– А я, Нина Николаевна, как и Осип Григорьевич, тоже поступал в полицию не единожды.
– Вот те раз! Ну уж вы-то от меня никуда не денетесь, все расскажете!
– Как-нибудь расскажу.
По следам фальшивых денег
[29]
До отхода поезда оставалось десять минут. Мужчины обнялись, дамы расцеловались.
– Как же время летит! Две недели прошло, а кажется, что вы нас тут встречали полчаса назад, – вздохнул Клопп.
Кунцевич товарища поддержал:
– Это да, время летит, мчится, как курьерский поезд. Говорите, не заметили, как две недели прошло? А я, батенька, жизнь прожил и не заметил. Мне же в ноябре шестьдесят пять! Сколько моих ровесников уже к праотцам отправились. Кошко в прошлом году схоронили, Филиппова так вообще шесть лет назад! Да-с. Ну, не будем о грустном. Все-таки на пароме решили?
– Уговорил он меня, Мечислав Николаевич, уговорил окаянный, – пожаловалась мадам фон Клопп. – Ой, Ося, если потонем, я даже не знаю, что с тобой сделаю!
– Иначе мне на службу не поспеть. Я тебе предлагал вариант – на день раньше отправиться, тогда можно было бы и на поездах, – возмутился Клопп.
– Ты же знаешь, что о более раннем отъезде не могло быть и речи. Я и так почти ничего не увидела.
– Да вы, Анастасия Александровна, не беспокойтесь, – ободрил баронессу Кунцевич. – Ничего не случится с паромом. Летом Балтика спокойна. К тому же на корабле намного удобнее – завтра будете в Ростоке, заселитесь в каюту и поплывете с комфортом. Спать станете на кроватях, есть – не торопясь и через пару ночей – дома. А на поездах как? Спать приходится сидя, есть на бегу, все время прислушиваясь, не дали ли свистка, да и пересадки эти бесконечные, половину вещей можно растерять.
– Вы, Анастасия Александровна, ему верьте, – вступила в разговор мадам Кунцевич. – Он у меня всю Европу в свое время объездил, все про путешествия знает.
– Что правда, то правда, много где мне довелось побывать. Да и не только в Европе, но и в Азии. До Благовещенска добирался! И знаете с кем? – Мечислав Николаевич лукаво улыбнулся. – С вашим, Анастасия Александровна, супругом.
– Это когда же? – спросила баронесса и подозрительно посмотрела на мужа.
– Весной тринадцатого это было.
– А-а! Это тогда, когда у нас Ванька только появился, а ты вместо того, чтобы жене помогать, на три месяца исчез? Он мне, – обратилась фон Клопп к Татьяне Федоровне, – все это время врал, что в Питере тогда был, прикомандировали его якобы к Департаменту полиции. А ты, оказывается, в Сибирь ездил? – Она вновь обратилась к мужу: – Почему мне не сказал?
– Говорить начальство не велело – секретная была командировка-то.
– Ося! Что ты меня за ребенка держишь? Большевики все царские секреты двенадцать лет назад отменили.
– Да как-то недосуг мне было после октября семнадцатого тебе про свои приключения рассказывать, у нас тогда, если помнишь, другие темы были для разговоров.
Анастасия Александровна хотела надуться, но передумала – любопытство пересилило.
– Ну сейчас, слава богу, не семнадцатый и не восемнадцатый, времени свободного у нас с тобой в ближайшие три дня будет много, поэтому придется тебе все рассказать про свои секретные командировочки.
– Расскажу с удовольствием. Мне и самому приятно те времена вспомнить.
– А мой мне ничего не рассказывает, – пожаловалась Татьяна Федоровна. – За двадцать лет совместной жизни ни об одном розыске не поведал.
В дороге Тараканов рассказал своей жене про секретную командировку. Но несмотря на то, что с той поры прошло шестнадцать лет, рассказал далеко не все.
