Видимо, все это внутреннее потрясение отразилось на моем лице, поэтому Кохэку решила объясниться:

– Не подумай, я не считаю тебя уродом и вовсе не ненавижу! Просто ты словно откуда‑то из другого мира, понимаешь? «Мужчина» – неверный термин. Я не считаю тебя человеком.

– Так только хуже! – Не выдержал я унижения.

– Не перебивай, это и так смущает! – Буркнула она, немного покраснев, – Если тебе угодно, ты для меня – кто‑то вроде божества!

– А?!

– А после твоих слов в автобусе, – Кохэку поерзала, отведя взгляд, – Ты словно начал испускать святую ауру.

– Жесть.

– Так что как мужчина ты мне не интересен, но мне нравится с тобой дружить! Словно я наблюдаю из первых рядов рождение чего‑то по‑настоящему великого! – Закончила она, схватила стаканчик обеими руками и начала «забарывать» смущение, зажмурившись и мощно втягивая коктейль.

– Даже не знаю, что на такое ответить, – Откинувшись на стуле, признался я, – Но я рад, что ты считаешь меня достойным другом!

– Всегда пожалуйста! – Улыбнулась Кохэку.

Допив коктейли, потусовались по аквапарку еще пару часиков, обойдя все доступные аттракционы. На выходе тепло попрощались, Кохэку уселась в такси, а я пошел домой пешком – погода отличная, настроение – великолепное, поэтому захотелось прогуляться. Все‑таки анимежизнь – не гаремник!

Этой ночью мне в сон ехидно улыбающаяся Хэруки привела Сакуру‑семпай.

Вернувшись домой, понял, что никого нет. Мама и Чико, видимо, в додзё, а батю за эту неделю я почти не видел – он приезжал домой в среду, переоделся, взял пару запасным костюмов и отбыл обратно в «Хонду». Похвальное трудолюбие при молодой‑то жене. Пользуясь случаем, вызвонил Хэруки, попили чаю, рассказал ей о походе в аквапарк, потом на пару часов заперлись в комнате, после этого приготовив гюдон. Покушали и попрощались до завтра – девушка тоже пойдет поболеть за Чико в конкурсе школьных хоров. Пойдет туда и Ринтаро‑сенсей. Хэруки мне и пояснила, что к хоровому детскому пению относятся очень серьезно. Охотно верю – японцы вообще любят серьезный подход и солидность. Подтверждает этот тезис и выделенная для конкурса площадка – концертный зал на две тысячи посадочных мест.

Звонок в дверь, открыл – мама (юбочный костюм, плащик – не Dior, аборигенный) и Чико (все еще школьная форма). В руках мамы – пакетик с логотипом местного магазина одежды. Мы там формами закупаемся.

– Братик, я немного подросла, и мама купила мне новую форму! – Поделилась сестренка.

Тут же проверил – как была мне по диафрагму, так и осталась.

– Это потому что ты тоже растешь! – Потешно надула щечки Чико. Хомура смотрела на эту сцену с умиленной улыбкой.

– Дэйчи говорил, что у тебя с одеждой все в порядке, Иоши‑кун? – Обратилась она ко мне, пока мы шли по коридору.

– Недавно покупали, да, – Подтвердил я, – Пока не перерос, – Улыбка сестренке, – На самом деле, мама Хомура, мне не то чтобы нужна была помощь с этим. Я уже вполне самостоятельный! – Улыбка новой маме.

– Вот как? Тогда как ты объяснишь это? – Она демонстративно провела пальцем по шву на плече моей футболки – он уже пару месяцев как не там, где надо. Маловата стала.

– А это – подтверждающее правило исключение! – Улыбнулся я и перевел тему: – Мама Хомура, а додзё – ваше?

– Что ты, Иоши‑кун, – Вздохнула Хирано‑сенсей, – Мне такое не по карману, поэтому этим додзё, кроме меня, пользуется еще пара преподавателей.

– Понятно, – Покивал я, – Значит, купим вам собственное через полгодика!

Мама Хомура хихикнула и ответила:

– Дэйчи сказал тоже самое!

Батя хорош! Похоже, в наступлении кризиса он уже и не сомневается. Доверие ко мне растет, а я его все время подпитываю новыми «штуками», так что ничего удивительного. Мне кажется, если я попрошу батю в полнолуние принести в жертву курицу на перекрестке трех дорог в полночь, пообещав за это пару пунктов роста акций «Хонды», он сделает это не задумываясь.

