Вот последнее похоже на правду.

– Все так, друг, покажи ей, что у тебя есть яйца! – Салютнул я, допивая остатки. В них, говорят, самый градус.

– Спасибо тебе, Иоши, без тебя я никогда бы не решился! – Поблагодарил меня друг.

– Ой, да ладно тебе! – Пряча пустую бутылку в рюкзак и натягивая его на раздражающе ноющие плечи, поднялся на ноги, – Пошли! Еще до заката ты узнаешь все ответы!

– Да будет так! – Воздел руку к небу Кейташи, совсем не драматично одел слегка подсохшие вещи, и мы двинулись к дороге, старательно обходя лежащие тут и там камни. В Японии очень сложный рельеф.

По пути к дому Кейташи и не думал остывать, пересказывая мне некоторые унизительные моменты их абьюзивных отношений. Я ржал в голос, но другу было плевать – видимо, реально накипело. Моя совесть чиста – рано или поздно чаша терпения Кейташи обязана была переполниться – это, конечно, не мое дело, но Кохэку могла бы быть с другом и поласковей.

– И тогда она говорит: «Можешь держать меня за руку только там, где нас не увидит никто из нашей школы. Не хочу, чтобы все знали, что я встречаюсь с тобой!» – Спародировал Кейташи голос подруги.

– Обидно, наверно, – Покивал я. Опа, мусорный бак! Отправляем туда пустые бутылки. Эх, приятно быть культурным человеком!

– Даже не представляешь, насколько! Меня что – надо стыдиться? – Продолжил выговариваться друг.

Подойдя к дому с противоположной калитке стороны забора, окинул территорию взглядом – дед стриг кустарник около стены, повернувшись к нам задом. Неподалеку, в белых перчаточках, косыночке, футболке и шортиках, отламывала от дерева сухие ветки Хэруки. Хе‑хе, цветочек мой! Она нас увидела, я показал «Тсс!», она – золото, а не женщина, – понятливо кивнула и не стала поднимать тревогу. На полусогнутых оббежав забор, проникли в дом, ухитрившись ни с кем не столкнуться в коридоре.

– Кохэку, наверное, в своей комнате! – Навел я друга на цель. Глубоко вздохнув, тот с максимально решительным видом пошел наверх. Я же прошел на кухню, где сгрузил на поднос холодную жареную рыбу с холодным рисом, присоединив к ним каких‑то овощей из прибавившх в количестве соседских даров. Поставил чайник – надо пить кофе, он отбивает запах и помогает немного протрезветь – только сейчас до меня по‑настоящему дошло, что два малолетних дебила нажрались средь бела дня и приперлись домой, чтобы один из них смог наконец‑то разобраться в токсичных отношениях, в процессе, скорее всего, наорав на свою половинку. А в доме – то мы не одни…

Зажевывая рыбкой пивной выхлоп прямо на ходу, отнес поднос в свою комнату – как ни странно, из‑за двери девушек не доносилось ни звука. Она же его не пришила? Недоуменно потоптавшись у столь же молчаливой двери бати и секретаря, спустился вниз и заварил две кружки кофе – одна для Кейташи. Верю, что их пару ждет успех, и вскоре друг выйдет из‑за двери окрыленным.

В комнате, продолжая жевать, приложил к стене прихваченный на кухне стеклянный стакан. Помогло слабо – различить удавалось только обрывки фраз.

– …ты! – Кейташи.

– …ала! – Кохэку.

– …гла бы!.. – Кейташи. Нафиг, так неинтересно. Убрав шпионский предмет в шкаф, начал старательно впихивать в себя еду, запивая кофе. Так‑то и вправду проголодался. Окно издало легкий «дзынь». Сделав правильный вывод, подошел, открыл и высунулся, увидев глядящую на меня снизу вверх Хэруки. Такая милашка!

– Заходи в гости! – Позвал я ее, – Я тебя кофе угощу! – Хихикнул я.

– Сейчас! – Улыбнулась она и потопала ко входу в дом.

Твою мать, что я только что сделал?!

Глава отплытия

Ну и зачем? Вот сейчас она придет и выпустит мне кишки. Стоп, такие опасения уже были! Фигня, бояться нечего. Че такого‑то? Выпил и выпил. Заслужил. Да знаете, сколько я зубрил в поте лица, чтобы так хорошо сдать тесты?!

Хрюкнув, пошел открывать дверь, поприветствовал Хэруки, и тут же выпалил:

– Ты же поймешь и простишь?

Она нахмурилась, прошла в комнату, села на подушечку. Взяв кружку с кофе, мучительно медленно отхлебнула.

