Все же решающим моментом является, однако, не самое подражание, но его предмет. Должно быть только подражание прекрасному, то есть подражание допустимо только в меру своей воспитательной значимости (Legg. II 655 d), почему "надо применять только тот род мусического искусства, который вследствие подражания красоте обладает сходством с ней" (668 b). Стражи государства, которые должны быть подражателями чему-нибудь одному, а не многому (R. Р. III 394 е), не могут подражать ничему дурному или бесполезному (396 b). Платон не любит "трагических и всяких других поэтов-подражателей" (R. Р. X 595 b). И тем не менее в идеальном государственном устройстве одни правители подражают ему для прекрасных целей, а другие для постыдных (Politic. 297 с). После изгнания изощренных поэтов Платон оставляет в городе только таких, которые "подражают речам человека честного" (R. Р. III 398b); a честный поэт подражает человеку доброму и благоразумному, каким является он сам, а дурному человеку он и подражать не станет (396 с). Значит, изощренный модернизм, по Платону, - это, попросту говоря, нечестное, то есть извращенное, подражание. Поэтому, когда "один вид пляски подражает речи Музы для благородных целей, другой - для сообщения здоровья телу" (Legg. VII 795 е), это и честно и благородно. Необходимо подражать "для достойной цели" движению более красивых тел (814 е). Шестидесятилетние певцы, участники Дионисийского хора, должны в своих ритмах и гармониях подражать хорошим состояниям души (812 с). И вообще в "Законах" подражание, по-видимому, трактуется как вполне благородное предприятие при условии, конечно, что благороден и самый предмет этого подражания, в то время как в "Государстве" вообще изгонялась всякая подражательная поэзия (X 598b, 603 а, с), а в "Кратиле" на первом плане было вообще внешнее и звуковое подражание (423b, 427 а), и даже законодатель имен иной раз трактовался здесь как подделыватель и комбинатор словесных звуков (414 b). Получается, что хотя "многострунность и всегармоничность есть подражание флейте", то есть ползучим и неопределенным звукам (R. Р. III 399 d), тем не менее разновидности тетрахорда все же трактуются как подражания той или иной "жизни" (400 а), и само подражание все же играет тут известную роль, особенно когда инструментальная музыка еще не отделяется от вокальной (Legg. II 669 е). Даже такое искусство, как танцевальное, только и возникло как подражание речи путем жестов (VII 816 а), не говоря уже о том, что военная пляска вообще подражает настоящим действиям на войне (815 а). С одной стороны, "хорошо, когда государство нелегко может подражать своим врагам в дурном" (IV 705 с), а с другой стороны, сольное подражательное искусство (вокальное пли инструментальное) противопоставляется хоровому, причем для оценки тех и других исполнителей назначаются судьи (II 764 d). Значит, само-то подражание, здесь во всяком случае, не отрицается. Оно законно.
Нетрудно заметить также и тс, что в тех случаях, где Платон относится к подражанию положительно, промелькивает определенного рода модельное понимание предмета. В максимально понятной и даже грубоватой форме это выражено в тех словах, где Платон говорит о воспроизведениях, вылепленных из воска ради колдовства, которые он так и называет "подражаниями" (Legg. XI 933 b). Модельный характер подражания проскальзывает у Платона в его разделении мусического искусства на изобразительное и подражательное (II 668 а), в его учении о том, что Музы никогда не смешивают в своих подражаниях разнородные элементы в одно целое (669 d), что нельзя подражать сразу двум видам подражания - комедии и трагедии (R. Р. III 395 а), что невозможно трактовать движения неба, не имея перед глазами его подражаний, под которыми Платон, очевидно, понимает нечто вроде глобуса (Tim. 40 d).
Несомненно, подражание имеет, по Платону, даже воспитательное значение; учитывая, что дети, например, весьма восприимчивы к спорам и, подражая своим критикам, сами начинают критиковать свыше меры (R. Р. VII 539 b), Платон хочет использовать эту детскую подражательность и рекомендует для воспитания в искусствах или занятиях давать детям соответствующие небольшие игрушечные инструменты как подражание настоящим (Legg. I 643 с). Дети во время обучения подражают героям, о которых читают (Prot. 326 а). Трудно подражать делами и словом тому, что встречаешь вне условий своего воспитания (Tim. 19 е). Стражи должны подражать чему-нибудь одному и притом с детства (R. Р. III 395 с).
