Толстяк, увидев участь товарища, стал осторожней. Он медленно приближался к проклятому русскому, описывая своей дубинкой широкие дуги в воздухе и рассчитывая выбить оружие у противника мощным ударом. Георгий отступил на несколько шагов и, улучив момент, перехватил посох за конец и нанес удар сверху по широкой дуге. В-у-у-у-х! Крепкая деревянная палка рухнула ровно между глаз толстому матросу. Тот, простояв еще секунду, плюхнулся на зад и замотал головой. Из носа, заливая усы, потекла темная кровь.

Испанцы, постоянные участники портовых драк и ножевых дуэлей, тоже были не лыком шиты. Увидев, что коренастый господин не так уж прост, они стали действовать организованно, стараясь использовать преобладающие силы. В руках у них замелькали ножи-навахи и короткие, но острые копья, видимо позаимствованные у индейцев. Нападая сообща, они бы легко одолели даже такого опытного бойца, как Георгий. Карабанья, чувствуя скорую расправу, подначивал Родина:

– Эй, русский, бросай свою палку, я не буду тебя убивать, просто вырежу крест у тебя на физиономии, чтобы…

Не успел он договорить, как громкий звук привлек всеобщее внимание. Будто бы дикая свинья запуталась в кустарнике. Отец Лоренцо, отдуваясь и путаясь в неудобной сутане, мчался на подмогу.

– Господь всемогущий, Хорхио, держитесь! Я спешу!

Чуть позади его нагонял Всеволод, который, вопреки собственной угрозе, не смог удержаться от хорошей драки. Тем более если даже католический поп не брезгует подраться, то ему, лихому кулачному бойцу, в пору молодости расквасившему не один десяток носов, в стороне стоять было просто стыдно.

Испанцы на мгновение опешили, и отец Лоренцо налетел на них как ураган, с разгону сложив пополам ближайшего нерасторопного матроса. С другого фланга подоспел Всеволод. Несмотря на богатырский рост, двигался он стремительно, как мангуст, расшвыривая противников ударами кулаков, локтей и коленей.

– Ну что, Енюша, – весело крикнул он младшему брату, – как в старые времена на Масленицу!

Братьям не впервой было драться плечом к плечу, оба были постоянными участниками боев «стенка на стенку» и считались отменными бойцами.

Подтверждая свои умения, Всеволод влепил нападавшему на него с ножом испанцу такую оплеуху, что беднягу подбросило ногами выше головы. Георгий опытным врачебным взглядом успел отметить сложный перелом челюсти, придется бандиту еще долго питаться только маисовой кашкой. Сам Родин сцепился с Серхио. Опытный дуэлянт намотал на левую руку свою парусиновую куртку и размахивал ею у Георгия перед лицом, в то же время делая длинные быстрые выпады, нацеленные в живот. Но удача сопутствовала русскому врачу, Георгий ударил не по-джентльменски, в пах, испанец споткнулся и через мгновение был обезоружен точным ударом.

Карабанья отступал, озираясь, как затравленный волк. Его товарищи либо лежали на земле, либо сидели, придерживая перебитые руки и ноги. Индейцы, привязанные к столбам, подбадривали своих нежданных спасителей громким улюлюканьем.

– Ладно, шутки в сторону! – в бешенстве закричал главарь банды матросов, в руке его неожиданно оказался курносый черный револьвер, который он наставил на Родина. – Теперь ты умрешь, русский!

Но выстрелить он не успел, увесистая свинцовая гирька на длинной цепочке врезалась в его руку, видимо, сломав при этом кисть, и выбила из нее пистолет. Георгий в недоумении обернулся. Ловким владельцем диковинного оружия оказалась вице-председатель Русского географического общества Лариса Анатольевна Большакова.

Гирька описала еще один круг и с хрустом ударила испанца в скулу. Карабанья рухнул на землю и застонал. Битва была закончена. Побежденных даже не пришлось связывать, мало кто из них мог самостоятельно ходить. Разгром был полный.

Отец Лоренцо, еще не придя в себя после боевой горячки, принялся возбужденно выпытывать у Большаковой:

– Я поражен! Такое оригинальное оружие! У сеньоры! Где вы взяли его? Кто вас научил?

