- Хельга! – Бианка не поверила своим глазам: между ней и обидчицей выросла крепкая фигура Гуннара. Он схватил хозяйку за руку и оттолкнул, - не трогай ее. Она нужна мне целой.

- Зачем это? – в ее голосе послышались истеричные нотки, - мир скажет тебе спасибо, если ты избавишь его от этого языка. Разве что… Ты хочешь оставить его себе для удовольствия?

- Не говори ерунды, Хельга… - он осторожно, будто боялся ее, погладил собеседницу по руке.

Та дернулась, отстраняясь, но огонь в ее взгляде потух, и она стала выглядеть менее безумной.

Махнув рукой, Хельга подозвала двух женщин в очень открытых черных нарядах: вместо юбки шаровары, животы полностью оголены, а грудь перекрывают два лоскута полупрозрачной ткани, переброшенных крест-накрест и завязанных на шее. По их скованным движениям и поникшим лицам было ясно: они даже не служанки.

Рабыни?

Гуннар, конечно, угрожал им продажей в рабство, но Бианка не относилась к этим словам серьезно. Разве в их времена еще существует торговля людьми?

Видно, здесь, где бы это «здесь» ни было, не только корабли древние, но и законы…

«Боже, - пронеслось у Бии в голове, - да с кем же связался мой муженек?».

Женщины в черном повели пленниц вдоль пирса, а их хозяйка осталась ворковать над Гуннаром и Ларсом.

Проходя мимо домов, Бианка вглядывалась в окна и пыталась различить в них местных жителей. Ей нужны были хоть какие-то подсказки, хоть какие-то сведения, чтобы понять, что происходит и где они с Триш оказались.

Но все здания были пустыми. Причем не опустевшими. В них будто бы никогда и не жили.

Прибрежная крепость же встретила их разительно другой атмосферой. Уже на пороге слышался шум, хохот, музыка. В главном зале, просторном, и больше подходящем дворцу, а не форту, им повстречались юные прекрасные девушки и совсем молодые юноши.

Они пили, веселились, без какого-либо стеснения жались друг к другу...

Все юноши были высокими, крепкими и красивыми, но с какой-то отчаянностью во взгляде. А девушки – такие же прекрасные и белокурые, как Хельга, но каждая – с незначительным, но заметным изъяном.

Бианка с ужасом поняла, что все их изъяны: шрамы, следы ожогов, хромота или немного кривой после перелома нос, - не могли быть врожденными.

Кто-то сделал их такими. Будто не мог позволить им быть красивыми в полной мере.

Долго думать, чтобы определить виновницу, не пришлось. Бии стало страшно за себя и за Триш.

Кажется… Как бы сложно это ни было, ей следует держать язык за зубами. Эта женщина не в себе, а Гуннара или Ларса может не оказаться рядом, чтобы защитить свой ценный залог.

Проходя за рабынями в отдаленный, тихий и безлюдный коридор, Бианка взмолилась про себя:

«Боже, пусть в Винсенте окажется хоть капелька благородства… Кажется, он моя единственная надежда».

Стало горько на душе от этой мысли. Ее жизнь и жизнь ее подруги всецело зависели от человека, которому она не доверяла и которого не любила.

Насколько велик его долг? Насколько серьезно обстоит дело? И не решит ли Майер… Не решит ли, что жизнь молодой супруги – именно та валюта, которой он готов расплатиться?

У Эдварда Блейна душа была не на месте. С тех пор, как он расстался с братьями ардами, в памяти то и дело вспыхивал образ старинной лодки, отплывавшей к потусторонним берегам, и двух перепуганных, ни в чем не виноватых девушек.

«Если бы я справился, их не пришлось бы похищать», - то и дело ловил Блейн себя на мысли. Но он не справился, не вызнал, как Майер обошел условия сделки, и Гуннару пришлось действовать иным образом.

Но Эдвард Блейн не относился к тому числу людей, которые зазря теряют время, ворочая в мыслях свои ошибки и неоднозначные решения. Как вышло, так вышло. Прошлое он изменить не в силах, зато способен повлиять на настоящее так, чтобы искупить свою вину перед девушками.

Майер скользкий, как морской червь, а если он напуган, то опять же подобно червю, изворачивается в такие немыслимые позы, что нет-нет да выпустишь из рук.