Если бы мы захотели формулировать тот принцип, благодаря которому хаотическое, антиморальное и антихудожественное и вообще субъективно-произвольнее подражание становится у Платона тем истинным и подлинным подражанием, которое он безоговорочно признает, то таким принципом являются у него, конечно, мудрость и знание, то есть объективно-существенная направленность подражания. Все дело в том, что одни знают то, чему они подражают, другие же этого не знают (Soph. 267 b). Сколько угодно можно подражать тому или другому предмету, совершенно его не зная (R. Р. X 602). Имеются подражатели и шарлатаны, например в политической области; они не знают истины (Politic. 303 с). Деятели искусства сколько угодно могут подражать предметам, не только не зная их, но и не пользуясь советами тех, кто их знает (R. Р. X 601 d). Истинно мудрый царь подражает знатоку; и поэтому подражающие ему по закону составляют аристократию, не по закону же - олигархию (Politic. 301 а). Подражатель не может узнать хороших и дурных качеств подражаемых предметов ни из употребления этих предметов, ни от людей, знающих эти предметы (R. Р. X 602 а). Это - плохой подражатель, но не "подражатель мудреца" (Soph. 268 с). Поэзия, взятая сама по себе, как бы она ни подражала чему-нибудь, ровно ничего не стоит; и потому необходимо подражать только тем образованным людям, которые общаются друг с другом своими силами, без помощи поэтов, и только "исследуют истину" (Prot. 348 а). Если даже подражание фигуре человека требует знания этой фигуры (Soph. 267 b), то о софисте Платон только в ироническом смысле может сказать, что тот подражает истинно сущему, так что является как бы некоторым чародеем (235 а).
В конце концов истинное подражание, по Платону, собственно говоря, даже и не есть подражание, так как оно есть творчество самих вещей, то есть их производство, а вовсе не творчество только одних образов вещей. Тот, кто знает и самый предмет подражания и его образ, конечно, будет заниматься первым, а не вторым (R. Р. 599 а). Творец прекрасного настолько устремлен в само прекрасное, что его даже и не интересует вопрос о том, прекрасно ли его подражание, хотя, например, правила гармонии и ритма ему знать необходимо (Legg. II 670 е). И что с такой точки зрения подражание, собственно говоря, перестает быть подражанием, это прекрасно сознает и сам Платон, когда он утверждает, что "искусно действующие" пользуются уже не подражанием, но тем, что "максимально истинно", так что, выходит дело, только несведущие пользуются подражанием (Politic. 300 е). Все же, однако, Платон не хочет расставаться с этим термином и даже охотно употребляет, его, но только в применении к самому бытию, когда одни его стороны подражают другим его сторонам, так что, с нашей точки зрения, дело здесь вовсе не в подражании, а в реальном порождении одного факта другим фактом, когда они похожи друг на друга и друг другу соответствуют. В этом смысле и человек может быть подлинным подражателем, то есть, мы бы сказали, может активно и реально переделывать самого себя и все окружающее.
Наиболее ясные тексты на эту тему мы находим в "Тимее". Прежде всего бесформенная материя становится огнем, водой, воздухом и т.д. в силу того, что все это является подражанием сверхчувственным идеям и истинно сущему (49 а, 50 с, 51 b). Здесь у Платона мыслится чисто бытийственный процесс и притом глубочайшим образом принципиальный. Другие тексты этого рода представляют собою только мысли о применении этого глубочайшего принципа, хотя применение это отличается тоже и большой глубиной и большой широтой. Платон утверждает, что в связи с изменением космического периода, вследствие подражания целому, изменились и все единичные вещи (Politic. 274 а). Круговое движение подражает волчку и подобно всему кругообращению мирового разума (Legg. X 898 а). Наилучшее идеальное государство является подражанием царству Кроноса (IV 713 b). Музыкальные тоны есть подражание божественной гармонии (Tim. 80 b). Необходимо заботиться о частях тела, "подражая при этом образу вселенной" (88 cd).
