Правильно Ричард сказал ребятам: ничего иного нам всем и не оставалось, а если он просчитался – Рэн просто никуда не перенесётся. Нужно пробовать.

Рэн упрямился, как обычно не желая оставлять меня. Я убеждала его в том, что, если всё получится, они с Такером вернуться очень быстро, а с Фредом нам никакие орхи не страшны. Но он считал, что одного здоровяка для моей безопасности будет недостаточно, а Кита, по его мнению, и самого нужно защищать. Это я никому ещё про наёмников не рассказала – тогда Рэна точно было бы не уговорить.

Он принял кулон из рук Кита, держа его за цепочку, и отошёл от нас. Снова расстроенный взгляд в мою сторону, но артефакт в руке Рэн сжал уверенно.

Мы все не дышали.

Со стороны всё смотрелось не так эффектно, как когда ты находишься в самом эпицентре действия артефакта: яркая вспышка, хлопок – и Рэн исчез. Никакого искривления пространства и остановки времени – всё произошло мгновенно.

Главное - получилось!

Перед тем, как я снова попросила ребят оставить меня на некоторое время наедине с Магистром и услышала от Кита пару колкостей по этому поводу, я, первым делом, с помощью Фреда видоизменила свой наряд, от которого были безжалостно оторваны пышные рукава, куча оборок и низ юбки. На счёт длины юбки с Фредом пришлось поспорить: я собиралась укоротить её практически по колено, а тот, сопя, настаивал оставить по самые щиколотки. В конечном итоге сошлись на длине где-то между этими двумя точками.

Кстати, на мой вопрос о каких-то странных и длинных местных утренних сумерках: «А когда всё же рассветёт? – услышала ошеломительный ответ Кита:

— Так уже день! Через час снова темнеть начнёт – здесь Тиера никогда не светит.

Вот тебе новость – вечная ночь! Тиера – это местное Солнце?

Да-а. Это местечко становилось всё отвратней. Настоящая пустошь. Почему Ведьмина, при полном отсутствии магии, узнавать как-то пока не тянуло.

— Рассказывай! — произнесла нетерпеливо, снова заняв место на коряге напротив Ричарда. Подспудно я каждую секунду ждала появления Такера: нужно хоть что-то успеть узнать, пока тот не свернул Дику шею – боюсь, в этот раз даже мои уговоры не помогут оттянуть этот момент.

Задержав взгляд на моих полуголых ногах, он посмотрел на меня без привычного высокомерия и презрительного ехидства.

— Как всегда в таких историях – всё очень банально: он – сын короля, молодой наследник престола, она – простая юная фрейлина. Попользовался и бросил беременную на произвол судьбы, ведь невеста королевских кровей для него была просватана чуть ли не с младенчества, а незаконнорожденный ребёнок был не нужен.

Действительно, банально. Но именно так в жизни и происходит. Бастарды из покон веков были у любого короля. И у Эктура, судя по признанию об обилии в его жизни женщин, их мог быть с десяток. Вот только не верилось, что он бросил бы собственного ребёнка. Только не Эктур, или я совсем не разбираюсь в людях!

— Тебе об этом мать рассказала?

— Мать его до последнего любила и говорила, что решение исчезнуть из его жизни и не мешать приняла сама. Обычный самообман, — Дик ухмыльнулся. — Ей так было легче. В детстве я верил и мечтал, что когда-нибудь найду отца, и он меня примет. Что это Эктур – король Корнуэла, я узнал от неё только перед самой её смертью.

И ведь, слушая такие признания, невольно видишь перед собой не циника Магистра, который для достижения своих целей ни перед чем не остановится, а вполне нормального человека с нелёгкой судьбой. Кому, как не мне, совсем не знавшей родителей, не почувствовать и не понять эту боль?

Так. Не хватало ещё начать сочувствовать Ричарду!

— Ну, может, она говорила тебе правду? С чего ты взял, что был не нужен Эктуру, если он не знал и до сих пор не знает о твоём существовании?

— Я это знаю! — глаза Ричарда гневно блеснули.

— Но отку… — начала было я, но не успела договорить, прерываемая его насмешливым:

— Он сам меня выгнал!

