– Давайте разберемся, – согласился Рогачев. – Купцов работает по запутанному и сложному делу. У меня складывается впечатление, что кому-то крайне необходимо убрать его, хотя бы на время, поскольку он нащупал верный след и стал опасен им. Пока мы сами еще не разобрались, в чем тут дело, но разберемся. И вот появляется заявление гражданки Сараниной, в котором все уж больно подозрительно складно. Вас настораживает, что все одно к одному? И меня тоже. Только совсем по другому поводу. Поэтому давайте не будем торопиться.

– Хорошо, – решив закончить тяготивший его разговор, согласился инструктор. – Я доложу руководству…

Выйдя из кабинета, Рогачев чуть не столкнулся с Купцовым, проходившим мимо по коридору. Ему вдруг стало почему-то стыдно, что Иван увидел его выходящим из дверей политчасти, – черт те что может подумать.

– Подслушивал, что ли? – пытаясь скрыть неловкость, буркнул Рогачев.

– Зачем? – пожал плечами Иван. – У меня интуиция.

Чувствую, как нечто варится за моей спиной.

– Экстрасенс, – хмыкнул полковник, беря Купцова под руку. – А дела-то, Ваня, действительно не очень. Гражданка Саранина долбит заявлениями, прорвалась на прием в политчасть. Оказывается, у нее и свидетели имеются, старички-соседи.

– Глупости, – фыркнул Купцов.

– Нет, не глупости. Придется доказывать, Иван, что ты тут ни при чем, – вздохнул Алексей Семенович.

– Буду настаивать на экспертизе, – заявил Иван.

– Воля твоя, – опять тяжело вздохнул Рогачев. – Где Котенев, нашел?

– Не успел, – огрызнулся Купцов. – Объяснения готовил, по поводу заявления Сараниной.

– Ага, – усмехнулся Алексей Семенович. – Именно на это они и рассчитывают, те, кто ее прислал. С «драконами» как?

– Все также, – уже спокойнее ответил Иван. – Собираюсь к Ставич, надо поговорить.

Войдя в спой кабинет, он уселся за стол и, закурив, начал листать блокнот – где тут записаны адресок и телефон гражданки Ставич? Мелькнула мысль – а не взять ли кого-нибудь с собой в качестве свидетеля? А то, не ровен час, последует еще одно заявление относительно поведения майора милиции Купцова.

Отыскав в блокноте телефон Ставич, Иван бросил недокуренную сигарету в пепельницу и придвинул поближе аппарат – сейчас он позвонит, узнает, дома ли она, а если нет, то позвонит на работу и договорится о встрече. Потом отправится в известное заведение, получившее среди приблатненной публики прозвание «Кабул», и поищет там неизвестного пока Карлу, который, если верить Буле, должен знать о фальшивых ордерочках па обыски. В «Кабул» он пойдет с Сашей Бондаревым, а вот с кем поехать к Ставич? Протянул руку, чтобы снять телефонную трубку, и вздрогнул от резкого звонка.

– Привет, – раздался в наушнике голос доброго приятеля и сослуживца Сереги Тихонова.

– Привет, – не слишком любезно буркнул Иван.

– Ты ориентировочку давал? Тут задержали одну даму с облигациями. Номера совпадают с похищенными.

– Не отпускай ни в коем случае! – закричал Купцов. Так, все отменяется. Потом Ставич, потом поездка в «Кабул», где бывает неизвестный Карла. Сейчас туда, где появилась живая нитка к неуловимым «драконам». – Не отпускай ее!..

Тихонов, как и обещал, ждал Ивана в своем кабинете – темноватом закутке на втором этаже старого здания, занимаемого отделением милиции.

– Как ты тут? – пожимая руку Тихонова, поинтересовался Иван и, не дожидаясь ответа, спросил: – Где дама с облигациями?

– В дежурке. – Тихонов сдавленно зевнул, прикрывая рот ладонью. – Погода, давление падает, в сон клонит… Пришла она, понимаешь, в Сбербанк менять облигации, а номера у них как раз те, что по сводке проходят. Девица-кассирша ей сказала, что надо, мол, деньги из сейфа взять, а сама нам позвонила.

– И кто эта дама?

– Сокина Любовь Дмитриевна, – заглянул в лежавшую перед ним записку Серега. – Официантка. Рассказывает: клиенту не хватило денег расплатиться, и он уговорил ее взять облигациями.

