- С чего это? - она начала вскипать, - ты нашел другую женщину? И кто, по-твоему, может сравниться со мной? Я единственная ардесса, которая может тебе подойти! Которая тебе под стать!

Гуннар и не думал отвечать или оправдываться. Хельга оттого пришла в еще большую ярость:

- И кто это? Может, эта человечешка, а? Вот уж не подумала бы, что ты так низко падешь... Хотя она похожа на твою сестрицу... Ты что, хочешь трахнуться со своей мертвой сестрицей?

Гуннар оскалился, как разъяренный зверь. Он схватил ее за шею, и холод его рук ошпарил ее белую кожу.

- Ты зашла слишком далеко, - прорычал он негодующе, - не смей когда-либо говорить о Гарен! - он отпустил и оттолкнул Хельгу. Не сильно, но та, впрочем, повалилась на кровать и испуганно замерла, - мы уезжаем. Завтра же. Предки! Мне и не следовало сюда приезжать! - воскликнул Гун.

- Тебе не следовало привозить сюда эту мерзкую оборванку! Эту человечешку! Да я с нее шкуру спущу и постелю ковром в главном зале! Пускай все знают, что ждет грязных людишек в моей крепости!

То, как изменилось лицо Гуннара, как он помрачнел, похолодел, заставило Хельгу замолкнуть.

Он ткнул в ее сторону пальцем и прорычал:

- Только тронь ее. Только попробуй, Хельга, и я...

- Что? Что ты сделаешь, вонючий полукровка?! Будешь караулить ее?

Это была последняя капля. Как бы сильно ни задел ее отказ... Хельга не имел права называть его так! Назвать его полукровкой - это позорить его род и его предков! И оскорблять его мать!

- Не смей... Не смей никогда больше говорить со мной, Хельга.

Если бы он закричал на нее, если бы ударил, если бы принялся громить ее покои, Хельга испугалась бы меньше. Ведь то была бы слепая ярость, но сейчас...

Гуннар отвергнул ее ледяным тихим голосом, словно бы это было окончательное решение, а не временный прилив чувств.

Она обмякла и ослабла от страха, не в силах помешать ему уйти.

Гун не позволил ее жалостливому умоляющему взгляду повлиять на него. Та, кто глуха к чужим жалобам и мольбам, не достойна сама быть услышанной.

Он вышел из ее покоев, громко хлопнув дверью.

У долгожданного чувства свободы был горький привкус. Гуннар знал: Хельга не простит ему сегодняшний разговор. Но посмеет ли она ударить напрямую по нему?

Нет. Конечно, нет.

В горле возник колючий ком, Гуна слегка замутило.

Он еще раз прокрутил в голове их разговор. Хельга отчего-то обвинила во всех бедах Бианку. Очевидно, что именно с ней хозяйка Прибрежной крепости поквитается в первую очередь.

«Проклятье, - пронеслось у Гуннара в голове, - и за что я только свалился на голову этой бедной девушке? - нарастающее отчаяние заставило сердце ускориться, но Гун взял себя в руки и решил, - ладно. Сейчас нужно действовать, а не мучаться упреками совести. Если Хельга решит отомстить Бианке, я буду там. Если надо, я всю эту треклятую крепость обойду, чтобы найти ее, и всю треклятую ночь просижу под ее дверью, чтобы уберечь от беды. Я задолжал этой девушке слишком много, куда больше, чем задолжал мне ее муж».

Бианка и Триш проснулись от шума, грохота и громких недовольных криков с улицы. Еще бы! Судя по ощущениям, сейчас была та еще рань, кому понравится работать в такое время? Хотя после «радушного» приема, который устроила Хельга, и не следовало ожидать доброго утра. Даже если бы Бии удалось проспать до полудня.

Все тело ныло и болело, каждое движение приносило боль и ломоту в мышцах. Это ожидаемо.

Но что неожиданно, приятно неожиданно - Бианка почувствовала внезапный прилив сил. Скорее, конечно, духовных, но в их с Триш положении это многого стоило.

Или следовало думать только о своем положении? Ведь подругу, кажется, все устраивало, она придумала себе какие-то особые взаимоотношения с Ларсом.

Бианка мотнула головой и решила: пускай Триш обидела ее вчера, пускай наивно поверила этому подлецу, она ее не бросит. И будет рядом, когда та все поймет.

Первым делом Биа попробовала открыть дверь. Та дрожала от ее напора, но не отворилась. Видно, была наглухо заперта на замок.

