- Я предлагаю вовсе с ними не объясняться, - отрезал Гуннар, нахмурившись.

- Ты знаешь, что так не получится. Рано или поздно совет высших узнает...

- К тому времени я уже закончу дело!.. - выкрикнул вдруг Гун. Глаза его округлились, в них показалось отчаяние. Он резко провел ладонью по волосам, приглаживая их, и отвернулся.

Хенр оторопел. Ему чудилось, что Гуннар упрям и самоуверен, но сейчас стало ясно: сын в смятении. Наверное, отчитывать его - не лучшая идея. Но что тогда делать?

Ард пожалел, что рядом нет Арин, его жены. Она всегда лучше знала, как говорить с детьми, как им помочь, как утешить.

Он смог лишь предложить идею, которая, как думалось Хенру, хоть чуточку могла улучшить положение Гуна:

- Ты должен вернуть домой хотя бы одну девушку. Одна из них жена Майера, а вторая... Кто она вообще?

- Служанка, - прохрипел Гуннар.

- Она останется, - вдруг заявил Ларс, напрягшись.

- Во имя предков, зачем вы вообще ее притащили? - на выпад младшего сына Хенр даже не обратил внимания и продолжил глядеть на старшего.

- Она мне понравилась, - опять ответил Ларс, несколько обиженный, что в деле ему отводят такую незначительную роль.

- Что? - переспросил Хенр недоуменно. Пару секунд он молчал и даже не шевелился, переводя взгляд с одного брата на второго и пытаясь уложить в голове возмутительную мысль, - ты шутишь? - мысль в голове, как ни старайся, не укладывалась, - вы похитили ее... Просто так?!

- Я не увидел в этом ничего такого... - попытался оправдаться Гуннар, хоть и понимал, как ужасно все это звучит.

- Да... Что здесь такого? - поддакнул Ларс совершенно искренне.

- Во имя предков! - Хенр развел руками, лицо его покраснело, сморщилось, - и это мои сыновья?! Похитители? Разбойники? Что дальше? А, Гун? Натаскаешь брата разорять поселения и насиловать дев?

- Да причем тут Гун? Это я решил! - сам Ларс с трудом понимал, чего добивается, что уж говорить о брате и отце. Ему не нравилось быть за тенью Гуннара, хоть он понимал, что сейчас эта тень защищает его от тумаков. И все же Ларс пытался выскочить из-за нее, - она мне понравилась, отец! И я ей нравлюсь! Ты же женился на маме, хоть она была человеком, так в чем проблема?

- Я... Да... Ты... - Хенр слов подобрать не мог от возмущения. Сравнить его осознанный, прошедший столько испытаний союз с Арин и... Эту невразумительную незрелую хотелку! - ты хоть понимаешь, что несешь? Я полюбил твою мать! Я пошел на жертвы ради нее! А ты что? Увидел милую мордашку, схватил и понес к себе играться?

- Откуда тебе знать, что у меня не то же? - неуверенно пробубнил Ларс.

- Что «то же»? Ты что это хочешь сказать, что любишь ее?

- Может... Может быть! - Ларс расправил плечи, сжал до предела кулаки, а глаза его обижено заблестели.

Гуннара захлестнуло воспоминание, как брат поспорил так с отцем, когда притащил в дом котенка. Сколько негодования и оскорбленности было во взгляде семилетнего мальчика, когда ему сказали: «нет, он здесь не останется». Сколько громких слов было выкрикнуто, сколько заверений в готовности взять на себя ответственность! А уже через месяц Ларсу надоело кормить, вычесывать и вытирать лужи за подросшим и уже не таким милым котиком, и он перебросил заботу о нем на Гарен.

И сейчас перед ним словно бы встал тот семилетка. Только речь шла не о котенке. О человеке.

Гуннару стало дурно от осознания: он действительно позволил брату похитить бедолагу и ни на секунду не задумался, а правильно ли это.

Затем другая мысль пронзила его молнией: он самому себе позволил сделать то же самое. Только исходил не из симпатии, пускай наивной, юношеской, а из холодной черной мести.

Он отвлекся от спора меж родными, но изобличающие мысли перебил возглас отца:

- Если ты так серьезно настроен, может, тогда женишься на ней?

Также в сердцах воскликнул и Ларс:

- Может и женюсь!

Оба синхронно замолкли. Младший брат раскраснелся, его пальцы нервно подергивались, но упрямый взгляд не опускался.