Своей задачей Эдвард поставил выхватить подлого червя на лету, когда тот вырвется из хватки Гуннара. Пускай тот вцепился в должника крепко, рано или поздно Майер попытается сбежать.

Информация, которой располагал Эдвард, явно указывала: скорее всего, это случится рано.

Не медля, он отправился в Дубиншофт, крупный портовый город, где располагался офис Фазорской торговой компании. Следовало удостовериться, что Майер знает о случившемся и предпринимает ожидаемые действия - ищет способ вернуть невесту.

А когда придет время, он выступит от лица похитителя и поможет Майеру благополучно отдать свой долг. Благо у Блейна были для того и возможности, и навыки.

Ведь когда-то судьба свела его с опасной женщиной, а удача позволила вынести из этого знакомства больше выгоды, чем потерь.

Будучи маленьким осиротевшим мальчуганом Эдвард стал одним из воспитанников могущественной ардессы, стража границы между миром людей и миром ардов и предмета самых сильных беспокойств Гуннара - Хельги.

В те времена, когда Блейн попался ей в руки, Хельга уже оставила жизнь воительницы и собирательницы душ и перешла в разряд тех ардов, что имеют свои земли и отвечают за какую-то очень важную функцию, как какой-то языческий божок. За все это время Эдвард до сих пор до конца не разобрался в особенностях иерархии в обществе ардов. Почему Хельга получила свои земли и функции, а те же Гуннар с Ларсом - нет? Кто это решает? Куда подевался ард, который охранял границу до Хельги?

У Блейна было много вопросов, но мало источников. Да и те арды, с которыми ему удалось наладить хорошие отношения неохотно рассказывали обо всем. Как будто хранили тайное знание! А, может, так оно и было?

В любом случае восполнение пробелов в этой теме погоды над головой Эдварда не изменило бы, и он решил оставить попытки разобраться.

Раз так, значит так. Прими правила игры, а потом уж выстраивай стратегию.

И на момент его «входа в игру» Хельга сторожила границу миров и контролировала все сделки и контакты ардов с людьми. И если первое случалось уже нечасто (сделка Гуннара и Майера была единственной за добрый десяток лет), то второе периодически становилось на повестке ее дня.

Время от времени к берегам ардов прибивало заблудшие души - одинокие жертвы штормов и кораблекрушений. И Хельга была той, кто решал судьбу такого вот подкидыша.

Ее политика была довольно однобокой: все взрослые отправлялись на тот свет (является человек взрослым или нет, она обычно решала сама), та же участь ожидала слабых мальчиков, слабых девочек же Хельга оставляла себе и делала из них рабынь, рассчитывая, наверное, что они будут меньше сопротивляться, сильных либо отправляла вслед за взрослыми, либо продавала другим ардам, а вот крепких мальчиков оставляла себе.

Чем именно руководствовалась Хельга в своих действиях, не понял бы даже самый хитроумный хитроумец. При всей ее нелюбви к «человечешкам», при всей ее жесткости и отсутствии сострадания, она всецело отдавалась воспитанию приемышей. Хотя ардесса оставалась строгой и никогда не проявляла материнской заботы, она выдрессировала не одного умелого воина, мореплавателя и дипломата. Она умела находить в своих мальчиках скрытый потенциал и развивала его до небывалых высот. Правда, не без муштры. А если быть точнее - исключительно за счет нее.

Эдвард не знал, сколько было приемышей до него, и не особо интересовался, сколько их сейчас. Но ему было достоверно известно: все, кто вышел из-под опеки Хельги, сделал себе громкое имя в мире людей.

Мысль, что он относится к этому числу, грела, хотя он и не стремился к славе. Более того, слава была противоположна тому таланту, который открыла и воспитала в нем Хельга. Ведь Эдвард Блейн был прирожденным шпионом.

Пока, будучи еще молодым двадцати пяти летним мужчиной, он служил только своим друзьям и личным скромным интересам. Хотя Эдвард уже задумывался о будущем в разведке какого-нибудь государства, но, как человек без родины, имел возможность выбрать это самое государство без риска страдать совестью и прослыть предателем. Он только присматривался к ведущим мировым державам, организациям и даже тайным сообществам, и делал пометки у себя в голове.