Немного помолчав, продолжил:

— Гизмурд тебе правду сказал, для того, чтобы остаться у власти Миникии Магистру было необходимо посадить на трон Оливию. Он мог бы и не жениться на ней даже, отдав в жены, да хоть мне, всё равно кому – она бы и так продолжала подчинятся только ему. Она, глупышка, долго верила в его благие намерения. Но для того, чтобы принять скипетр власти, ей нужно было вернуть якобы утерянную магию. Поначалу Магистр и делал всё для этого, искал способы, пытался даже в Башню Смерти попасть – всё без толку. Время шло. Ритуал с Изольдой – был их последним шансом, его королева сама и предложила, стерва...

По голосу Рэна я чувствовала, как эмоционально тяжело ему давался рассказ, и думала о том, что сама, слыша об этом не первый раз, воспринимала всё как ужасный, но уже свершившийся факт, за который Изольде я фактически уже отомстила. А теперь мне нужно было найти способ попытаться спасти Оливию, трезво всё обдумав (в самом прямом смысле этого слова, поэтому подумаю об этом завтра!).

— Рэн, а что за магическая клятва их связывала? — вспомнила я.

— Я думаю, кроме самого Магистра об этом точно теперь не знает никто. Самому интересно, как Изольда его подловила! — усмехнулся Рэн. — Мы догадывались только о том, что он должен был, что-то исполнить для неё и, самое главное, не мог причинить ей вреда. Это при том, что невооружённым глазом было видно, что он её терпеть не мог!

Интересно!

Получается, он моими руками, то есть моим даром, фактически избавился от обузы в лице Изольды? Я только сейчас вдруг подумала о том, что его устраивал практически любой расклад в ходе ритуала. Займёт Изольда моё тело – готова влюблённая в него королева и полная власть в его руках, будет поглощена мною – получает избавление от магической клятвы и ненавистной бабы, при этом оставаясь главным Магистром, да ещё претендуя на брак со мною…

Хорош манипулятор!

Перед моим мысленным взором встало красивое лицо с пронзительным взглядом тёмных глаз и хищной усмешкой, и я почувствовала, как невольно закололо кончики пальцев от потребности шарахнуть в кого-нибудь магией.

Как же Ричард меня бесил!

Стараясь переключиться и успокоиться, я задала ещё один вопрос, занимавший меня:

— Я всё думаю, до меня этот кулон трогали многие, та же служанка, что одевала его мне. Почему к тебе перенестись смогла только я?

Задумавшись, Рэн уверенно ответил:

— Артефакт помимо меня, как принимающей стороны, был настроен индивидуально на Оливию. Никто другой, трогая кулон, и не переместился бы. Скорее всего, из-за того, что ты её сестра-близнец, камень и сработал, посчитав вас одним целым.

Одно целое.

Близнецы ведь должны чувствовать друг друга. Почему я никогда, даже интуитивно, не чувствовала эту потерю? Почему я ничего не помню из жизни в этом мире?

— Рэн, расскажи мне подробнее о Тулоне и ваших тринадцати королевствах, — попросила я. — Или их больше?

— Тринадцать, — подтвердил Рэн.

И Рэн стал рассказывать о тринадцати родовых ветвях, оставшихся на Тулоне после великой битвы с армией Чёрного Жреца, и образовавших тринадцать королевств.

Двенадцать родов в дальнейшем поделились на четыре клана в зависимости от преобладавшей стихии родовой магии. Эктур и рыжий «шотландец» Сирил, из уже мне знакомых королей, представляли клан огненных – их главной родовой стихией был огонь. Были кланы водных, воздушных и земных магов. В каждый клан входило по три государства. Кто-то был сильнее, кто-то слабее. Я нисколько не сомневалась, что среди огненных самым-самым был Эктур. Да и среди других кланов, не сомневаюсь, самым сильным тоже был он.

Миникия – тринадцатое королевство, вотчина Джоноса Соурона – с благословения Безликих Духов главного победителя самого Чёрного Жреца, стояла над всеми кланами. Словно председатель в совете. Магия моего рода включала в себя все стихии в равной высокой степени.

На территории Миникии в замке Атолов – так поразивших меня гигантов (так вот где я очнулась вчера, и почему всё оказалось таким огромным в спальне!), располагалось и само святилище Безликих Духов.