Хенр был хмур и огорчен. Он не подозревал, что его младший сын может быть таким... И не представлял, как побороть его и решить проблему.

- Возможно, нам стоит... - Гун подался к ним, собираясь встать между спорящими и предложить перенести разговор на утро. Переспать с проблемой. Обдумать все на светлую голову.

- Нет! - Хенр не вовремя проявил, что упрямство его сыновья унаследовали от него, - если все так... Если Ларс так уверен...

- Отец... - Гуннар почуял неладное и предпринял еще одну попытку все остановить.

Тщетно.

- Нет-нет! Кто я такой, чтобы стоять между двумя любящими сердцами? Знаешь, Ларс... Женись на ней!

- Ты ведь это не всерьез? - Гун недоуменно уставился на отца. Он не спорил, что создал своей семье кучу проблем, которые ждали своего решения, но Хенр... Вдруг решил сделать эти проблемы еще более крупными.

- Нет, почему же. Ты ведь готов на ней жениться, Ларс? Связать навечно жизнь с этой девушкой?

Ларс чуть заметно задрожал.

- А? Или твои чувства все же не так сильны, как ты мне тут говоришь?

Ларс нахмурился. Гун почти видел, как от усиленно работающей башки брата пошел дым.

Но, какие бы ни были сложные механизмы внутри этой черепной коробки - они дали сбой, и Ларс продолжил гнуть свое:

- Да. Да, я готов жениться!

- Прекрасно! - по лицу Хенра видно было, что он не рассматривал такой исход, но не собирался сдаваться, - тогда пусть она поживет с тобой, пока готовится свадьба.

- Отлично! - выкрикнул Ларс.

- Чудесно! - Хенр вскочил.

- Вы двое в своем уме?! - рыкнул Гун.

- С тобой мы еще разберемся, - отец ткнул в него пальцем, - а ты... - его глаза сузились, когда взгляд устремился обратно на младшего, - имей в виду, невеста должна пойти к алтарю невинной девой. Женщины проверят ее перед церемонией. Если же она таковой не окажется, тебя, Ларс, по старому обычаю, изобьют дубинами. И, уж поверь, я позабочусь, чтобы на каждой из них был стальной набалдашник!

Хенр отошел от стола и внимательно оглядел сыновей. Ему было жарко, ярость в груди бурлила, но если в молодости она даровала ему силы бороться, то сейчас вызывала боль в сердце. Нужно было подышать и подумать. И подальше от этих двоих... Сейчас они не вызывают в нем ничего, кроме стыда и чувства вины.

- И чем я только, - прокряхтел отец, будто сил говорить громко у него уже не было, - заслужил таких сыновей?..

И оставил их двоих в холодном, потемневшем зале.

Женщину, которая взялась позаботиться о, как она выразилась, «неожиданных гостьях» звали Арин. И она взаправду была матерью Гуннара и Ларса.

Хотя Бианке с трудом верилось. Разве может мать этих негодяев оказаться такой приятной, теплой женщиной с певучим голосом и нежным взглядом?

Впрочем, Биа раскусила: хозяйка Оплота тоже не проста. В ее взоре хоть и виделась мягкость, но нет-нет в нем мелькало нечто темное. Пару раз девушки, особенно Бианка, замечали на себе ее вкрадчивый, будто нечто выискивающий взгляд, и как только Арин понимала, что его почувствовали - устремляла его в ноги, а сама принималась быстро болтать о всякой чепухе.

Бии уж начало думаться, что ее пытаются заговорить. Или она просто вконец утратила способность доверять людям.

Впрочем... В отношении семейки Гуннара это, пожалуй, оправдано.

Проводя девушек по широким, но довольно-таки пустым коридорам крепости, Арин заверила: «Не волнуйтесь, я точно знаю, что вам нужно».

Бианка слегка насторожилась. Что бы это могло значить?

Когда они вдруг очутились на улице, девушка замотала головой, жадно ухватываясь за мельчайшие детали.

Это был обширный внутренний двор, обнесенный высокой и мощной крепостной стеной. В центре него, за кованной оградкой, расположился небольшой садик с декорированным колодцем и каким-то цилиндрическим сооружением с круглым куполом, ни то фамильным склепом, ни то часовней, сбоку виднелась старая башня и небольшой опрятный огородик. Вокруг сада, вдоль стены, стояли двух-трех этажные каменные дома с декоративными балками на фасаде и изогнутыми крышами, как в старых городах.