– Мидзуо‑сан, вы проткнули Онадере‑сану ногу! – Объяснил батя, заставив старика опустить орудие пыток, – Сын, в рундучке есть аптечка!

Кивнув, полез в рундучок – кроме аптечки там лежали некоторые рыболовные снасти и набор инструментов. Видимо, чинить мотор.

– Прости‑прости, Сэки‑сан! – Покаянно кланялся болезненно кривящемуся секретарю Мидзуо‑сан.

– Ничего, Мидзуо‑сан, такое могло произойти с кем угодно, поэтому вы ни в чем не виноваты, – Великодушно отвечал он.

Нагнулся над ногой секретаря вместе с батей и вынес вердикт:

– Ноготь не пробит – это хорошо. Можно вытащить, но будет супер больно. Попробуем, Сэки‑сан? – Спросил я, подняв взгляд на секретаря. Тот слегка побледнел, но в его глазах я узрел решимость. Можно тянуть!

– Ну уж нет, лучше оставить это специалистам. Мидзуо‑сан, довезете нас до больницы?

– Само собой! А еще, Сэки‑сан, примите в качестве извинений этого парусника, – Указал дед на рыбину.

Достав мультитул, я перерезал леску, батя обработал палец перекисью. Заматывать не стали – мало ли что. Заведя мотор, отец отвез нас к берегу. Ссадив пострадавшего на крылечко сарая, быстренько затолкали лодку под крышу, заперли ворота, секретарь оперся о плечи бати и Мидзуо‑сана, а я потащил садок и рыбу‑парусник.

– А были бы мы в кроксах, а не в тапках, такого бы не случилось! – Заметил я по пути к местному травмпункту.

– Что еще за «кроксы»? – Внезапно заинтересовался Мидзуо‑сан.

Я коротко объяснил.

– Из калош можно сделать, говоришь? – С деревенской непосредственностью он стащил со своих довольно грязных ног сырые калоши и передал мне, – Успеешь за десять минут?

– Успею, – Пожал я плечами, – Но если получится плохо – никаких претензий!

– Само собой! – Кивнул он.

Достав мультитул, начал «апгрейдить» калоши аборигена, заодно известив батю:

– По возвращении в Уцуномию нам с Синохарой‑саном надо будет навестить музыкантов.

– Зачем?

– Будем запугивать, предлагать подработку и заставлять подписывать соглашение о неразглашении. Слово Акира сдержал – но слово это одно, а бумажка‑то она надежней будет, – С рабоче‑крестьянской прямотой заявил я, – А Хацуне Мику должна пока остаться анонимной. Подогрею общественный интерес, записав с группой еще несколько песен. Потом, когда под руку подвернется подходящая кандидатура, сделаем из нее айдола.

– А ты знаешь, насколько жесток мир шоу‑бизнеса? – Нахмурился батя, – Думаешь, можно так просто взять и с нуля создать популярного айдола?

– Будем затыкать проблемы деньгами, – Пожал я плечами, – Да и главное – хорошие песни. Готово, Мидзуо‑сан! – Протянул я обувку старику. Тот взял, примерил, остановил трактор, слез, прошелся. Как же ему плевать на травму Сэки‑сана! На лице последнего ясно отражалось все, что он думает о ситуации, но мужик продолжал стоически молчать.

– Ну а что, вполне удобно! – Вынес вердикт Мидзуо‑сан, – И ноги дышат! Молодец, юноша!

Я поблагодарил за похвалу, и мы поехали дальше. Не удержавшись, под осуждающий батин бубнеж сфотографировал пострадавший палец Сэки‑сана. Наконец, прибыли к одноэтажному бетонному зданию местной маленькой больницы. Внутрь не пошел – мужики справятся и без меня. Сэки‑сана жалко, но настроение было отличным – я все‑таки успею сходить на пляж!

Глава подготовки к походу

Когда Мидзуо‑сан привез нас с забинтованным Сэки‑саном домой, во дворе мы встретили какую‑то пожилую пару, раскланивающуюся с Аоки‑сенсеем, который держал корзину с огурцами и помидорами. После сочувственного оханья и аханья, познакомились – это тоже наши новые соседи, которые принесли корзинку приветственных овощей. Распрощавшись с гостями, батя проигнорировал возражения секретаря и заставил его опереться на свое плечо, после чего потащил в дом – секретарь мог ходить и сам, но врачи велели как можно меньше напрягать ногу.

Дружно зашли на кухню, где увидели заставленный овощами и фруктами стол.