Тут пришлось прервать разговор – девочке и женщине нужно переодеться. Они пошли наверх, а я – на кухню, где разложил по тарелкам еще горячий гюдон и поставил чайник. Дамы спустились, и я вытаращил глаза на маму Хомуру в кигуруми‑лисичке. Милаха!!! Подлетел, отсмотрел со всех сторон, потрогал хвостик, не забывая поглядывать на потешно краснеющую маму. Чико в кигуруми‑пикачу (прототип) хихикала.

– Вам очень идет, мама Хомура! – Подвел я итог.

– Спасибо, Иоши‑кун! Эти пижамы невероятно уютные! – Немного смущенно улыбнулась она.

Дамы покушали, похвалили мой кулинарный талант, и мама Хомура вернулась к прерванному разговору:

– Дэйчи говорил, что после нового года начнется кризис?

– Где‑то так да. Возможно, не сразу, а через пару месяцев, но начнется обязательно, – Кивнул я.

– Бедная Япония, – Вздохнула мама Хомура.

– Гайдзины душат! – Вздохнув, согласно кивнул я, – Жаль, что в правительстве идиоты и марионетки США. Нас слишком много, мама Хомура, поэтому в ближайшие десятилетия правительство будет изо всех сил стремиться сокращать население.

Мама Хомура со сложным лицом поджала губки, и я почувствовал желание немного раскрыть тему:

– Дети – это очень дорого, верно?

– Верно, – Кивнула мама.

– Значит, в кризис рожать станут еще меньше. А продолжительность жизни в нашей стране велика. Это, само собой, замечательно! – Вставил я пояснение в ответ на недоуменный взгляд мамы, – Но на долгой дистанции это приведет к избытку пенсионеров при нехватке экономически активного населения.

– Что ж, теперь я понимаю, почему Дэйчи тебе верит, – Подытожила она.

– Братик умный! – Гордо похвасталась Чико, – Поэтому его все время награждают!

Нет, просто братик попаданец, поэтому «попадает» во всякое.

– Завтра повесим и твою первую награду, верно? – Улыбнулся я сестренке.

– Да! Мы точно выиграем!

* * *

С утра, посмотрев сон с Сакурой‑семпай, задумался и понял, что похоть целиком осталась во сне. По какой‑то причине я не могу воспринимать президента как девушку. Нет, она красивая, изящная и так далее, но вот характер… Совершенно беспомощна! Совершенно не от мира сего! Такие, как она – ждут принца на белом коне, но мой доспех уже повешен на гвоздь, а конь надежно припаркован у дома Аоки. Поэтому, милая Хэруки, не надо больше никого ко мне приводить, ладно?

Завтрак готовила мама Хомура, выбрав удон с курочкой. Мы с сестренкой контролировали процесс и вставляли ценные замечания. Рецепт простой, поэтому мама блюдо освоила. Мы с сестренкой поаплодировали, она шутливо поклонилась, и в этот момент раздался звонок в дверь. Лисичка, не снимая одетого поверх кигуруми фартука, отправилась открывать. Кошечка‑Чико тоже было дернулась, но я мягко ее удержал. И хорошо, потому что из коридора послышалось нежное неразборчивое воркование и звуки поцелуев. Такой день пропустить не мог даже трудоголик‑батя. Интересно, а если нас с Чико не будет дома, мама Хомура выдаст ему стандарт образцовой японской домохозяйки? Это когда: «С возвращением, милый! Чего ты хочешь – ванну, завтрак, или меня?». Спрашивать положено, будучи одетой в фартук на голое тело.

Поздоровались, позавтракали, болтая о пустяках. На душу снизошел покой, мир словно немного порозовел, а на роже прописалась улыбка. Семья! Настоящая, полная семья! Конкурс начнется сразу после обеда, поэтому остаток дня свободен, и мы с Хэруки успеем сходить на свидание – это тоже добавило хорошего настроения. Анимежизнь работает намного лучше, когда на голову не сыплются неприятности. Глаза защипало (это от счастья), поэтому помыл за собой посуду и пошел в гостиную – отвлечься телеком.

Музыкальный канал показывал клип Масафуми‑сана. Это хорошо! Канал новостной показывал репортаж об урожае риса – в этом году он почти рекордный. Это тоже хорошо. По новостям национальным…