Батя щелкнул пультом и погнал всех собираться. Надев свой пока единственный дорогущий костюм (а нафига больше?), сразу пошел в гараж. Батя легкомысленно оставил ключи в «Аккорде», поэтому завел машину и выгнал во двор.

– Что ты делаешь?! – Выбежал из дома успевший надеть брюки и рубашку батя.

– Ты обещал дать мне порулить, но этого так и не случилось, – Развел я руками, выбираясь из машины, – Все ведь в порядке, верно? Не переживай, я же аккуратно.

– Больше никогда так не делай! – Ткнув в меня пальцем, рявкнул отец.

– Ладно, – Вздохнул я и поклонился, – Извини.

Что‑то бурча себе под нос, батя скрылся в доме. Подняв взгляд, увидел глядящих на меня с балкона Чико (в кусочках школьной формы) и мама Хомуру (уже в синем вечернем платье, но растрепанная). Первая – хихикает, вторая – пытается напустить на себя строгий вид, но глаза выдают с головой. Помахал им ручкой, получил ответ, и они отправились завершать переодевание.

От нефиг делать открыл ворота, уселся на заднее сиденье – переднее займет мама, и включил кассету с временно ненужным Родине тяжеляком. Кайф! Наконец, семья ко мне присоединилась, и мы поехали к Аоки, которые выбрали кимоно. Хэруки в кимоно – великолепна! Приятности поездке, помимо лучшей девочки рядом, добавляла и сидящая на моих коленях Чико.

Доехали до концертного зала Уцуномия Бунка Кайкан. Архитектура мне не понравилось – похоже на какое‑то административное здание в каком‑нибудь Техасе. Припарковались (не знаю как батя это сделал, но на переполненной парковке нашлось место, к которому нас проводил сотрудник, не забывая кланяться). Отец, кстати, взял с собой видеокамеру – совсем забыл, что у нас такая есть. Надо будет наснимать всякого для семейных архивов.

Покинув машину, сдали верхнюю одежду в гардероб, и мама с папой повели Чико куда‑то вглубь здания – к ее команде. Мы же с дедом и Хэруки отправились прямо в большой зал. Народу – куча, но у нас вип‑места в центре второго ряда, потому что количество регалий в нашей пати прямо‑таки зашкаливает. Само собой, батина должность тоже повлияла.

Сразу же увидел бабушек и дедушек – всех четверых. Они встали и поклонились. Ринтаро‑сенсею – поглубже. Он поклонился чуть ниже, чем они, но все‑таки полноценно. Скоро поклоны оптимизируются – с батей они уже ограничиваются легкими формальными.

Бабушки тут же накинулась на Хэруки с вопросами, а я решил поймать момент.

– Дедушка Казума, – Обратился я к сидящему справа «новому» деду, – А у вас много знакомых спортсменов?

– Довольно много, – Кивнул он, – Но в основном, конечно, дзюдоисты.

Вот сейчас будет опасно – если мама Хомура настолько любит философию дзюдо, значит ее отец должен ценить ДУХ еще сильнее. То, что я хочу ему предложить – полная противоположность его идеалам.

– Я придумал новый вид спорта – смешанные единоборства. Мне нужен человек, который этим займется.

– Смешанные? – Приподнял бровь новый дедушка.

Я объяснил суть.

– Это совсем не то, чему учит философия дзюдо, – Вздохнул он, – Но я согласен попробовать. Ничего пока не говори дочери, хорошо? Она все еще верит в идеалы дзюдо.

– А вы?

– А я слишком долго жил в нищете, чтобы отказываться! – Поджав губы, отрезал он, – Философы миру оказались не нужны.

– Гайдзины все испортили, – Вздохнул я. Трое дедов вздохнули вместе со мной.

– Тогда зайдете к нам завтра вечером? Поговорим предметно.

– Хорошо! – Кивнул дедушка Казума.

Вскоре к нам присоединились папа и мама. Немного пообщались, и начался конкурс‑концерт. Хор Чико выступает четвертым, поэтому пока, пользуясь полумраком, можно немного потрогать Хэруки за всякое. Получив по рукам где‑то к середине песни, смирился и уставился на сцену. Ну, японские дети поют. Вроде нормально поют. Что‑то отечественное эстрадное – слышал по телеку.