Большакова же, сама невозмутимость, аккуратно сматывая цепочку в рукав костюма, отвечала:

– Это, любопытный вы наш святой отец, кистень. Традиционное славянское оружие. Меня раскольники научили в Сибири. Мы туда в этнографическую экспедицию ездили. Очень изящно и крайне смертоносно. Или вы считаете, что даме не к лицу уметь постоять за себя? – иронично изогнула бровь она.

Отец Лоренцо в ответ лишь энергично потряс головой в знак отрицания.

Пока Георгий допрашивал Карабанью, одновременно оказывая ему первую помощь (врач был верен своей профессиональной клятве в любых обстоятельствах), отец Лоренцо вместе со Всеволодом освободили пленных карликов.

Те, не успев потереть затекшие конечности, засеменили к грубо сколоченному сараю, стоявшему чуть на отшибе. Из сарая доносился писк и визг. Через секунду освобожденные женщины и дети племени уже обнимали своих мужей и отцов.

Георгий подошел к своим спутникам и рассказал о том, что удалось добиться от испанского разбойника. Оказывается, матросы уже не первый год терроризируют племя. Они обложили индейцев данью и взимали ее каждый раз, когда «Людовик Благочестивый» оказывался в порту Белена. Индейцы отдавали им золотые самородки, с трудом добытые в реке. Но в этот раз маленькое племя дружно утверждало, что золото ушло, что боги обиделись и спрятали золото от куальчи. Серхио, естественно, решил, что хитрые карлики обманывают его, и решил заставить выдать спрятанное золото силой. За этим занятием их и застали путешественники.

Касик племени куальчи, старый Апогонепу, тот самый сморщенный старичок, теперь уже выглядевший спокойно и величественно, как и подобает старейшему в племени, подошел к своим спасителям. Отец Лоренцо, выступая переводчиком, объявил, что вождь выражает великую благодарность всего племени Белому богу-освободителю и его спутникам. Он же, Апогонепу, а также главный колдун просят великого воителя и врачевателя о чести принять его и его друзей в качестве почетных гостей племени. Это предложение путники, утомленные долгой дорогой и битвой, одобрили единогласно. Георгий настоял, чтобы поверженным испанцам позволили свободно загрузиться в их лодки и отбыть восвояси. Чинить расправу даже над такими мерзавцами он не привык.

– Откуда же ты, Белый бог? – спросил Апогонепу.

Георгий замялся, все же богом его называли впервые, и ответил:

– Из города кузнецов.

Пока путешественники отдыхали, старый касик отдал распоряжения по устройству дорогих гостей, и низкорослые индейцы ловко таскали груз с большой пироги. Братья Родины переместили на берег Ирину в сопровождении совершенно одуревшей от происходящего Анюты.

С появлением спасителей жизнь в деревеньке закипела. Тут же разнесся слух об избранности белых людей и в особенности Георгия, который, согласно преданию, и есть Белый бог, их спаситель, которого племя ждало больше сорока тысяч лун. Молодые девушки, не стесняясь, разглядывали Георгия и приветливо ему улыбались, весело шушукаясь между собой. Щуплые фигурки индейцев, едва прикрытые юбочками из пальмовых листьев, сновали из хижины в хижину, бесконечно шурша сухими пальмовыми листьями, из которых и были построены жилища индейцев.

Народец джунглей готовился оказать Родину королевские почести и щедро угостить своего освободителя и его спутников. В ход шло все, что можно было съесть, и многое из того было неведомо белому человеку. Несколько женщин занялись размалыванием в муку кукурузных зерен и дробили фасоль, другие расщепляли на мочало какие-то плоды, напоминающие батат, строгали ананасы, кокосы и манго, помешивали какие-то бродящие и булькающие жидкости в огромных деревянных чанах. Мужчины, вооружившись духовыми ружьями, стреляющими ядовитыми стрелами, отправились на охоту и довольно скоро вернулись из глубины джунглей, неся тушки нескольких обезьянок и жирных капибар.

Касик разводил огонь, ловко и скоро вращая в жестких, маленьких ладошках оструганную палочку из неизвестного дерева: сухая трава у основания палочки занялась, появился сизый дымок, а следом показался и огонек. Запалили подготовленные костры из припасенных сучьев, на которые чуть погодя были отправлены запекаться тушки убитых животных, завернутые в свежие пальмовые листья, и следом, в грубых глиняных горшках, богатое месиво из известных и неизвестных плодов вперемешку с душистыми травами. Возбужденные всеобщим ажиотажем, голенькие дети шныряли там и сям, норовя подойти поближе к белым людям, а то и потрогать неземных существ.