Он бежал, позабыв обо всем. Постоянная тишина и изоляция давили на психику. Предмет был всё ближе. Прана заканчивалась, но на последних метрах Олег замедлился. Он понял, что перед ним лежит консервная банка с килькой в томатном соусе, которую он оставил два дня назад.

Светлов в очередной раз применил амулет, который ищет ключи. Около двадцати километров он пробежал, встречая по пути разбросанные упаковки от еды, но через время они закончились. Он видел, что в прошлый раз стал забирать вправо, хотя ему казалось, что он нашел идеальную схему, которая не позволит сбиться с прямой линии.

Аккумуляторы исправно заряжали электронные книги. Олег глотал произведения одно за другим, читая их вслух. Он имитировал разные голоса, представляя манеру общения своих знакомых из прошлой жизни. Во время перерывов раскладывал пасьянсы, крутил кубик Рубика и упражнялся во владении холодным оружием. Он научился метать топоры и дротики. Теперь мог контролировать расход праны, интуитивно понимая, сколько нужно затратить для броска тяжелой гири на определенное расстояние.

Запасов еды оставалось достаточно, но кофе и горячая вода подходили к концу. Теперь он позволял себе выкуривать только две сигареты в сутки. Олег решил, что следующее использование амулета будет через месяц. Светлов смотрел на спичечный коробок, в котором лежала записка. Он понял, зачем ему сказали взять фильтры, поэтому стал делать запасы намного раньше оговоренного срока.

Перед следующей активацией он отдохнул настолько, насколько это было возможно. Синяя полоса устремилась вдаль. Олег с удивлением осознал, что двигался в правильном направлении, а после побежал, затрачивая прану. Он уже высчитал, при какой скорости сможет проходить наибольшее расстояние. В течение одиннадцати суток он тратил на сон по полтора часа, а на еду десять минут. К моменту, когда полоска, ведущая к монолиту, исчезла, у него сильно стало проседать здоровья. Регенерация не справлялась. Когда синий луч исчез полностью, он заснул и просыпался только для удовлетворения физических потребностей.

Шли недели. Портативные аккумуляторы отдавали энергию, а после превращались в ненужный хлам. Олег теперь пользовался ими, чтобы узнавать, сколько прошло дней с момента входа в точку пробоя. Он также пытался разобраться с навыком карты, но снова ничего не выходило. Другие навыки не принесли никаких сюрпризов.

Светлов увидел, что чистой воды осталось половина. Он успел ненадолго подключить телефон, который продолжал отсчитывать дни.

– Том, а ведь скоро наступит Новый Год! А если учитывать время нахождения в других точках пробоя, то для меня он уже наступил. Не верится, что прошло столько времени, – сказал Олег волейбольному мячу с нарисованным лицом. Он вел четвертую шахматную партию. Круглый оппонент умудрялся всё время сводить игру к ничьей. – А ведь я плохо поступил. Помнишь, я рассказывал тебе про Лену, с которой должен был встретиться через сутки после инициализации? Я ведь и не предпринял никаких особых попыток для её поисков, хотя она мне очень понравилась. А помнишь Оксану? Сколько у неё мужиков уже было до меня? А сколько будет после? Даже немного жаль, что она не хочет избавляться от своего таланта. Шах! А через три хода я проведу пешку в ферзи! Ты, конечно, можешь поменять её на ладью, но материальное преимущество за мной. Том, ты проиграл. Проиграл, Том. Слышишь?

Олег материализовал нож и проткнул мяч, а после пнул его со всей силы, затрачивая прану в ноль. Светлов повалился на землю, чудом не развоплотившись. Десять минут он лежал, но, когда энергия стала восстанавливаться, поднялся.

– Логичней было бы тебя назвать по‑другому, но я решил отдать дань уважения Тому Хэнксу. А его друга звали Уилсоном! – прокричал он.

Воспоминания о пытках ушли, но Олег помнил, что долгое время не мог прийти в себя. Тогда он сам стал истязать своё тело, перенося боль. Сперва было страшно оставлять на себе порезы, а потом это превратились в необходимость. Так он чувствовал себя живым.