Вторая команда, к моему удивлению, спела песню группы ABBA. Оказывается, так тоже можно. В голове возникла картина, как класс Чико поет Smells Like Teen Spirit, и я тихонько хохотнул. Боюсь, хроноаборигены пока к такому не готовы. Воспитанно дождался перерыва и поделился приколом с Хэруки. Захихикали уже вдвоем.

– Куда хочешь сходить сегодня? – Заодно спросил я ее.

– Хочу посмотреть «Бездну»!

– О, это и я с радостью посмотрю! – Одобрил я выбор. Точнее, «пересмотрю».

– Это хорошо, потому что я уже купила билеты! – Улыбнулась Хэруки.

– Пользуешься моей безотказностью, – Вздохнул я.

– Просто я знаю, какие фильмы тебе нравятся!

Огляделся – взрослые умиленно смотрели на нас. Это мы сейчас исправим!

– Мама Хомура, а когда отец повезет вас в свадебное путешествие?

Батя скривился (похоже, тема обсуждалась), взял в себя в руки и ответил за маму:

– Зимой поедем в Африку вместе с вами, а вдвоем – только летом. Увы, раньше я никак не могу.

– Ничего! – С мягкой улыбкой покачала головой мама, – Я рада, что у моего мужа такая ответственная должность.

– Африка? – Непонимающе спросила Хэруки, потом в ее глазах мелькнуло осознание: – Иоши!.. – Обожгла она меня любящим взглядом.

– Ага, поедем! – Улыбнулся я, – В Кению.

– Буду ждать с нетерпением.

– А вы не хотите с нами? – Спросил я пожилую часть пати.

Они дружно выдали что‑то в духе: «Слишком стары для этого дерьма, так что веселитесь, молодежь». Как и ожидалось.

Третья команда деточек «отстрелялась», и вот на сцену вышел гвоздь сегодняшней программы – сестренка. Само собой, не одна, а с командой. Они построились (Чико нашарила нас взглядом, но сделала вид, что не заметила – какой профессионализм), художественный руководитель (весьма похожая на Курихару‑сенсей женщина средних лет) дала отмашку, и пошла фонограмма. Тоже что‑то из телека. С удовольствием смотрел на старающуюся изо всех сил сестренку. Жаль, что тут влезть со своим репертуаром не вышло – вся концертная программа согласовывается чуть ли не за полгода до конкурса. Будем надеяться, что сестренка победит.

Спустя час концерт завершился, и – барабанная дробь – хор Чико победил! А я вот даже и не сомневался!

Вернувшись домой, все вместе отпраздновали такую эпичную победу «радужным» тортиком – хитрый я тайком приготовил его еще вчера. Далее торжественно повесили в гостиной почетную грамоту сестренки, батя подключил камеру к телеку, и мы еще раз посмотрели выступление. Звук, конечно…

Еще через полчасика мы с Хэруки покинули дом, забежали к ней, она переоделась, и двинули к кинотеатру. На одной из его стен висел плакат «Проклятия». Указал Хэруки на него пальцем.

– Да‑да, здесь тоже показывают твой фильм! – Послушно похвалила она меня, – Ты у меня огромный молодец!

Домой вернулся поздним вечером – мы с Хэруки залипли в «проклятом» доме. Гулянка, судя по всему, продолжалась, потому что в исходящей паром гидромассажной ванне, под звездным небом, нежилась женская половина семье – обе бабушки (закрытые темно‑синие купальники), мама (купальник красный, открытый, целомудренно отводим глазки от бюста) и Чико (купальник еще с Окинавы, не сильно‑то она и выросла).

– Присоединяйся, Иоши‑кун! – Помахала мне родная бабушка, – Когда еще доведется полежать в ванне с таким количеством красоток?

– Звучит заманчиво, но с таким количеством ревнивых мужей мне не совладать! – С улыбкой отмазался я, получив в ответ одобрительный хохот. Спросил: – А где остальные?

– В бане! – «Спалила» мужиков Чико.

– Тогда я лучше пойду к ним! – Поклонился, сходил до дома, снял лишнее и отправился в баню. В «помывочной» встретил охлаждающихся под душем батю и родного деда.

– А, наконец‑то кто‑то покажет этим задавакам всю силу рода Одзава! – Обрадовался моему появлению дед.

– У них там что‑то вроде соревнования! – Указал на парилку батя.

– Понял! – Оскалился я, – Сейчас покажем, чья это баня!

– Мы будем за тебя болеть, внук!