Сам выгнал…

Значит Эктур знал? Невероятно! Я точно перестала разбираться в людях!

А Ричард продолжил уже без иронии, и я тут же уловила произошедшую в нём перемену - от него повеяло холодом:

— Мне было двенадцать, когда умерла моя мать. Потерять единственного близкого человека, а перед этим узнать, что я сын короля – Эктур к этому времени благополучно принял трон после кончины деда – и обнаружить в себе значительный уровень магической силы, который до этого, как оказалось, специально скрывал один из артефактов матери. Хочешь знать, что я почувствовал?.. — он даже подался ко мне слегка.

Ставший вдруг безумным взгляд светился неприкрытой злобой, а губы скривились в презрительной усмешке:

— Я её возненавидел!..

Сказал – словно плюнул.

О-о… Внутри меня всё сжалось. Такого я точно не ожидала. А он продолжал хлестать словами:

— За то, что скрыла от меня кто я! Скрыла меня от отца! За то, что лишила меня моей судьбы! Лишила и себя, и меня достойной жизни. Как я ненавидел и презирал её в тот момент! И она поняла это – я видел по её взгляду перед тем, как она испустила свой последний вздох…

Я уставилась на него в ужасе.

Его мать умерла, зная, что единственный сын её ненавидит?.. Высшие силы, как же он с этим живёт?

— Я не мог ей простить того, что она сделала с нами! Она бежала из Корнуэла в Бартон – одно из самых захудалых,  сильно пострадавших от нападений Бездны королевств. Считала, что уж там-то её искать никогда не будут. Мы жили впроголодь на старой ферме, как простые крестьяне, не имея ничего. А она даже магию нашу прятала! Но не учла одного: что, попав в рабство – выбраться оттуда уже никогда не сможет.

Я почувствовала облегчение, когда Ричард замолчал, откинувшись обратно на ствол дерева и прикрыв глаза.

Мне нужна была эта временная передышка. Он задавил меня всплеском своих негативных эмоций. Его токсичная энергетика – о, теперь я легко узнавала её сущность, вспоминая Эктура – душила, а ведь всё самое интересное, надо думать, было ещё впереди.

Всё это время я сидела, непроизвольно сжимая кулаки, так что ногти до боли впивались в ладони. Да ну его к орхам с такими откровениями – у меня у самой психика уже ни к чёрту! Он же ненормальный! Я глубоко вздохнула, собираясь предупредить его о сдержанности и разговоре по существу, и тут Ричард заговорил, по-прежнему не открывая глаз:

— Ужасные условия и тяжёлый труд в конечном итоге её и доконали… Как она могла решить нашу судьбу так глупо? Она же фактически убила себя этим решением!..

Его последние слова, боль в голосе, которую он скрыть не смог, внезапно подвели меня к ошеломительной догадке: Ричард страдал, думая о матери…

Я поражённо выдохнула: что бы он там не говорил, похоже, сейчас вся его ненависть была направлена вовсе не на неё, а на себя самого. И сказанное им далее только убедило меня в этом.

— Мать очень боялась, что по силе родовой магии меня опознают и или убьют, или заберут у неё – судьбы бастарда при королевском дворе она мне не желала. Я же свято верил в то, что буду нужен своему отцу, что он просто ничего не знает обо мне. Ведь моим отцом был Эктур Корнуэльский – один из самых сильных и справедливых королей Тулона. Каково мне было осознать в последствии, что я оказался неправ буквально во всём?

Ричард, открыв глаза, посмотрел на меня почти безразличным взглядом:

— Сбежав с фермы, я направился в Корнуэл. Опущу рассказ о том, чего стоил мне этот путь, но в замок Амгар я в конечном итоге попал. Как и на глаза Эктуру.

Значит, он добрался до замка. В том, что Ричард уже с детства умел добиваться своего, я и не сомневалась. Замерев, я ждала, сама не знаю чего.

— Его презрительное: «Пошёл вон, голодранец!» – я запомнил навсегда. И да, я сказал ему, что я – его сын.

Вот и всё? Так просто – пришёл, сказал и ушёл?