Она испарилась, оставив в комнате приятный аромат. Я вытер выступивший на лбу пот и шумно выдохнул. Что это сейчас было?! Плевать, главное я понял – моя анимежизнь не изменится!

Немного успокоившись, разобрал коробки, сложив вещи в шкаф и стол. Застелил кровать. Спустившись вниз, нашел в гостиной отца и Чико, выставлявших на телевизор фигурки самураев и мою почетную грамоту. Еще парочка незнакомых лежали на журнальном столике.

– Что с тобой, сын? Ты какой‑то бледный! – обратил на меня внимание отец.

– Все нормально, – улыбнулся я ему, указал на грамоты: – А это что?

– Благодарности от полиции Токио и Уцуномии за поимку той твари, – пояснил отец, – Синохара‑сан передал мне их еще вчера, но из‑за всех этой суеты я совсем о них забыл. А теперь давай‑ка всей семьей разберем вещи. Пора превращать это жилище в настоящий дом! – широко улыбнулся он мне.

Распаковка и расстановка заняли прилично времени – когда мы закончили, уже стемнело. Что ни говори, а переезд – дело хлопотное. Пищевые запасы бати‑хомяка составили на полу подвала, и я не дал отцу вызвать плотника, который соорудит полки – сам сделаю, когда рука зарастет. В доме получилось пустовато, но это временное явление. Постепенно мы «обрастем» всяким разным. Сходив на улицу, отец вернулся с сумкой‑холодильником (даже не знал, что у нас такая есть) и коробочкой Сакамото‑сана. Мы с Чико в это время отдыхали в столовой. Из сумки появились обещанные Есикавой‑сан остатки угря, и мы употребили их прямо холодными. Вкусно, как и ожидалось. После этого Чико заявила, что первую ночь в новом доме она проведет в комнате братика, и в компании отца отправилась раскладывать футоны. Я же пошел на кухню, чтобы заняться шашлыком.

Достав из холодильника мясо, порезал как можно аккуратнее, покромсал лук колечками, добавил чеснока, перца. Соли положил поменьше – мне этим шашлыком кормить японцев, а они неминуемо будут макать его в соевый соус, который довольно соленый. Впредь буду поступать так со всеми блюдами, заодно привыкая к соевому соусу. В прошлой жизни он мне тоже нравился, но не в таких объемах. Блин, а ведь рано или поздно мне придется столкнуться с хтоничной анимеедой типа бобов натто. Очень много лолей в разных анимах их боялись. Крепись, Иоши.

Добавив еще несколько ингредиентов и какой‑то выбранной в минимаркете по запаху приправы, прямо рукой со смачным хлюпаньем начал перемешивать мясо. Со второго этажа спустился батя.

– Нужна помощь? – спросил он.

– Не‑а, – покачал я головой. Заметив, что лицо отца прямо лоснится довольством, спросил: – Чего это ты такой счастливый?

Батя принес из столовой стул, уселся на него, с улыбкой посмотрел на меня:

– Знаешь, пару месяцев назад я даже не предполагал, насколько сильно изменится наша жизнь к лучшему. Спасибо тебе, сын!

Ощутил, что краснею.

– Да ладно тебе, пап. То ли еще будет! – улыбнулся отцу, – Убери кастрюльку, пожалуйста, а то тяжеловато для одной руки. Кстати, можешь позвать завтра Аоки? Отметим новоселье.

– Уже позвал, – ответил отец, убирая мясо в холодильник. После этого мы вместе с его стулом переместились в столовую.

– Может уберем стеночку? Как‑то неудобно ходить с едой туда‑сюда, – предложил я.

– Это несущая стена, – с улыбкой покачал он головой.

– Тогда может поставим стол на кухню? Для таких посиделок, как сейчас, – предложил я другой вариант.

– Хорошо, завтра привезу стол из того дома, – рассеянно ответил отец, шаря по карманам. Достал оттуда небольшую книжицу, толкнул мне через стол. Я открыл – это оказалась моя новая сберкнижка. Перелистнув, увидел на счете гигантскую сумму в тысячу долларов.

– Х*ли тут так мало? – забывшись, процитировал я старый интернет‑мем. Уж не знаю, как автопереводчик передал мои слова, но батя подпрыгнул и рыкнул:

– Следи за речью!

– Извини, просто я немного растерялся, не досчитавшись здесь трех нулей. Я считал, что налоги в Японии несколько ниже, – примирительно улыбнулся я.

