Воздух в похолодевшем за ночь помещении облепил остужающей пеленой, и Биа потому не сразу заметила, что внутри у нее все горит.

Странно, но она даже не подумала смутиться. Оказаться перед ним нагой - вдруг стало совершенно нормальным, естественным.

Гуннар провел языком вдоль ее горячей шеи, его руки опустились к ней на талию, поглаживали и подталкивали ближе к себе, призывая прислониться плотнее, почувствовать его тело.

Достигнув острого плечика, он вдруг легко укусил ее, и Бианка вздрогнула. Но острое прикосновение зубов перекрыло сладким поцелуем, и вместе они слились в странное, совершенно новое ощущение, когда легкая боль казалась ужасно приятной.

Гун сжал в руках ее груди и провел языком вокруг отвердевших от зябкости сосков. Томительное чувство внизу живота набрало силу. Бианка ощутила пульсацию, непреодолимое желание, жажду. Жажду получить его. И отдать ему себя. Всю, без остатка.

Словно бы прочитав ее мысли, а может, они уже начали думать одинаково, Гун шепнул ей:

- Я больше не хочу ждать, Биа. Этот мир, эта жизнь... Все так быстро меняется, все так непонятно и непостоянно! Я не хочу упускать момент. Не позволю ни единой секунде, которую могу провести с тобой, уйти безвозвратно.

- И ты даже не боишься избиения палками? - она игриво улыбнулась.

- Когда ты рядом, я не боюсь ничего, - заявил Гун, проводя руками по ее мягким темно-красным волосам, - а ты... Ты боишься? - спросил он с чуть заметной робостью.

Он понимал, что для нее это сложнее, он ценил и уважал это. Гуннар не пошел бы против ее желания. Как бы сильно он ее ни хотел, как бы сложно ни было отпустить ее, уйти в другую комнату, лечь на пустую холодную кровать... Мысль о таком исходе навеивала тоску, но он готов был бы принять его ради нее.

- Я ничего не боюсь! - ответ Бии заставил его усмехнуться, приблизить лицо и прошептать на ушко:

- Врушка.

Она смущенно опустила лицо, щеки ее зардели, и стало почему-то смешно.

- Я не боюсь тебя, - поправилась она, положив руки ему на плечи.

- А в это я уже могу поверить, - ответил Гун и пылко ее поцеловал.

Жар его губ, его горячие руки и их пылкие прикосновения шли в контраст с прохладой комнаты, и Бии почудилось, что какие бы стужи и морозы ни встретились у нее на пути - в объятиях Гуннара ей всегда будет тепло.

Эта мысль заставляла еще больше, еще сильнее желать его. Ей уже не было страшно быть с ним. Ей было бы страшно быть без него.

- Она перерезала тросы, - черноволосый ард с синюшными кругами под глазами мрачно покосился на пол, - она впустила вашу дочь к себе, сделала вид, что приютит ее, пока не кончится буря, - он тяжело вздохнул. Когда совет ардов назначил его допросить Хельгу и тех из ее людей, кто был свидетелем случившегося, выяснить, что на самом деле произошло с Гарен, он принял это за огромную честь. Но спустя месяц разбирательств, спустя десятки, а то и сотни часов разговоров с этой ужасной обезумевшей женщиной, победа его не радовала. Он просто хотел вернуться домой и все забыть. А для этого нужно было закончить рассказ, - Хельга подсыпала ей что-то в еду, забрала ее вещи, и, чтобы отвести от себя подозрения, положила Гарен обратно в лодку и отправила в море. В шторм... На тот случай, если яд не сработает, она подрезала тросы, чтобы Гарен не смогла справиться с бурей.

Наконец, он решился посмотреть на своих слушателей. На лице хозяйки Оплота, матери, блестели слезы, но объятие супруга и слова, которые он переодически шептал ей на ухо, сдерживали ее от того, чтобы разрыдаться.

Сыновья Хенра держались достойно. Младший выглядел немного потерянным, зато старший производил впечатление сильного и спокойного человека. Он смотрел прямо, хоть и тяжело, не перебивал и с завидной стойкостью принял правду. Его волнение проявлялось лишь в одном: он безустанно гладил по руке красивую красноволосую девушку, сидевшую рядом с ним. Он не знал ее имени, но, кажется, они были очень близки.

