Да взгляните же на эту Мессалину: сочтя неприличным и смешным требование оставить отворенными двери в ванную комнату и спальню, она просит у часовых позволения закрыть эти двери!

Ах, господин журналист! Можно подумать, что сами вы ели цыпленка только четыре раза в году, по большим праздникам; что у вас не было детей; что вы никогда не принимали ванну; что вы ходите в ложу прессы Национального собрания в дырявых башмаках!

Не побоявшись неминуемого публичного скандала, королева все-таки приняла ванну, добившись того, чтобы дверь в ванную осталась затворена.

А часовой не преминул обозвать г-жу Кампан "аристократкой" в то мгновение, когда она проходила из приемной в ванную комнату, чтобы сообщить королеве новости.

Они оказались не такими уж неутешительными, как можно было ожидать.

Подъезжая к заставе, Шарни и два его спутника составили план — он имел целью отвлечь на себя угрожавшую королю и королеве опасность. Они условились, что, как только карета остановится, один из них бросится вправо, другой — влево, а сидящий посредине — вперед; таким образом они заставят убийц разойтись и бежать в три разные стороны сразу за тремя жертвами; может быть, благодаря этому маневру король и королева успеют укрыться во дворце.

Как мы сказали, карета остановилась чуть выше первого бассейна, рядом с большой дворцовой террасой. Убийцам настолько не терпелось начать свое дело, что, когда они бросились навстречу карете, двое из них получили тяжелые ранения. Впрочем, двум сидевшим на козлах гренадерам в течение первой минуты удалось защитить трех офицеров; однако очень скоро их стащили вниз, и телохранители остались без защиты.

Этот момент они и выбрали, бросившись в разные стороны, да так стремительно, что опрокинули несколько человек, карабкавшихся по колесам и подножкам, чтобы достать офицеров с козел. Как они и предвидели, возмущение толпы обратилось в три разные стороны.

Очутившись на земле, г-н де Мальден оказался под угрозой топоров сразу двух саперов. Оба топора были занесены и готовы были вот-вот опуститься ему на голову. Он резким движением отбросил вцепившихся ему в воротник саперов и на мгновение оказался свободен.

Скрестив на груди руки, он воскликнул:

— Ну, бейте!

Один топор замер в воздухе. Мужество жертвы парализовало убийцу.

Другой убийца возжаждал крови, однако его топор наткнулся на мушкетон, скользнул в сторону и, лишь задев шею г-на Мальдена, нанес ему легкое ранение.

Пригнувшись, тот прыгнул в расступившуюся толпу; не успел он сделать несколько шагов, как оказался в окружении офицеров; те, желая его спасти, помогли ему добраться до оцепления солдат национальной гвардии, прикрывавших короля и его семью, пока они шли от кареты к дворцу. В это время его заметил генерал Лафайет и, направив к нему коня, схватил за шиворот и притянул к стремени, чтобы защитить своей популярностью; но г-н де Мальден, узнав его, закричал:

— Оставьте меня, генерал, позаботьтесь о королевской семье, а меня бросьте этому сброду!

Генерал Лафайет в самом деле выпустил его и, заметив, что какой-то человек несет королеву на руках, бросился к нему.

Господина де Мальдена опрокинули, снова подняли; одни на него нападали, другие защищали; осыпаемый ударами, обливаясь кровью, он дополз до входа во дворец; там дежурный офицер, видя, что тот близок к смерти, схватил его за воротник и, приподняв, воскликнул:

— Было бы жаль, если бы этот негодяй умер такой легкой смертью. Для этого бандита нужно придумать пытку! Отдайте-ка его мне, уж я им займусь!

Продолжая осыпать г-на де Мальдена оскорблениями вроде: "Иди, иди сюда, мерзавец! Сейчас ты будешь иметь дело со мной!" — он затащил его в какой-то темный угол и шепнул:

— Бегите, сударь! Простите мне хитрость, к которой пришлось прибегнуть, вырывая вас из рук этих негодяев.

Господин де Мальден бросился бегом по дворцовой лестнице и вскоре исчез.