Атолы – очень малочисленный народ, непобедимые воины и жрецы Безликих. Живут, как оказалось, по триста – четыреста лет. Беспрекословно подчиняются только коронованному королю или королеве Миникии, или главному Магистру в их отсутствие, которым всегда становится один из самых сильных магов.

Та-ак. Значит, в случае моей коронации эти великолепные бойцы будут в полном моём распоряжении? Но не успела я размечтаться о превосходных телохранителях, как из последовавших пояснений Рэна оказалось, что Атолы не могут надолго покидать территорию своего замка и земель. Обидно.

Рэн рассказывал по-мужски коротко, ёмко, но, надо отдать должное, интересно. Только мне всё равно уже очень хотелось спать. Да, день у меня сегодня выдался тот ещё.

— Думаю, не надо говорить, что породниться с Миникией – желание любого соседнего государства. Был бы у нас наследник – уже бы замучили отборами невест, — усмехнулся Рэн.

— А наследница чем не устраивает? — не поняла я, поудобнее устраиваясь в постели на боку и обнимая подушку. Сон морил нестерпимо, и глаза закрывались сами.

— Устраивает. Но не каждому хочется быть просто приставкой к Королеве, — пожал тот плечами.

— Что-то я не заметила отсутствия такого желания в моём случае, — я хмыкнула, зевая во весь рот и вспоминая поднос с горой брачных браслетов.

— В твоём случае, ко всему прочему, все стремятся заполучить сильнейшего мага Тулона, который, возможно, сможет повернуть чашу весов в ту или иную сторону.

— Какую чашу? — снова зевнула я, чувствуя, как окончательно залипают глаза.

— Завтра расскажу, — тихо рассмеялся Рэн, слыша мои зевотные потуги. — Хороших снов, Одри!

Одри. Нежно произнесённое собственное имя – последнее, что я услышала, мгновенно проваливаясь в сон.

Сначала казалось, что мне ничего не снилось. Пустота. Серая, переливчатая, звенящая своей тишиной пустота. Затем в этой пустоте я увидела далеко впереди себя свет, такой родной и манящий и мгновенно устремилась ему навстречу. Но этот свет, казалось, уже совсем близкий, всё никак не желал быть достигнутым. А я понимала, что мне просто жизненно необходимо добраться туда. Я летела что есть мочи и словно стояла на месте. А потом вдруг, уже почти отчаявшись, но во сне сама себе прокричав, что я не сдамся, в одно мгновение оказалась рядом с этим светом, будто взорвавшимся своей яркостью и затопившим всё вокруг.

Мне казалось вначале, что он ослепит меня, но я спокойно смотрела в самый эпицентр этого взрыва. Я различала женский силуэт, который становился всё чётче. Склонив голову набок, девушка смотрела на меня. И внезапно, узнавая, я поняла, что вижу себя. Зеркало? Я протянула руку потрогать. Моё отражение зеркально потянулось ко мне, коснувшись кончиков моих пальцев. И меня словно током ударило.

«Оливия?» — ошеломлённо выдохнула я, внезапно всё понимая. Понимая где и что она, и как мне её вернуть… всё так просто!..

— Оливия! — резко вырвалась я из сна, силясь догнать, вспомнить постигнутую в нём истину… и не могла. То, что я с предельной чёткостью поняла там во сне, здесь наяву стало мне недоступно…

Я распахнула глаза. В полумраке каморки, еле освещаемой утренним светом, пробивавшимся сквозь крохотное окошко, я была одна.

Откинув одеяло и сев на постели, я провела ладонями по лицу, зарываясь в распущенные волосы. Осмотрелась. Сумка Рэна лежала на его «кровати», камзол был тут же.

Сколько сейчас? Мы вчера так и не обговорили с Рэном наши планы на сегодня. 

Надо встать, переодеться и спуститься вниз, чтобы сходить в туалет и умыться. Я бы, конечно, предпочла что-нибудь вроде джинсов и футболки, но, думаю, не стоит смущать здешний народ. Поэтому, сняв пижаму, я потянулась к висящему на крючке платью. Переодевшись в него и аккуратно, не касаясь камня, одев кулон, не хватало ещё перенестись к Рэну в какой-нибудь пикантный момент, я вышла из комнатки.