Они придумали хитроумное средство.

Вокруг места, где заседал конклав, установили кордон, не пропускавший к кардиналам ни еды, ни питья.

Кардиналы возопили.

— Назовите папу, — прокричали в ответ горожане, — и будете пить и есть!

Кардиналы держались двадцать четыре часа.

По истечении суток они сдались.

Было решено, что антифранцузская партия изберет трех кардиналов, а профранцузская партия из этих трех кардиналов выберет папу.

Антифранцузская партия выбрала трех отъявленных врагов Филиппа Красивого.

Но среди этих трех врагов короля был Бертран де Го, архиепископ Бордоский, известный более своей любовью к золоту, нежели нелюбовью к Филиппу Красивому.

Гонец отправился с этим известием.

Он проделал весь путь в четыре дня и прибыл, падая от изнеможения.

Время терять было нельзя.

Филипп отправил нарочного к Бертрану де Го, не имевшему еще понятия о высокой миссии, которая была ему предопределена, с тем чтобы назначить ему встречу в лесу Сен-Жан-д’Анжели.

Ночь стояла темная, впору было вызывать духов; встреча должна была произойти на перекрестке трех дорог в условиях, подобных тем, в каких люди, желающие добиться покровительства сатаны, клянутся ему в верности, целуя его раздвоенное копыто.

Однако — должно быть, ради успокоения архиепископа — начали с мессы; потом на алтаре в момент вознесения святых даров король и прелат поклялись хранить тайну; и вот свечи погасли, священник удалился в сопровождении мальчиков из хора, унося с собою крест и священные сосуды, будто боясь, как бы они не были осквернены, оказавшись немыми свидетелями готовившейся сцены.

Архиепископ и король остались одни.

Кто поведал о том, что мы сейчас расскажем, г-ну Виллани, у которого мы об этом читаем?

Может быть, сам сатана, несомненно бывший незримым третьим участником этой встречи.

— Архиепископ! — обратился король к Бертрану де Го. — В моей власти сделать тебя папой, если будет на то моя воля: с этим я к тебе и пришел.

— А доказательство? — спросил Бертран де Го.

— Вот оно! — ответил король.

Он показал письмо от своих кардиналов; в нем говорилось не о том, что выбор уже сделан: кардиналы спрашивали, кого им надлежит избрать.

— Что я должен сделать, чтобы стать папой? — спросил гасконец, забывшись от радости и бросаясь Филиппу Красивому в ноги.

— Обещай, что окажешь мне шесть услуг, о которых я тебя попрошу, — ответил король.

— Приказывайте, государь! — отозвался Бертран де Го. — Я ваш слуга, и мой долг — исполнить вашу волю.

Король поднял его, облобызал и сказал:

— Вот они шесть особых услуг, о которых я прошу тебя…

Бертран де Го превратился в слух. Он боялся не того, что король потребует от него чего-то такого, что погубит его душу, а того, что король потребует чего-либо неисполнимого.

— Во-первых, ты должен примирить меня с Церковью и заставить ее простить преступление, которое я совершил, арестовав в Ананьи папу Бонифация Восьмого.

— Согласен! — поспешил пообещать Бертран де Го.

— Во-вторых, ты снимешь отлучение с меня и моей семьи. (Филипп Красивый был отлучен от Церкви.)

— Согласен! — вскричал Бертран де Го, все более изумляясь тому, что от него требуется такая малость в обмен на будущее его величие.

Правда, оставалось еще четыре просьбы.

— В-третьих, ты будешь отдавать мне церковную десятину моего королевства в течение пяти лет, дабы помочь мне покрыть расходы на войну с Фландрией.

— Согласен!

— В-четвертых, ты признаешь недействительной и уничтожишь буллу папы Бонифация "Ausculta fili"[11].

— Согласен! Согласен!

— В-пятых, ты вернешь кардинальский сан мессиру Джакопо и мессиру Пьетро де Колонна, а вместе с ними назначишь кардиналами кое-кого из моих друзей.

— Согласен! Согласен! Согласен!

Филипп умолк.