С другой стороны, на что она рассчитывала? Что Гуннар так просто отпустит свой «залог»? А если бы она и была открыта, что тогда? Вдвоем с Триш они не угонят лодку и не доберутся на ней домой. По крайней мере, подруга точно не согласится, а Бианка уже дала себе обещание не оставлять ее.

Биа осторожно посмотрела на Триш. Та задумчиво глядела перед собой и расчесывала пальцами светлые волосы.

- Все в порядке? - спросила у нее Бианка.

Триш вздрогнула, выдернутая из размышлений, и в ответ лишь быстро кивнула. Ее взгляд выражал виноватость, но признать неправоту или хотя бы извиниться за вчерашние слова она не спешила.

Из коридора вдруг послышался шорох, затем грохот и звон, будто открывалась тяжелая железная щеколда, а затем, резко, дверь распахнулась.

Триш боязливо подскочила на месте, Бианка - отпрянула от прохода так резво и быстро, что любой заяц позавидовал бы.

Первое, что она увидела - усталые и как-то посеревшие зелененные глаза, заметные синяки под ними, затем - бледное и недовольное лицо Гуннара.

- Ты куда-то собралась, пиголица? Может, тебя проводить? - проворчал он и тут же широко зевнул.

- Боже... Ты выглядишь так, будто всю ночь просидел под дверью! Неужели я настолько ценный товар, что меня нужно охранять круглосуточно, да еще и самолично?

Гуннар цокнул, и уж раскрыл рот, чтобы ответить, но Бианка его прервала:

- Подожди-подожди, я знаю, что ты скажешь, - она распрямила плечи, пытаясь придать хрупкой фигуре больше внушительности и сделала голос настолько низким, насколько могла, - «ты не товар, ты залог. Сколько можно говорить» и бла-бла-бла.

- Отвратительная пародия на меня, - заявил Гун, хотя лицо его выразило довольство.

Как это понимать?!

Ему нравится? Что ж, она еще заставит его изменить мнение!

- Раз уж вы проснулись, я принесу вам поесть, - он потянул дверь на себя, - никуда не уходите... Ах да, вы не уйдете, я вас запру, - он ухмыльнулся.

- Ха-ха! - последовал саркастичный выпад Бианки, - и он еще говорит что-то о моих пародиях! И откуда только такой тупица знает такое слово, как «пародия»!

Последние слова были выпущены уже в закрытую дверь.

Биа недовольно поморщилась и хмыкнула, а Триш вдруг усмехнулась:

- Вы ругаетесь, как старые супруги.

Подруга наградила ее таким оскорбленным и негодующим взглядом, будто ее только что обвинили в предательстве всего человеческого рода.

- Что ты вообще говоришь такое?!

Триш в ответ только качнула плечами, иронично улыбнулась и отвернулась от Бии.

Как же той захотелось в тот момент ее придушить! Нет, это же надо! Всерьез намекать на такое... Бианка даже в мыслях не могла назвать, на что именно.

Вскоре не с пустыми руками вернулся Гуннар. Он принес графин с ароматным морсом, а рабыня, вошедшая в комнату вслед за ним, держала в руках две тарелки с на редкость аппетитным завтраком.

- Я учусь на своих ошибках, - заявил Гун, глядя на Бианку, - хлеб свежий и горячий, только что с печи. Рагу с мясом - оттуда же. Довольно вкусно и сытно, чтобы закончить наше путешествие, и чтобы ты за это время не сожрала меня заживо. Прошу леди, завтракайте.

Знали бы они, каких трудов стоило заставить рабынь Хельги приготовить еду! Хозяйка крепости еще не проснулась, но их ссора, а потом еще и ночь, которую он действительно провел под дверью этой комнаты, были слишком красноречивы.

Бианка услышала предательский смешок Триш и вконец разозлилась. Прежде чем наброситься на еду, которая кружила голову потрясающим ароматом, девушка выпалила:

- Называешь нас леди, а сам одел в обноски рабынь, - она бросила кусок свинины в рот и, не прожевав, прибавила, - неужели Майер задолжал тебе так много, что без унижения нашего достоинства не обойтись?

- Не ворчи, пиглетка. Подавишься, - бросил Гуннар, сидя возле завтракающих девушек, - я никогда не говорил, что вы теперь рабыни. И ваши одежды точно тут ничего не определяют. К тому же их вы получили от Хельги, а не от меня. Нет ничего удивительного, что она попыталась скрыть вашу красоту под этими уродливыми нарядами.