– SHUT YOUR MOUTH!!! – Заревел магнитофон. Учителя побледнели, а я бросился к аппарату и выключил.
– Извините, не та сторона, – Поклонился я, перевернул кассету, отмотал на начало и нажал кнопку. Угораздило же меня записать все на одну пленку!
Слушая гимн, учителя расслабились и начали улыбаться – еще бы, бархатный голос выкладывающегося на 200 % Масафуми‑сана был реально хорош, гармонично дополняя приятный клавишный перебор. Когда гимн закончился, Такеши‑сенсей выключил магнитофон.
– Ну что тут сказать. Молодец, Одзава‑кун! – От всей души похвалил меня директор.
– Спасибо огромное, Ока‑сенсей, но это по большому счету заслуга студента консерватории Масафуми Акикавы‑сана. Это его голос звучит на пленке.
– Вот как? И как же ты с ним познакомился? – Заинтересовался Такеши‑сенсей.
– Он помог мне записать «демку» с моими песнями, – Не стал я скрывать. Смысл? Школьными правилами не запрещено – я проверял.
– Вот как? Понятно, – Кивнул Ока‑сенсей.
– Ока‑сенсей, у меня есть просьба.
– Какая?
– Я хочу снять фильм, поэтому, пожалуйста, позвольте отснять несколько сцен в школе?
Такеши‑сенсей заржал:
– Ты что, решил в одиночку компенсировать отсутствие в школе кино‑ и музыкального клуба?
– И кулинарного тоже! – Улыбнулся я, – В одной кондитерской неподалеку продают парочку придуманных мной тортиков. Дать вам адрес?
Директор подключился к ржачу и разрешил поснимать в школе. Отлично!
* * *
– Ой, здравствуйте! – Открыла нам дверь одетая в фартук поверх легкого летнего платья Людмила.
– Здравствуйте! – Улыбнулся я ей.
– Здравствуйте! – Старательно произнесла Хэруки – всю дорогу по ее просьбе учил.
– Какая красивая девочка! – Улыбнулась женщина, – Говоришь по‑русски?
Хэруки, отреагировав на знакомое слово «русски» и вопросительную интонацию, покачала головой.
– Прямо куколка! А чего это она зелененькая, Ёша? – Спросила Людмила меня, – Да вы проходите, проходите, – Освободила она дверной проем.
Покинув балкон второго этажа, на который выходила дверь выделенной Уцуномией квартиры, вошли внутрь – пахло жареной рыбкой.
– Она очень любит деревья, вот и покрасилась, чтобы быть похожей. Хочет ботаником стать, – Коротко объяснил я, – Зовут Хэруки. На русском – «дерево весенней поры».
– Красиво! – Улыбнулась Людмила, – А твое имя что значит?
– «Иоши» – значит «хороший», – Улыбнулся я.
– А что, подходит! – Хохотнула Люда.
– А «Одзава» – моя фамилия – «маленькое болото».
– Затянул девочку в болото, получается? – Пошутила она, – Нет, ну какая хорошенькая! Ты уж прости, Ёша, но местные девочки в основном страшненькие – и ножки кривенькие, и зубки не очень. Ничего, что я вот так? – Немного испуганно спросила она.
– Ничего, это же правда, – Пожал я плечами и сказал Хэруки: – Людмила говорит, что ты очень красивая.
– Вот как? – Улыбнулась Хэруки, – Спасибо, Рюдмира! – Это уже женщине.
– Просто «Люда», – Улыбнулась та.
– Рюда? – Попробовала Хэруки.
– У нас в языке звука «эл» нету, – Пояснил я, – Приходится долго тренироваться.
– Ничего, – Махнула рукой Люда, – Здравствуй, Хэруки! – А вот это имя она выговорила со всем старанием, очень порадовав этом девушку.
– А мы к вам с гостинцами! – Я покачал висящей на плече сумкой, – Летом на рыбалку ездили на море, наловили кучу марлина – это рыба‑парусник, нам столько не съесть, – Я зарылся в сумку и достал из нее плотно упакованную в несколько слоев пакета замороженную рыбу, – Растаять не должно было, но лучше убрать в морозилку поскорее!
Морозилка у них была – я уточнял, когда созванивались. Люда поблагодарила и убрала рыбку. Дальше из сумки появился пакет со сливами:
– В саду у нас выросли, – Прокомментировал я, – Сладкие!
– Спасибо! – Приняла она и этот гостинец, сразу же высыпала часть в тарелку, помыла и мы все вместе двинулись в комнату – квартирка маленькая, прямо «японская», поэтому на кухне не посидишь.
