– Я и без тебя это знаю, – улыбнулся Светлов.

– Ага. Знаешь, но не осознаешь. Весь холм оцеплен. Не знаю, про какие триста человек ты говорил. Военных там намного больше. Стоит тебе выйти за пределы, как тебя тут же возьмут под контроль. Ты даже убиться не успеешь. За тебя взялись всерьез. Тоталитаристы никого не впускают. На выходе каждого человека тщательно проверяют. Но при этом они ведут себя максимально корректно. Они растянули непонятный барьер по всему радиусу. В считанных сантиметрах от границы оплота. Из‑за этого барьера отключается интерфейс. Человек не может защититься и не успевает умереть. Но никто не жалуется. Они даже не пытаются переманить на свою сторону других людей. И извиняются за доставленные неудобства.

– Неплохо, – оценил Олег. – А если я с Мадьяной выйду? И она мне пулю в лоб пустит?

– Я не успею, – сказала бизнес‑леди. – С территории оплота никого убить не получится. А если выйду с кем‑то, меня сразу же парализует.

– А если ты выйдешь и выстрелишь в меня с большого расстояния? – ухватился Светлов.

– Не выйдет. Там несколько барьеров. Уж не знаю, что за артефакт они использовали. Второе силовое поле не дает совершать дистанционные атаки. Мне кажется, ты нам не всё рассказал, – женщина вопросительно посмотрела на отсекателя. – Такие резервы не будут тратиться для твоих ста сорока килограммов сплава. Они уже потеряли намного больше, чем могли бы получить.

Рация зашипела. Сразу же раздался голос Хмурого:

– Я на месте. Со мной будут три человека. Первый – командир группы захвата. Второй – командир какого‑то отряда. Зовут Тромбом. Поклялся, что ему нужно пообщаться с тобой. А третий – сюзерен второго звена. Он всё объяснит. Демид, сможешь организовать проход? Они должны пообщаться с Олегом. Это срочно!

Страж выхватил переговорное устройство:

– Смогу. Идите. Ждем. Конец связи, – он отключился. – Мадьяна, твои услуги не понадобятся. Мне даже самому интересно, что они скажут. Пойду встречать. Через пару минут буду.

Демид растворился.

– А я в туалет, – сказал Светлов. – Слишком много чая выпил. Грави, не давай скучать этой особе! – он указал на женщину.

Олег вернулся, когда все переговорщики были в сборе. На Хмуром, к удивлению Светлова, была военная форма старого образца. Отсекатель разглядел на внесистемных погонах вышитую большую звезду: «Генерал‑майор? Ну нихера же себе! Вот, почему он Блейка полковником всё время называет. Он же просто издевается на ним. И каким образом Блейк стал главным в ордене? Глеб Геннадьевич явно же поавторитетней будет».

Первый тоталитарист был с ног до головы облачен в броню. Создавалось ощущение, что доспехи поглощают свет. Вокруг них сияло энергетической поле. По поверхности периодически пробегали электрические всполохи. Олег не смог найти не одного открытого участка: «Вот выйду я с ним один на один. И как его убивать? Хотя, наверно, рано или поздно смогу разрушить его шлем. Даже интересно было бы с ним подуэлиться. На крайний случай у меня остается Последняя месть».

Рядом с ним находился невысокий морщинистый человек. Выправка и сухой оценивающий взгляд выдавали в нем офицера. При этом в его облачении не было совершенно ничего примечательного.

Сзади стоял Тромб. Он незаметно указал пальцем на военного и вскинул глаза к небу. «Понятно. Вот, значит, с кем я и буду говорить,» – подумал Олег, не спеша подходя к дачному умывальнику.

Гравицапа внимательно обнюхала гостей. Она остановилась около капитана. Тромб оголил руку, указал на лапу красной панды и на свое предплечье. Питомица, взглядом спросив разрешение у хозяина, вонзила коготь на несколько сантиметров. «Вот ведь мазохист!» – восхитился Светлов, намыливая руки.

– Закончили? – обратился сюзерен через минуту. Отсекатель в это время вытирал ладони о штаны.

– Конечно. Вы мне на вопрос ответьте: зачем было создавать такие сложности? – Светлов материализовал слиток тактового сплава, добытый в скрытом пространстве. – Почему нельзя было подойти и просто поговорить? Бесплатно, конечно, я бы вам его не отдал, но мы смогли бы договориться. И вам было бы меньше проблем, и мне.

