Это место - чужое. Тут и думать лишнего не надо.

Однако...

Возвратившись мысленно домой, Бианка увидела свое детство, деда, который поддерживал ее «неженские» увлечения, их короткие, но насыщенные приключениями вылазки в море. А потом... А что было потом? Строгое воспитание в полном соответсвии приличиям, приемы у благородных людей, на которых ей приходилось играть роль идеальной леди, встречи и смотрины, где она соперничала с собственными сестрами.

Затем замужество за противным ей мужчиной. Переезд в Дубиншофт, в город, в котором она не бывала, в котором у нее не было друзей или хотя бы знакомых.

Вдруг Бианке пришло на ум: Гуннар похитил ее и увез в другой мир, но Майер сделал с ней то же самое, только чуточку раньше.

«А если встанет выбор между мной и Майером?», - ей вспомнился вопрос Гуна перед пиром.

Вчерашняя Биа не поверила бы, что о таком раскладе можно хотя бы говорить.

Сегодняшняя Биа вдруг поняла: этот выбор действительно встал перед ней. Он реален. И ее законный супруг, которому перед лицом небес и на виду у всех своих родных она поклялась быть верной и покорной, оказался в более слабом положении, чем похитивший ее в интересах мести мужчина.

Мурашки пробежали по телу. Девушка не знала, что и думать. Может, она сошла с ума?

Никогда еще в ней не кипело столько чувств. Никогда еще не разрывало столько противоречий. Никогда еще законы приличий не сталкивались так оглушительно с реальной жизнью, и никогда еще Бианке не приходилось выбирать между ними.

Она так углубилась в переживания, что потеряла счет времени.

Когда через час в дверь ее комнаты постучался Гуннар, она так и сидела над тарелкой с несчастной недоеденной, но истыканной вилкой глазуньей.

- Я... - Гун немного напрягся, когда увидел Бию в таком задумчивом настроении, - я пришел пригласить тебя на прогулку. Ты получила мою записку?

Бианка взглянула в его сторону, но словно бы не видела его перед собой.

Отчего-то ей стало страшно. Что если она позволит всему зайти слишком далеко? Что если она поймет и простит Гуннара, а на освободившемся от вражды и обиды месте вырастит нечто другое? Нечто такое, что поставит под сомнение ее порядочность и все те нравственные ценности, которые воспитывались в ней с юности?

Но с другой стороны ей хотелось узнать его получше, ей хотелось почувствовать что-то... Что-то настоящее. Что-то, что никогда не вспыхнет между ней и Майером. И Гун был первым в ее жизни человеком, при мысли о котором дрожали руки и розовели щеки.

Если бы кто-нибудь знал, как бурлили сейчас внутри нее чувства! Как обжигало желание, как отравляло сомнение. Биа понятия не имела, как следует поступить, и вдруг...

Ни с того ни с сего в голове вспыхнул образ дедушки. Пожалуй, единственного человека, который всецело ее понимал и поддерживал. Она вспомнила, как они выходили из небольшой бухты на его лодке, как он наматывал тонкий трос на руку, чтобы потом показать внучке, как завязывается морской узел, и как наставлял своим низким всегда немного похожим на рычание старого пса голосом: «Запомни главное, Биа. Если ты попала в бурю - плыви к ее центру. Только в центре бури будет чистое небо».

- Только в центре бури будет чистое небо, - невольно повторила она тихо-тихо.

- Что? - Гун непонимающе нахмурился и выступил вперед, чтобы лучше услышать ее.

- Ничего, - она резко вскочила, ее глаза заблестели, и сама она вдруг преисполнилась решительностью, - я с удовольствием с тобой прогуляюсь, Гун.

Бианка поняла: если в ее сердце уже разбушевались шторма, следует воспользоваться советом дедушки и на полном парусе пуститься в эпицентр. Тогда... Тогда все прояснится. Тогда она все поймет. И сможет сделать выбор. В противном случае сомнения, подобно ветру, так и будут сбивать ее с курса, а неопределенные чувства - захлестывать холодными солеными волнами.

- Л-ладно, - как мужчина, выросший рядом с сестрой-близнецом он знал, что женщины бывают изменчивыми и непоследовательными, но даже не предполагал, что перемены способны произойти так быстро!

