в Передней Азии: их легаты были поражены тем, что Монголы допускали все религии и ходили как в Христианские храмы, так и в Магометанские мечети». Итак, вот основное положение этой, без сомнения, направляющей религии Севера Азии, которая известна у нас еще под наз. Черной веры (Банзарова: «Черная вера или шаманизм»).
2. УЧЕНИЕ КОНФУЦИЯ (последователи которого, однако ж, стараются обратить это учение в религию признанием Конфуция высшим существом, «Святым мужем», но, собственно говоря, это — учение) — самое распространенное в массе Китайского народа (хотя и носит название «религия ученых») как имеющее своей основой нравственное начало (естественный закон ДАО, заключающийся в душевных добродетелях). Это учение получило свое начало еще раньше Конфуция, при самом образовании Китайского государства, и есть чисто народная религия Китайцев. Конфуций же только привел его в систему, осмыслил, отчасти распространил некоторые догмы и этим заслужил себе громкую известность основателя учения, которое посему и называется КОНФУЦИЕВЫМ.
3. Учение ДАОСОВ, основателем или первоучителем коего считается Ли-дай (имя), прозванный Лао-цзы (старик-философ), живший почти одновременно с Конфуцием за 5-6 столетий до Р. X. Это учение, с большой вероятностью, есть сколок с вышеописанного и, совершенно тождественное с Конфуциевым по основной идее, разнится только тем, что Конфуцианцы признают необходимость общественной, социальной жизни, между тем, как Лао-цзы проповедывал уединенную, монастырскую жизнь, отрешение от благ мира сего, необходимость умозрительной жизни для сохранения в чистоте врожденных свойств души (добродетелей: де), но они расходятся, так сказать, в способе достижения нравственного совершенства, к которому они оба стягиваются.
4. Религия БУДДИЙСКАЯ, перешедшая в Китай при самом своем появлении в Индии, т.е. за 700-800 лет до Р. X., и окончательно императорским декретом введена при Минь-ди (г. пр.), в 64 г. по Р. X. (при Младшей Ханьской династии). Философской основой этой религии служат 4 пункта: 1) раскрытие индийского Богословия, 2) цель сотворения мира, 3) цель нашего назначения и 4) средства к достижению сего назначения. Ее нравственной основой служат 5 заповедей: 1) не убивать одушевленные существа, 2) не похищать чужого, 3) воздерживаться от угождения плоти, 4) не употреблять опьяняющего или раздражающего и 5) не лгать. Сверх этого предписывается делать дела милосердия без малейшего внутреннего предубеждения.
Итак, вот какие религиозные учения существовали при Киданях на занимаемой ими местности! Чтоже могло получиться из этой смеси религиозных воззрений? Что за народ должен был воспитаться под влиянием таких более или менее неподходящих друг к другу учений?
[Отсутствие единства в религиозных воззрениях народа — причина его упадка как политического, так и физического (утрата национальных особенностей массы)].
Конечные результаты такого положения дел мы видим на последних страницах их истории: разрозненность в религиозных воззрениях помешала крепкому сплочению народа, таким образом, не дала ему силы в отпоре врагу. Если бы было единство народа в религиозных воззрениях, сплоченность, сознание необходимости этого единства: 1) тогда народ, хотя бы даже и не имея крепкой солидарности с верховной властью, все-таки, может быть, отстоял бы свою независимость, руководясь только одним религиозным средством; 2) он отстоял бы и свой национальный характер, т.е. народ не потерялся бы в общей массе других, его окружавших, и не повторил бы собой того замечательного акта, какой мы так часто встречаем в Средней Азии, у стен Китая — не лег бы новым слоем на сложный состав народонаселения Северного Китая. Таков мой взгляд на значение религии. Конечно, тут (в падении народа) было много и посторонних причин, но я указываю только на значение религии.
[Общее положение религий на Востоке: их малое участие в жизни народа.]
Можно сказать, что религия для Востока не играет той роли, какая ей выпала на Западе. Здесь полный индифферентизм, равнодушие, крайнее игнорирование единства религии, между тем, как у нас, на Западе, на этом, кажется, и держится вся государственная жизнь. Восточное государство держится до поры до времени другими рычагами: единством закона, единством крови, единством верховной власти, но не религией. Так что, не ошибаясь, можно сказать, что религиозная сфера Киданей была широка (4 религии), но она не имела никакого значения для государственной жизни, и мы видим, что при первом толчке, при первом крике (выражение Китайской истории) Северных варваров, государство (династия) пало политически, а народ должен был подпасть под иго победителей.
[Слабое влияние религий, навязанных извне, и их отрицательное значение для массы. Шаманизм — единственная религия большинства.]
Притом надо знать, что все религиозные учения были им навязаны извне, почему даже оказывали отрицательный результат на созидание, деморализуя само общество, они не подходили под склад их ума, уже, впрочем, изменившегося под влиянием оседлой Китайской жизни, вследствие чего большинство массы жило под влиянием одной только шаманской религии, которая, однако ж, как мы видим, не предписывает никаких нравственных тенденций, не может сплотить народ и, следовательно, создать из него единое, крепкое государственное тело. Прочие религии были недоступны большинству по своей замкнутости в монастырских стенах, а с другой стороны, их представители могли вредно действовать на нравственность народа, являясь перед ним самыми безнравственными и не следующими тому, что сами проповедовали, и, таким образом, также не могли способствовать религиозному и, следовательно, политическому развитию народа, а, скорее, могли вести к быстрому разложению самого общества, особенно высшего (что мы видим в серальных интригах И-суня, Фынь-сяня, императрицы Цинь-Ай и др.). То, что получено извне, никогда не может создать из народа крепкое, государственное тело, и только то, что выработано веками народной жизни, есть основной рычаг, поддерживающий самый состав государства. Таким рычагом и была отчасти шаманская религия, но она была стеснена другими, навязанными, пришедшими извне, но не успевшими сплотить все разрозненные элементы, т.е. ни одна из них не имела перевес, не могла устранить другие, а, ведя с ними тайную борьбу, способствовала развращению и деморализации высших слоев общества.
[Общая причина упадка государства (народа) зависела от разнородных элементов, воспринятых народом, и в том числе религии.]
То явление, какое мы замечаем в Китае, который, не обладая единством религии, большей частью скрывающейся в монастырях и весьма слабо действующей в массе, все-таки живет тысячелетия, находя крепкую опору в вековой привязанности народа к старому порядку вещей, в его небольшом нравственном кодексе «уважать старших», и проживет, может быть, еще 1000 лет, если влияние Европейского космополитизма и легкой восприимчивости чуждых элементов не коснется глубоко народной жизни. Такое явление мы не замечаем между Киданями именно потому, что они заимствовали от Китая и др. много совершенно чуждых элементов (в том числе и религии) и, не успев справиться с ними, благодаря различию народных характеров, пали, давимые, с одной стороны, внешней силой (чжурчжэни, падение политическое), а с другой — сильным натиском разнородных элементов, с которыми они пришли в соприкосновение после утраты вышесказанного значения (утрата национальных черт).