Невольно взгляд устремился за спины хозяев Оплота. Трое человек стояли поодаль от стола в главном зале, где проходил разговор, и тоже внимательно, напряженно слушали.

Двое мужчин и одна девушка. Он знал, что девушка - это Бебхен, но понятия не имел, как теперь следует ее называть. Приемная дочь или уже внучка хозяина Оплота? Совет ардов пока не признал их родство - все силы ушли на расследование смерти Гарен.

С мужчиной, что помоложе, он тоже успел познакомиться. Эдвард Блейн. Очень умный человек, но с отвратительной привычкой учить всех жизни. Вначале Блейн постоянно приезжал в Горную Твердыню, где в подземной темнице была заключена Хельга, и где он проводил допросы, и то пытался вытянуть полученные сведения, то брался давать советы, как лучше говорить с бывшей хозяйкой Прибрежной крепости, и открыто раздражался, когда эти советы не брали тотчас на вооружение.

Третьего он видел впервые. Высокий, крепкий, смуглый. С пронизывающим хищным взглядом. Знакомиться с ним особо-то и не хотелось.

- Спасибо, что рассказал нам все, Барт, - голос Гуннара заставил арда отвлечься от разглядывания собравшихся и перевести внимание на него, - ты мог не приезжать к нам, просто доложить обо всем при совете... Но ты приехал, - в его тоне слышалась благодарность.

- Мы очень ценим это, - прибавила сидевшая рядом с ним девушка, - если вы захотите задержаться здесь перед дорогой...

Барт прервал ее предложение погостить в Оплоте:

- Спасибо, но меня уже заждались дома... - он улыбнулся, - мои дети уже, наверное, забыли, кто я такой!

- Уверена, они вас очень ждут, - мягко поспорила с ним девушка.

Барт пожалел, что не пригляделся к ней получше. Она была рядом с Гуннаром и предлагала то, что могла предложить только хозяйка.

Когда он вместе с ардами Оплота встал и начал прощаться, решил хоть немного исправить оплошность.

Пожав руку Гуннару, Барт повернулся к девушке и как бы невзначай признался:

- Простите, я, кажется, забыл спросить ваше имя...

Она мягко улыбнулась, но глазки ее стрельнули.

- Бианка, - ответила она.

У Барта возникло стойкое ощущение, что Бианка совсем непроста, и за этой улыбчивостью и мягкостью скрывается твердый стержень. И почему-то подумалось, что и с ней, и с Гуннаром нужно обязательно подружиться. Эти двое очень сильны. А если они еще и вместе...

- Спасибо вам. В Оплоте вам всегда будут рады, - выговорил Хенр, когда Барт, прощаясь протянул ему руку.

Эти слова его обнадежили.

- А я хотел узнать, не возьмете ли вы меня с собой, - неожиданно выговорил Ларс, когда настала его очередь прощаться, - мне нужно в Предлесный замок, нам с вами по пути.

Хотя Барт ужасно устал и хотел, наконец, побыть в тишине и одиночестве, он не смог отказать. В конце концов, он ведь решил подружиться с этими ардами. Начать с младшего сына - вполне разумно.

Ларс, кажется, искренне обрадовался, когда ему дали согласие. А вот Бианка, напротив, напряглась и взглянула на молодого арда с легким неодобрением.

- Я тоже виноват. И должен что-то делать, - шепнул ей Ларс, выходя из-за стола и следуя за Бартом прочь из зала.

Гун легко обнял ее за талию. Он знал, что Бию раздражает беспокойство Ларса за Триш, да и сам не особо радовался, что эта девушка все еще имеет какую-то, пускай и очень слабую, связь с его семьей, но не смел мешать брату. Он видел: Ларс время от времени навещает ее вовсе не по зову сердца, а по велению совести. Его терзала мысль, что он похитил Триш без веской причины, что привел ее в дом и поставил в то положение, в котором она решилась на союз с Хельгой.

Конечно, Гун считал, что Ларс берет на себя слишком много вины. Хороший, преданный человек никогда бы не поступил так, как Триш, поставь его хоть в самое безвыходное положение. И он не уставал напоминать об этом брату.

Но, с другой стороны, в Ларсе в коем-то веке проснулось чувство ответственности, и зарубать его, совсем новое и неокрепшее, очень не хотелось.