– Все утро приходят знакомиться. Принесли вот, – Объяснил дед. Похоже, похмелье ничуть не помешало Ваде‑сану, либо его жене, с утра пораньше обойти соседей и рассказать, что они проверили, так сказать, нового жильца на зуб и сочли пригодным.

Поблагодарив деда за работу привратником, батя потащил секретаря в комнату, а я отрубил голову паруснику и тунцу.

– Ребята уже ушли? – Спросил я старика.

– Кроме меня! – Раздался любимый голосочек из коридора, и на кухню вошла Хэруки, – Я помогала дедушке в саду! – Жизнерадостно поведала она, наряженная в белую футболку с деревом и короткие зеленые шортики. Сделал фотку, и нее менее жизнерадостно продолжил фразу за нее:

– А теперь поможешь мне разделать рыбу!

– А потом еще успеем на пляж! – Добавила она.

– Идите сразу, – Махнул рукой дед, – Я все сделаю.

Поблагодарив старика, поднялись наверх, где некоторое время погрели ушки у двери комнаты мужиков – батя уговаривал Сэки‑сана во всем положиться на него следующие несколько дней, а секретарь уверял его в своей полной дееспособности. Потом быстренько собрали вещи и отправились к бухте.

– Нравится подслушивать чужие разговоры? – Ухмыльнулся я. Мне‑то нравится.

– Это неприлично, но супер интересно! – Смущенно призналась Хэруки, – Если мы никому не расскажем, наверное в этом нет ничего плохого? – Придумала она моральное оправдание.

– Именно так, – покивал я, – Главное – не причинять никому неприятностей.

Далее, с трудом давя смешки из‑за всплывшей в голове сцены из фильма «Особенности национальной рыбалки», поведал Хэруки наполненную драмой и страданиями историю получения страшной раны секретарем. Девушка сочувственно повздыхала. Потом рассказал, как рыба выдернула меня из лодки. Девушка сочувственно погладила меня по голове.

– Надо же, а я думала рыбалка – спокойное и мирное занятие.

– Мне кажется, это из‑за меня, – Поделился я конспирологией, – Моя ненормальная рыбацкая удача как‑то воздействует на окружающих. Наверное, мне стоит рыбачить в одиночестве.

– Не знала, что ты настолько суеверный! Кстати, может рана Сэки‑сана и есть та самая «кровь», которую нагадала тебе Киоко‑сан?

– Было бы неплохо, – Вздохнул я.

– Все будет хорошо, Иоши! – Обняла меня Хэруки, – Я о тебе позабочусь! – Пообещала она.

– Слышать такое очень приятно, но подумай о моем страдающем мужском достоинстве! – Сделал я вид, что расстроился.

– Пф, и это говорит человек, который проиграл рыбе! – Бессердечно хохотнула она.

– Смешно получилось, да, – Перестал я притворяться, – А как прошло твое утро?

– Позавтракала с ребятами, потом пришла Такаока‑тян, и Кейташи с Кохэку повели девочек на пляж. Я осталась, потому что хотела дождаться тебя. Что‑то подсказало, что рыбалка долго не продлится! – Выдала она дайджест.

Потрясающая интуиция.

На пляже было по‑прежнему малолюдно. Переодевшись в раздевалке, разделились – Хэруки присоединилась к играющим в воде в мячик Кохэку и девочкам, а я направился проведать валяющегося на покрывале Кейташи.

– Меня не взяли, – Пожаловался он.

– Грустно, когда тебя ненавидят маленькие девочки? – Ехидно спросил я.

– Они ведь не первые такие, – Грустно вздохнул друг, – С пацанами таких проблем нет.

– Может, чуют в тебе скрытого педофила? – Присел я рядом.

– Фу, как тебе в голову могла прийти такая мерзость! – Лениво стукнул он меня в плечо, – Если кого и можно в таком заподозрить, так это тебя!

– Ты про Хэруки? – Спросил я, – Да брось, она, конечно, маленькая, но там, где положено, вполне сформировалась, – Продолжил я довольно скотское обсуждение, – К тому же, мы все еще растем. Не хотелось бы, чтобы разрыв в росте между нами увеличился, – Вздохнул я, – Будет неудобно.

– Да уж, – Хохотнул Кейташи.

– И вообще – сердцу не прикажешь! Она сама пришла и решила остаться.

– Звучит так, будто ты сожалеешь, но что это за приторно‑счастливый тон? – Буркнул друг.