– А зачем тебе столько наличных? Не переживай, я вложил весь твой миллион в акции Хонды. Они стабильно растут, так что к моменту твоего совершеннолетия… – отец не договорил, потому что я выронил сберкнижку и схватился за голову. Это конец. Уж не знаю, насколько сильно скорое падение японской экономики отразится на Хонде, особенно если учесть кучу сворованной рекламы, но все равно новость очень нерадостная.

– Да что опять не так! – взорвался отец, – Ты что, считаешь, что я способен обмануть собственного сына?! – неправильно понял он.

– Вовсе нет! – взял я себя в руки, – Мне и в голову не приходило чего‑то подобного! С самого своего рождения я не видел от тебя ничего, кроме любви и заботы! О таком отце, как ты, можно мечтать! – абсолютно искренне попытался я успокоить мужика.

– Тогда в чем дело? – успокоившись, спросил он.

– Экономика Японии несколько десятилетий подряд росла чудовищными темпами, из‑за чего мы стали второй экономикой мира. Так?

– Так, – пожал плечами отец.

– После стадии роста в экономике неизбежно наступает кризис. Так?

– Такое бывало, – поморщился отец, – Но я не понимаю, к чему ты ведешь. Даже если наступит кризис, люди не перестанут покупать машины. С «Хондой» все будет хорошо.

Какая похвальная вера в родную контору.

– Какую долю капитализации мирового фондового рынка занимает наш индекс Nikkei?

– Если я правильно помню, примерно треть. И это отлично, рано или поздно Япония станет первой экономикой мира! – патриотично выдал отец.

– Не станет, – покачал я головой, – Это долбаный финансовый пузырь! Как думаешь, что ждет нашу страну, когда он лопнет?

Батя заржал.

– Это какая‑то конспирология! Да что ты вообще знаешь об экономике? – справедливо заметил он.

– Почти ничего, – признался я, – Но самоуверенность дорого аукнулась Японии в двух мировых войнах, и точно так же случится в ближайшее время!

– Ты слишком пессимистичен! – махнул он рукой.

– Может и так. Но я очень  прошу тебя продать акции «Хонды» и хранить мою долю в долларах, пока я не попрошу тебя сделать с ней что‑нибудь еще. Со своей делай что хочешь. В конце концов, никаких доказательств моим словам нет. Сделаешь, как я прошу?

– Да какого черта! – взорвался отец, – Ты что, финансовый аналитик или оракул?! Ты не представляешь, какой упущенной прибылью обернется твоя просьба!

Я встал, низко поклонился:

– Прости, что начал этот бессмысленный разговор, отец. Жаль, что мы не достигли взаимопонимания, – после чего покинул столовую.

Глупо было ожидать иного. Кто вообще поверит подростку, который рассуждает об экономическом пузыре, причем на уровне «когда‑то смотрел десятиминутный видос с ютуба про это, ща перескажу». Твою мать, знал бы, в каком времени и месте перерожусь – готовился бы лучше. В перерождение‑то я верил всегда, но планировал осваивать магию и шинковать монстров. Ну и хорошо, что что меня закинуло именно сюда. Огорчает не столько потенциальное уменьшение количества бабла, сколько нежелание отца прислушаться к моей просьбе. Не веришь – не верь, но просьбу сыночки‑то выполни! Да плевать, легко пришло – легко ушло. Посмотрим, как батя заговорит через полгода‑год.

Занимаясь целебным аутотренингом, дошел до комнаты. Чико сидела за моим столом и что‑то рисовала. На полу лежала пара разложенных футонов. Не став отвлекать девочку, вышел на балкон, оперся на ограждение и с наслаждением вдохнул вечерний воздух родной Уцуномии. Хорошо! Вот именно этого и не хватало моей анимежизни! Балконы – чит. Ты как бы гуляешь, но как бы дома. Это ли не лучшее изобретение человечества? В небе мелькнула молния, осветив мощные, напитанные влагой облака, следом грянул гром и закапал дождик, добавив уюта.

За забором, в свете фонаря, стояли машины копов и якудзы. Стража бдит! А вот темнота во дворе мне не нравится. Надо будет исправить. Пройдя вдоль балкона, попытался заглянуть за угол дома, чтобы рассмотреть дом Аоки. Эх, не видно. Как там моя девочка?