– Знаешь, Том, – проговорил Светлов, медленно передвигаясь на руках вниз головой. – Самое противное, что прошло около двух месяцев с момента, как я тебя ранил. За это время я много успел перенести. У меня наконец‑то выросла борода, кожа на ногах стала каменной, я могу поднимать гири очень много раз. Я похудел, но рельеф тела изменился. И когда я вернусь, а я точно вернусь, мы про это говорили, то попаду в тело себя прежнего. Я опять не смогу садиться на шпагат. Но рефлексы должны сохраниться. А теперь отдохни. Сейчас у меня по плану двухчасовой спарринг, а после мы опять побежим. И надеюсь, что мне не встретится никакого мусора. А затем я отдохну и использую амулет.

Олег оттолкнулся от земли и приземлился на ноги, а после стал драться, делая ложные замахи и рассекая невидимого противника топором. Он мастерски научился управлять инвентарем. За секунды мог сменить в руках несколько предметов. Светлов экономил пищу и воду. Сигареты давно закончились, но это было принято, как неизбежность. Целенаправленный бег в никуда заставлял улыбаться, потому что было понимание, что это бессмысленно. Он давно научился не обращать внимания на тишину, что царила вокруг.

Олег помнил, что локация имеет очень высокий уровень, поэтому не стал растрачивать весь запас амулета сразу. Он осознал, что если применил бы все пять зарядов, то не добежал бы до цели. В начале апреля Светлов сидел и крутил кубик, который всё никак не получалось собрать.

– Знаешь, Том, – сказал он, обращаясь к безмолвному другу, – я уже исхудал так, что ребра торчат. Поможешь мне рассчитать индекс массы тела? Знаю, что поможешь.

Мяч наблюдал, как Олег вычерчивает формулу.

– Сейчас я вешу где‑то пятьдесят пять килограммов. При росте в сто восемьдесят сантиметров это будет, – он смотрел на рисунок, считая в уме, – около шестнадцати. Да уж. Маленький индекс. Лет десять назад смог бы от армии откосить. Ты служил?

Том не ответил. Он лежал бесформенной тряпкой и взирал на небо.

– Придется еще урезать потребление еды! А как ты думаешь, когда можно сказать, что человек сошел с ума? Я вроде бы еще вменяемый. Ни на кого не бросаюсь. Если, конечно, не считать случая, когда я тебя проткнул. Но ведь ты всего лишь мяч и не чувствуешь боли. Вот только почему ты перестал мне отвечать?

– Потому что я неодушевленный предмет. Разве сам не понимаешь? – сказал Олег.

– Наконец‑то ты опять заговорил! – обрадовался Светлов. – Почему молчал все эти дни?

– Потому что ты один раз не сдержался и съел трехдневную норму за один раз! – ответил он себе. – А с тех пор прошло четыре дня.

– Ты думаешь, что правильно считаешь дни? Все наши устройства разрядились.

– Ты же смотришь на ощущения. И внутренне сам продолжаешь считать часы. Ты сказал, что урежешь потребление еды. И это правильное решение. Тебе хватит теперь на четыре месяца.

В кастрюле, что он взял у Оксаны, плавали спагетти. Газовые горелки давно перестали работать, поэтому макаронные изделия просто отмокали.

– В шахматы будешь?

– Нет. Пообедай и используй амулет. Хватит уже ждать.

– Рано. Осталось два заряда. Ты же сам сказал, что смогу прожить еще четыре месяца. Так что до лета будем искать вместе, – сказал Олег, а потом его поглотила идея. – Том! Том! Я придумал! Я знаю, где смогу достать еду. Всё же очевидно.

Он поставил руку на землю, а после материализовал топор. Четкий отмеренный удар отсек половину фаланги указательного пальца. Регенерация зарастила обрубок, а после стала восстанавливать отрубленную часть. Олег поднес его ко рту, а после уверенно вонзился зубами. Когда сделал глотательное движение, перед ним выскочило сообщение:

Внимание! Все ваши характеристики уменьшены в два раза сроком на два дня.

– Да уж, плохая была идея. А ведь это можно будет использовать в будущем, чтобы ослаблять врагов! Хорошо, что я не додумался в первый месяц такое делать, иначе ушел бы в перегруз.

Подступала тошнота. Светлова вырвало на мегаминкс, который он не мог собрать несколько месяцев. Олег увидел, что часть рвоты испарилось.