«Одно предположение может подтвердиться, – подумал Иван, – возможно, дама получила облигации непосредственно от кого-то из «драконов». Вряд ли они доверятся чужим и попросят обменять облигации в Сбербанке, а вот ход с расплатой в ресторане или кафе вполне реален. Только кто расплатился? А если Анашкин? Опять обрыв нити, долгие поиски и бессонные ночи? М-да, а насчет официанток как-то упустил из виду: думал, облигации могут попасть в руки случайной проститутки, появятся где-нибудь на Рижском рынке или выплывут уже обезличенными, пройдя через многие руки. Впрочем, нет гарантий, что за ними и сейчас «конкретное лицо». Сможет ли официантка точно указать, от кого, где и когда она получила облигации, взятые преступниками на квартире у Лушина? Где и когда получила, она, конечно, скажет, а вот от кого?

– Найдешь мне кабинетик, чтобы с ней пообщаться? – попросил Купцов.

– Найдем, – пообещал Тихонов. Перебрав связку ключей, он протянул один Купцову: – Иди в десятую комнату, а я распоряжусь, чтобы Сокину к тебе направили из дежурки.

Купцов пошел. Едва успел расположиться за столом в такой же, как у Сереги, темноватой и насквозь пропахшей табаком комнатке, как помощник дежурного привел задержанную. Любовь Дмитриевна оказалась моложавой полной женщиной, одетой дорого, но безвкусно.

– Присаживайтесь, – показал ей на стул Иван. – Побеседуем?

– А чего еще говорить? – неожиданно высоким для ее комплекции голосом недовольно спросила Сокина. – Я уже все рассказала. У меня дела есть, кроме как по милициям сидеть. Чтоб этому придурку, который мне облигации всучил, повылазило со всех сторон! Я ему как человеку поверила, взяла, а теперь меня муж со свету сживет, когда узнает. И так кругом одни неприятности, а тут еще…

– Какие неприятности? – участливо поинтересовался Иван. – Вы не волнуйтесь, к вам мы пока никаких претензий не имеем.

– Вот именно, пока, – поджала накрашенные губы официантка. – А потом начнут таскать. Мне уже ваш начальник тут говорил, что к следователю вызовут.

– Поглядите, – разложив на столе фотографии, Купцов показал их Сокииой. – Нет ли здесь знакомых?

– Этот, – ткнула пальцем в один из фотороботов официантка. – Я уже вашему показывала на него. Молодой, а подлый! Он у нас часто бывает, примелькался.

Она неожиданно всхлипнула и достала из сумочки платок. Приложила к глазам, промокая выступившие слезы.

– Думаете, официантка, так обязательно ворует и денег невпроворот? Как же, к концу смены ноги отваливаются и руки болят, а дома опять стирай да готовь. А как выручку не сдать, не свои же кровные вкладывать за этого бугая? Вот и взяла.

На фотороботе, в который ткнула пальцем Сокина, был молодой парень интеллигентного вида.

«Слава богу, не Анашкин, – убирая карточку, подумал Иван. – Сейчас надо получить данные для его задержания, это главное!»

– Говорите, часто бывает? – наливая из графина стакан воды для официантки, переспросил Купцов. – Что же его так привлекает в вашем заведении?

– Ансамбль модный играет, – выпив воды, ответила Любовь Дмитриевна. – А он все с девками приходит, как не увижу, так опять с другой. Шикует! Не скажу, чтобы особо выпивал, но поломаться под музыку любит. И ростом под притолоку.

– Когда он в последний раз у вас был?

– Дня три назад. Пришел с девкой. Денег расплатиться не хватило, вот и сунул мне эти чертовы облигации. Они что, краденые?

– Вроде того, – уклонился от прямого ответа Иван. – Нам надо с этим парнем потолковать. Сможете позвонить мне, когда он снова придет? Я дам телефон.

– Чего не позвонить? У нас рядом с раздачей телефон стоит, – пряча платок в сумочку, согласилась Сокина. – Пусть сам вам отвечает, я за него париться не желаю, раз он гад такой… Только у нас на раздаче всегда народу полно, уши развесят.

– А вы ничего такого не говорите. Ну, к примеру, спросите Ваню и скажите, что звонит Люба, просит зайти. Идет?

– Ваня это вы, значит? – Она игриво повела глазами. – Ладно, попробую. А чего насчет милиции говорить, если спросят?