— Каково же шестое желание вашего величества? — с беспокойством спросил архиепископ.

— О шестом я оставляю за собой право сказать в свое время и в другом месте, потому что это великая тайна.

— Великая тайна? — переспросил Бертран де Го.

— Настолько великая, что я желаю заранее получить от тебя клятву на распятии это желание исполнить.

Сняв с груди крест, он подставил его архиепископу.

Тот не колебался ни одной секунды; это был последний ров — его предстояло перескочить, чтобы стать папой.

Он простер руку над изображением Спасителя и твердо произнес:

— Клянусь!

— Хорошо, — промолвил король. — Теперь скажи, в каком городе моего королевства ты хочешь быть увенчан?

— В Лионе.

— Иди за мной. Ты папа, твое имя — Климент Пятый.

Климент V последовал за Филиппом Красивым; однако он был обеспокоен шестой просьбой, о которой сюзерен умалчивал.

В тот день, когда Климент V наконец узнал, чего от него хочет король, он убедился в том, что это сущая безделица; просьба эта ничуть его не обременила: речь шла об уничтожении ордена тамплиеров.

Все это, по-видимому, было не совсем по душе Господу Богу; вот почему он столь ощутимо проявил свое неудовольствие.

В ту самую минуту, как, выйдя из церкви после церемонии интронизации Климента V, кортеж двинулся вдоль стены, отягченной зрителями, стена рухнула: король был ранен, герцог Бретонский убит, а папа опрокинут наземь.

Папская тиара упала, и символ униженной папской власти покатился в сточную канаву.

Неделю спустя на пиршестве, которое дал новый папа, между слугами его святейшества и слугами кардиналов вспыхнула ссора.

Брат папы, бросившийся их разнимать, был убит.

Все это были дурные предзнаменования.

К дурным предзнаменованиям прибавился дурной пример: папа обирал Церковь, а папу обирала женщина; этой женщиной была прекрасная Брюниссанда, стоившая, если верить авторам хроник того времени, христианам дороже, чем Святая земля.

Тем не менее, папа исполнял свои обещания одно за другим. Назначенный Филиппом папа был его собственностью, курицей, которую он днем и ночью заставлял нести золотые яйца и которой он угрожал вспороть живот, если она перестанет нестись.

Каждый день он, подобно венецианскому купцу, вырезал у своего должника приглянувшийся кусок мяса.

Наконец, папа Бонифаций VIII был объявлен еретиком и лжепапой, с короля снято отлучение от Церкви, церковная десятина за пять лет поступила в королевскую казну, двенадцать преданных королю людей получили кардинальский сан, булла Бонифация VIII, закрывавшая Филиппу Красивому доступ к церковной казне, была отменена, орден тамплиеров уничтожен, а члены ордена арестованы. И вот случилось так, что 1 мая 1308 года австрийский император Альбрехт умер.

Филиппу Красивому пришла в голову мысль добиться избрания на императорский престол своего брата Карла Валуа.

А заняться этим делом предстояло опять-таки Клименту V.

Рабство продавшегося человека продолжалось: Филипп Красивый оседлал и взнуздал бедную душу Бертрана де Го и собирался, по-видимому, пришпоривать ее до самых врат ада.

И тогда она предприняла робкую попытку сбросить своего страшного всадника.

Климент V в открытой переписке поддерживал Карла Валуа, а тайно стал действовать против него.

С этого времени надо было позаботиться о том, как выбраться из королевства; жизнь папы была в тем меньшей безопасности на землях, принадлежавших королю, что назначение двенадцати кардиналов отдавало предстоявшие выборы папы в руки короля Франции.

Климент V вспомнил о фигах Бенедикта XI.

Он находился в Пуатье.

Ему удалось ускользнуть ночной порой и пробраться в Авиньон.

Довольно трудно объяснить, что представлял собой в те времена Авиньон.

Это была Франция и в то же время уже не Франция.

Это была граница, безопасное место, окраина королевства, остаток империи, старинная муниципия, республика наподобие Сан-Марино.

Правда, управляли ею два короля:

король Неаполитанский в качестве графа Прованского;