– А Федя леску купил и смастерил удочку, представляете? Рыбы наловил, а тут в плитке духовка маленькая есть, так я пожарить решила, а он снова на рыбалку пошел – не могу, говорит, без дела сидеть, – Продолжала она тараторить по пути, – Но уже скоро придет. Присаживайтесь, – Указала она на подушечки около стола.
Усевшись, окинул комнату взглядом – под окном свернутый футон, около стены, на тумбочке – маленький телевизор, стол, подушечки, небольшой шкаф – в общем‑то всё.
– Тут Федя ночует, – Пояснила Люда, – А мне комнату с кроватью уступил. Галантный такой!
Само собой, всю ее речь я переводил для Хэруки.
– Как дети? – Спросил я о главном.
Улыбка Людмилы померкла, но она постаралась сохранить позитив:
– В порядке, слава богу! Вот с утра у них были, вечером опять пойдем. Не переживай, Ёша, все будет хорошо.
Я перевел ее слова Хэруки, обратно перевел слова искреннего соболезнования. Людмила поблагодарила и пошла на кухню, откуда вернулась с тарелкой жареной рыбы. Узнал янабу. Федор‑то хорош! Хэруки кинулась помогать, Людмила отнекивалась, но поддалась и позволила – тут даже переводить не пришлось, и так все всё поняли. К рыбе добавились рис, чай, салатик и вилки‑ложки. Соскучился я по нормальным столовым приборам.
Тут раздался звонок в дверь, и к нам присоединился Федор, поставивший удилище формата «ветка с леской» в угол и передавший Людмиле насаженных на проволоку за жабры пару янаб. Мужик явно ожил – безнадега на его лице сменилась грустью.
Познакомил его с Хэруки – Федор неуклюже раскланялся с девушкой, сам пожал ему руку.
– Такая тут вода чистая! – Уселся он на подушечку, – А рыбаков мало. Что это за рыба, не знаешь? – Спросил он меня.
– Янаба называется. Местный лосось. Я еще пескариков ловил и форель, – Ответил я.
– Пескари и мне попадались, да толку с них – отпустил, – Поделился Федор, – А ты рыбак, значит, Иоши? – К моему удивлению, мое имя он произнес абсолютно верно.
– Не то чтобы. Так, балуюсь. Вот отец мой – он да!
– Сразу видно было, что нормальный мужик твой батя, – Сработал на Федора маркер «свой‑чужой».
Покушали – рыбку Люда жарила ничуть не хуже, чем Есикава‑сан и совсем немного хуже Хэруки. Хотя, возможно, я предвзят. С удивлением понял, что мне не хватает соевого соуса. Привык. Поблагодарили повариху – пришлось поработать переводчиком, и я решил перейти к делу.
– У нас задание от фонда – нас попросили поводить вас по магазинам и помочь купить все необходимое, – Соврал я. Ну не возьмут они деньги у ребенка! – Чеки отдадите мне, и фонд все компенсирует.
– Странно, что с такими поручениями отправляют школьника, – Почуял неладное Федор.
– А переводчиком школьнику подрабатывать не странно? – Улыбнулся я, – Вам же выдали какую‑нибудь бумагу от городского совета?
– Людмила, давали? – Посмотрел Федор на соседку по квартире.
– Давали, сейчас! – Она сходила в свою комнату и вернулась оттуда с бумагой. Ага, подходит!
Достав из кармана благодарственное письмо за решение «мусорной проблемы», показал на точно такую же печать:
– Видите? Тоже от городского совета.
– Хм, ну, раз бумага есть… – Хмыкнул Федор.
Покинув квартиру, отвели соотечественников в ТЦ. Сначала зашли в хозяйственный отдел, где Люда попросила показать стиральный порошок и чистящие средства. Фёдор внимательно ходил за нами и старательно зарисовывал в блокнот непонятные для него японские названия.
– Потом продавцу покажу, если не найду на прилавке, – Пояснил он.
– Ой, а это зачем? – Спросила Людмила, крутя в руках непонятный ей кондиционер для стирки.
– В машинку стиральную добавляют, чтобы одежда мягче была, – Не очень уверенно ответил я. И в прошлой, и в этой жизни я просто лил эту штуку, потому что все так делают.
Затем выбрали немного простенькой посуды, шампуней, мочалки, зубную пасту, дезодоранты, крем для рук… Подождав, пока Фёдор отойдёт, Хэруки спрятала среди покупок прокладки. Вроде и не взяли ничего, а на кассе набралось десять крупных пакетов. Поэтому я вернулся в магазин и выбрал четыре объёмных сумки на колёсиках, куда и сложили все покупки.