– Смотря что! – Наконец, ответила она.

Так и подмывало спросить, чего она понять и простить не сможет, но…

– Выпили с Кейташи немного пива, – Сознался я, усаживаясь на подушечку напротив.

Хэруки принюхалась, поморщилась и отсела подальше. Обидно!

– Что ж, иногда людям такое нужно, – Вздохнула она.

– А ты точно настоящая? – Не поверил я в такое понимание.

– Самая настоящая! – Улыбнулась Хэруки.

– Я должен убедиться! – Пополз я к ней.

– Не подходи ко мне сегодня! От тебя воняет! – Отползла она подальше.

– Справедливо, – Уныло вздохнул я, вернувшись на свое место, – Тяжело вот так смотреть на тебя издалека.

– Это тебе вместо мук совести! – Хихикнула она, потом проявила дедуктивные способности: – А Кейташи сейчас у Кохэку, так?

– Ага, выясняют отношения, – Хохотнул пьяненький я.

Хэруки подползла к стене, приложилась ухом.

– На удивление тихо, – Поделилась она впечатлениями.

– А где, кстати, Чико? – Спросил я.

– В гостях у Вады, вместе с отцом и Сэки‑саном, который не захотел остаться выздоравливать дома, – Пояснила Хэруки.

– Надеюсь, они останутся там подольше, – Облегченно выдохнул я.

– Надеюсь, у Кейташи и Кохэку все будет хорошо, – Вздохнула Хэруки.

– Я тоже! – Поддержал ее я.

– Иногда мне становится совестно – такое чувство, будто они вместе только из‑за нас, – Поделилась лучшая девочка.

– Ерунда, – Махнул я рукой, – Каждый человек решает за себя сам. Впрочем, скоро все решится раз и навсегда. Не накрылся бы наш поход, – Вздохнул я.

– Может, стоило подумать об этом ДО того, как спаивать бедного Кейташи?

– А почему это я его споил? Может, это он споил меня?! – Попытался я отмазаться.

– А разве я не права? – Фыркнула Хэруки.

– Абсолютно права, – Вздохнул я, – Тяжелое завтра будет утро. Вставать аж в пять утра!

– Паром? – Сразу поняла девушка.

– Ага, паром, – Кивнул я. Билеты в порядке – в рюкзаке, в подаренном девушкой кошелечке. Не столько я выпил, чтобы утопить такую важную штуку. Местное пивко вообще легло на удивление легко и приятно. Похоже, завтра без похмелья.

– Раз уж бати нет, можно не прятаться. Может, сделаем фруктовый бисквит? – Потянуло меня на сладенькое.

– Пойдем, – Не стала отказываться девушка.

Покинув комнату, отнесли на кухню грязную посуду. Замешав тесто и нарезав фрукты, отправили бисквит в духовку. В этот момент в дом вошли бати и опирающийся на тросточку Сэки‑сан. Видимо, сосед дал попользоваться.

– Чего это вы тут готовите? – Спросил батя, снимая тапки.

– Бисквит, – Ответил я, старательно имитируя бодрость и кристальную трезвость.

Сэки‑сан похромал в ванную. В этот момент дверь комнаты девушек шумно распахнулась, и по лестнице с конским топотом сбежал выпучивший глаза Кейташи, затыкая руками рот. Видимо, держался он из последних сил, потому что врезавшись в Сэки‑сана, он повалил его на землю и мощно блеванул на гавайку секретаря. Я истерично заржал, схватившись за живот. Это с литра вот такой эффект? Или это из‑за Кохэку?

– Саито‑кун, что с тобой? – Всполошился батя, подбегая к валяющимся телам.

– Я в порядке, Одзава‑сан! – Вяло отозвался друг, поднялся сам, – Простите за это, Сэки‑сан, – Подал он руку секретарю, – Наверное, съел что‑то не то! – С покаянной рожей соврал Кейташи.

На лестнице показалось новое действующее лицо – зажавшая рот, трясущаяся от беззвучного смеха Кохэку. Оценив обстановку, она от греха подальше свалила обратно в комнату.

– Ничего страшного, я все равно собирался в ванную, – С брезгливой гримасой глядя на заблеванную рубаху, ответил секретарь, принимая помощь, вставая на ноги и скрываясь в ванной.

– Простите за беспокойство, Одзава‑сан! Я сейчас все уберу, – Поклонился Кейташи отцу.

– Если ты болен, то не стоит. Все уберет мой сын, не так ли? – Просверлил меня взглядом батя. Это такое наказание за подростковый алкоголизм, или месть за мой циничный смех?