Нечто подобное произошло и с г-ном де Валори; он получил два тяжелых ранения в голову. Однако, в ту самую минуту как два десятка штыков, два десятка сабель и два десятка кинжалов уже были над ним занесены, чтобы прикончить его, ему на выручку поспешил Петион: расталкивая убийц со всею силой, на какую был способен, он прокричал:

— Именем Национального собрания объявляю вас недостойными звания французов, если вы немедленно не расступитесь и не отдадите мне этого человека! Я — Петион!

Петион, за чьей грубой внешностью скрывались высокая порядочность, храброе и верное сердце, поразил убийц: они расступились, оставив г-на де Валори.

Тот едва мог держаться на ногах после полученных ударов; Петион подвел его, поддерживая под руку, к оцеплению и передал из рук в руки адъютанту Матьё Дюма; адъютант поручился за безопасность г-на де Валори головой и действительно проводил его во дворец.

В это мгновение Петион услышал голос Варнава, звавшего его на помощь: он не мог в одиночку отбить у толпы Шарни.

Графа подхватили десятка два рук, опрокинули и поволокли в пыли, однако он вскочил на ноги, вырвал у кого-то из нападавших штык и набросился на толпу.

Но он очень скоро пал бы в этом неравном бою, если бы Варнав, а за ним Петион не прибежали ему на помощь.

Королева выслушала этот рассказ, сидя в ванне. Г-жа Кампан могла сообщить достоверные новости лишь о г-не де Мальдене и г-не де Валори: их видели во дворце избитыми, окрававленными, но раны их были все-таки не смертельны.

А вот о Шарни наверное никто ничего не знал; поговаривали, что г-да Варнав и Петион его спасли, но никто не видел, чтобы он возвращался во дворец.

Едва г-жа Кампан произнесла последние слова, как королева смертельно побледнела; полагая, что эта бледность вызвана опасением за жизнь графа, камеристка поспешила ее успокоить:

— Вашему величеству не следует отчаиваться из-за того, что господин де Шарни не вернулся во дворец, ведь королеве известно, что госпожа де Шарни живет в Париже; может быть, граф укрылся в доме супруги.

Именно эта мысль пришла Марии Антуанетте и заставила ее побледнеть.

Она выскочила из ванны с криком:

— Одевайте меня, Кампан! Одевайте скорее! Я должна знать, что с графом.

— С каким графом? — поинтересовалась, входя, г-жа де Мизери.

— С графом де Шарни! — отозвалась королева.

— Граф де Шарни ожидает в приемной вашего величества, — сообщила г-жа де Мизери, — он просит удостоить его короткой беседы.

— A-а! Он все-таки сдержал слово! — прошептала королева.

Обе камеристки переглянулись, не зная, что имела в виду королева; Мария Антуанетта задохнулась от волнения, она не могла прибавить ни слова и жестом приказала им поторопиться.

Никогда еще ее туалет не занимал так мало времени. Она лишь дала отжать себе волосы, промытые душистой водой от пыли, и накинула белый муслиновый пеньюар.

Когда королева вошла в свою комнату и приказала пригласить графа де Шарни, она была такой же белой, как ее пеньюар.

Несколько мгновений спустя камердинер доложил о графе де Шарни и тот появился на пороге в золотых отблесках заходящего солнца.

Вернувшись во дворец, он, как и королева, употребил все время на то, чтобы стереть следы долгого путешествия и страшной борьбы, которую ему пришлось выдержать по возвращении.

Он надел свою старую форму, то есть мундир капитана фрегата, с красными обшлагами и кружевным жабо.

В этом костюме Шарни был в тот день, когда, встретив королеву и Андре де Таверне на площади Пале-Рояль, он проводил их до фиакра, а затем привез в Версаль.

Никогда еще он не был так изящен, спокоен, красив, и, когда королева смотрела на него, ей не верилось, что этот человек всего час назад был почти растерзан толпой.

— О сударь! — воскликнула королева. — Вам, должно быть, рассказали, как я за вас беспокоилась и кого только могла посылала узнать, что с вами?

— Да, ваше величество! — с поклоном отвечал Шарни. — Поверьте, что я вернулся к себе только после того, как узнал от ваших камеристок, что вы целы и невредимы.