А Мечислав Николаевич Татьяне Федоровне так ничего и не рассказал. Он жалел, что вспомнил про тот розыск. Старый грех, мучивший его душу все эти годы, напомнил о себе с новой силой.
Часть 1
Его Превосходительству
Господину Директору Департамента Полиции
Делопроизводителя 8-го Делопроизводства
коллежского советника Лебедева
РАПОРТ
28 минувшего сентября[30] в Департамент Полиции поступило из г. Торна, что в Западной Пруссии, заявление некоего Франца Герлицкого о том, что ему известно местонахождение фабрики для выделки фальшивых кредитных билетов, изготовляемых на миллионную сумму. Герлицкий, прося прислать к нему для переговоров уполномоченное лицо, обязался сообщить за вознаграждение, которое должно быть выдано ему вперед, по сему делу подробные сведения и указать адрес «своего агента».
В докладе сего г. Министру Внутренних Дел Его Высокопревосходительство изволил приказать уполномочить вести переговоры по этому делу чиновника для поручений Санкт-Петербургской Сыскной полиции Кунцевича, о чем письмом от 10 сего октября за № 93450 Вашим Превосходительством и сообщено г-ну и.д. Санкт-Петербургского Градоначальника О.И. Вендорфу.
23 сего октября из Особенной Канцелярии по Кредитной части в 8-е делопроизводство Департамента Полиции препровождено новое заявление Герлицкого аналогичного содержания, поданное им г. Министру Финансов, в котором он просит поспешить назначением уполномоченного лица для ведения переговоров, так как в скором времени предстоит новый выпуск фальшивых денег.
Об изложенном с представлением перевода письма Герлицкого на имя г. Министра Финансов имею честь доложить Вашему Превосходительству.
Делопроизводитель Лебедев
24 октября 1912 года
Глава 1
Курьерский поезд прямого сообщения Санкт-Петербург – Берлин в Торне не останавливался, поэтому Мечислав Николаевич вынужден был в Варшаве пересесть на пассажирский, следовавший из столицы Царства Польского в столицу Германии.
В Александрове-пограничном поезд стоял около двух часов. Российские таможенники пассажиров почти не досматривали – вывози что хочешь, зато пруссаки в багаже копались долго, норовя содрать пошлину с каждого носового платка.
Уже через двадцать минут он сошел в Торне, нанял извозчика и поехал в трактир потенциального агента МВД Российской империи.
Заведение герра Герлицкого располагалось на окраине города у шоссе. Когда Кунцевич переступил порог, стоявшие в углу большой залы напольные часы пробили половину седьмого вечера. Мечислав Николаевич уселся за столик и сделал заказ подлетевшему половому: попросил большую кружку пива и колбасок. Потом немного подумал и добавил к заказу фляки по-варшавски. Со служителем он общался на родном, польском языке.
Запивая превосходный ужин не менее чудесным пивом, надворный советник внимательно оглядывал залу. По внешнему виду и разговорам посетителей, обрывки которых долетали до его стола, стало понятно, что основной контингент клиентов Герлицкого составляют люди торговые. Он то и дело слышал о ценах на лошадей, быков, овец, а за одним столиком небольшая компания обмывала удачную сделку по продаже партии гусей.
Закончив ужин, чиновник для поручений подозвал официанта. Рассчитавшись и оставив щедрые чаевые, спросил:
– Могу ли я увидеть пана хозяина? Мне так понравилась ваша стряпня, что я хотел бы лично его поблагодарить.
Довольный услужающий провел щедрого гостя прямо в кабинет Герлицкого.
Хозяин – молодой человек лет тридцати, худощавого телосложения, с густыми темно-русыми волосами и бледным, гладко выбритым лицом – сидел за заваленным бумагами столом и щелкал счетами. После того как официант удалился, Мечислав Николаевич уведомил о настоящей цели своего визита.
– Ну наконец-то, наконец-то! – обрадовался трактирщик. – Я уж и надеяться перестал, прошу, присаживайтесь. – Герлицкий вскочил и подвинул гостю стул.