– Вы сейчас о чем? – военный только взглядом мазнул по металлическому бруску. – И что это у вас? Позволите посмотреть? Я клянусь, что верну вам этот предмет через минуту!

Серебристое сияние озарило тело военного. Удивленный Олег протянул материал. Сюзерен достал из инвентаря зелье, выпил его и вчитался в свойства тактового сплава. Через тридцать секунд брусок вернулся к Светлову.

– Интересная вещь, – сказал тоталитарист. – Но если её никак нельзя разрушить, то и обработать нельзя. А ещё основополагающее правило действует. Этот металл нельзя использовать для атаки или защиты. Но для торговли с нейтральными поселениями сгодится. Хотя у вас очень маленький объем. Была бы хотя бы тонна, то могли бы поговорить.

– Горбоносый, прямо говори! – рявкнул Хмурый. Гравицапа будто только сейчас признала старика. Она прыгнула на его грудь и начала обнюхивать погоны.

«Горбоносый? – про себя ухмыльнулся Светлов. – Если у меня будешь возможность выбрать имя, останусь Олегом. А то сделают из меня какого‑нибудь Кривожопого или Геракла‑Сокрушителя – и всё. Ходить мне с таким имечком до конца своих дней».

– Нам нужно тебя убить, – переходя на неформальное общение, сказал военный. – И забрать с твоего тела печать врага и инкрустационный камень.

– Сразу говорю: я не позволю себя убить. Ваши приготовления, – отсекатель обратился к командиру группы захвата, – ничего не дадут. Я смогу уйти. И буду убивать всех вас столько, сколько потребуется. В прошлый раз я забрал с собой сто четырнадцать человек и огромное количество зелий, лент, брони и прочего хлама.

– Сто шестнадцать человек, – поправил бронированный тоталитарист. – Еще четверо погибли после. Из‑за обрушений. Итого сто двадцать. Это если не считать тех, кого ты убил мечом и лентами.

– У меня в интерфейсе высветилась цифра, которую я тебе назвал, – признался Светлов.

– Нет. В радиус твоего умения попало именно сто шестнадцать. Это точная информация, – отрапортовал бронированный человек.

– Давайте вы поговорите об этом позже? – раздался холодный голос Хмурого. – Горбоносый, рассказывай всё. Я тебе говорил, что Олег – понимающий человек. Время у вас ещё есть.

– Суть такая: ты слышал что‑нибудь про зов локаций? – задал неожиданный вопрос главный из троицы.

– Эээ, – протянул Светлов. – Ну было что‑то такое.

– Сколько у тебя личного времени? – спросил военный.

– Я не понял вопроса, – ответил Олег.

– В каком смысле не понял вопроса? – гаркнул сюзерен, брызжа слюной. – Ты какого уровня?

Демид подошел к Горбоносому, схватил его за ногу и с силой впечатал в землю. Хмурый успел повернуться спиной, закрывая Гравицапу от летящей шрапнели. Отсекатель отскочил на пару метров. Мадьяна упала. Ударная волна от соприкосновения заставила стоящих людей покачнуться. Образовалась метровая яма, на дне которой лежало расплющенное тело сюзерена. Страж приподнял военного. Кровавый обрубок, бывший несколько секунд назад человеком, начал восстанавливаться.

– На территории этого оплота ты не будешь ни на кого повышать голос. А ты, банка консервная, не дергайся! – Демид повернулся к командиру группы захвата. – Бери пример со своего коллеги. Вон он лежит, молчит и поскуливает от боли. Всем всё понятно?

«Охренеть просто! Это вообще как? Вот это силище!» – подумал Олег, смотря во все глаза на стража.

Кости с громким звуком вставали на свои места. Ошметки мозгов собирались в черепной коробке. Кровь втекала обратно в тело. Ошалевший Горбоносый восстановился и произнёс:

– Приношу извинения охранителю этих мест и другим переговорщикам. Больше такого не повторится.

– На вот, выпей, – Демид протянул бутылку коньяка. – Полегчает. Мадьяна, ты в порядке?

– Тут всё равно никто умереть не может. Так что в порядке. А вот насчет него не уверена, – она указала на Тромба, который начал приходить в себя.