Впрочем, не ему жаловаться. Он хотел, ужасно хотел, показать ей свой дом. Раз она согласилась, пускай так внезапно и стремительно, то следовало радоваться.

Бианка резво выскочила на улицу. Сегодняшнее платье оказалось короче предыдущих и не сдерживало ее. Решение храбро посмотреть правде в лицо и позволить себе принять эту правду освободило ее от внутренних оков.

Ее глаза сияли, вся она словно бы светилась. Гуннар не мог отвести от нее взгляд.

Он давно понял: Бианка из тех девушек, внутри которых полыхает пламя. И ему даже пришлось пару раз об это пламя обжечься, но сейчас... Она излучала свет больше, чем самое яркое летнее солнце.

Счастливчиком будет тот, кого она решит согреть своими лучами.

Видят предки, он хотел бы стать этим счастливчиком.

- Итак... Куда ты меня поведешь? - спросила она с любопытством.

- Могу показать тебе крепость... Или сам Оплот. Как ты пожелаешь? - Гуннар чувствовал глуповатую улыбочку на своем лице, но как ни силился - не мог от нее избавиться.

- Вот как? А я думала ты решишь сам и сделаешь мне сюрприз.

- Я пока не рискну делать тебе сюрпризы, Биа. Что-то подсказывает, что неудача будет чревата последствиями.

Она рассмеялась, потом задумалась на секунду и проговорила:

- Тогда... Я хочу увидеть Оплот. На пиру ты сказал, что местные не совсем арды... Интересно услышать объяснения.

Он выступил вперед и подал ей руку.

Когда Биа взяла его под локоть, Гуннар шепнул:

- Я поражен, что ты помнишь это. После стольких кубков меда...

Бианка толкнула его в бок, и Гун сделал вид, что это действительно его пошатнуло. Он повалился в сторону, увлекая за собой спутницу и незаметно для нее перенося ладонь на ее спину.

Затем он резко вернул себе опору, подался вперед, и Биа оказалась прижата к нему.

Она снова была близко. Очень близко. Ужасно, невыносимо близко. И ее потрясающие кошачьи глаза. И ее пленительные губы...

Может, это его шанс? Может, на этот раз им никто не помешает?

В тот момент, когда Гун почти решился приблизить лицо и намекнуть на поцелуй, Биа вдруг прошептала:

- Знаешь, что я думаю?

- Что?

Ее губы изогнулись в хитрой ухмылке, глаза заблестели. Она оттолкнулась от него ладошками и прокричала:

- Что кто последний добежит до ворот, тот мокрая курица!

И, подняв юбку платья так высоко, что видны были ее коленки, стремглав бросилась вперед.

- Курица? Но я же мужчина! - воскликнул Гун, разведя беспомощно руками.

Биа на ходу развернулась и заявила:

- Тогда будешь мокрым петухом!

- Нет... - выговорил он, - ну этого я допустить не могу! - и Гуннар кинулся ей вдогонку.

Оплот оказался совсем не таким, как она себе представляла. Хотя у Бии и не было особых ожиданий. В мыслях она сопоставляла увиденное в Прибрежной крепости с тем немногим, что успело открыться ей здесь, точнее, что открыли ей хозяева, и пыталась вообразить нечто среднее между ними. Ей думалось, что люди здесь, как и в стане Хельги, находятся на низшей по сравнению с ардами ступени, но не так угнетенны и бесправны. Все же слуги в крепости Хенра часто улыбались, а на пиру и вовсе всем жителям позволили собраться за одним столом с хозяевами...

Истинное положение вещей удивило Бианку. Но приятно удивило.

Местные жители, каким бы делом они ни занимались, какого бы происхождения ни были - чувствовали себя свободно и уверенно даже рядом с Гуннаром, сыном их господина. Его тепло и весело приветствовали прохожие на улице, могли спокойно похлопать по плечу, как обычного соседа, какой-то старый моряк не постеснялся даже грубо над ним пошутить, и Гун рассердился лишь оттого, что сделано это было при Бии.

- Не при гостье же, Ульфрик! - буркнул он ему.