— Ого, — усмехнулся Виталий и подумал: «И эта дурища верит», — невольно назвав свою собеседницу словечком, которое употребил Олег Семёнович. И добавил: — При таком доходе, конечно, можно починить машину в два счёта. Валера ваш тоже, наверное, не копейку берёт?

— А кто сейчас берёт копейку? — Марина хитренько засмеялась.

— Да, кстати! — воскликнул Виталий, словно эта мысль только что пришла ему в голову. — Я ведь проверил. Никакого происшествия у Смоленской площади не было. Вы что-то напутали.

— Как так напутала? — возмутилась Марина. — Я же сама там была.

— Там, да не там, — беспечно улыбнулся Виталий. — Женщины, как правило, плохо разбираются в географии.

— Теперь женщины во всём разбираются, к вашему сведению, и получше мужчин, — кокетливо и решительно объявила Марина, изящным движением гася в пепельнице свою сигарету. — Я могу доказать, что не ошиблась. Хотите?

— Интересно, как! — снисходительно усмехнулся Виталий.

— А вот как! Машин было три. Тот дядька из Абхазии, который виноват был, конечно, сразу укатил. А вот кого мы стукнули, остался. Такой солидный. Между прочим, метрдотель в «Сибирячке». Мы потом у него были. Такой нам стол организовал, пальчики оближешь. По особому заказу.

— И сразу все расходы по машине покрыл?

— А какие у него расходы-то были? Ремонт — мы. Инспектору — мы.

— Кто же «мы»? — невольно вырвалось у Виталия.

— Это неважно. А вот метра зовут Пётр Степанович. Спросите у него про ту аварию, если мне не верите. Спросите.

— Да ладно, — равнодушно махнул рукой Виталий. — Не стоит того.

— Интересно! Ваш милиционер взятки берёт, а вам всё равно. Да ему надо знаете как хвост накрутить?

— Вы его запомнили?

— Ещё бы! Денежки положил в карман как свои.

— Вы правы. Займёмся, — решительно сказал Виталий. — Но надо знать, как зовут и вашего друга. Он же, так сказать, взяткодатель. Ничего ему, конечно, не будет, раз он сам нам о взятке сообщит, но сообщить-то он должен?

— Мало вам Петра Степановича?

— Конечно мало.

— Нет, — энергично тряхнула головой Марина. — Его я впутывать не хочу. Это дорогой мне человек.

— Он? А я думал, что Валера…

— Ой, не могу! — захохотала Марина, хлопая руками по полным коленям. — Валера! Он дорогой человек совсем в другом смысле! Я же вам говорила, что с ним даже ходить боюсь. Он же когда выпьет…

— Ничего себе телохранитель, — улыбнулся Виталий.

— Ну… его попросили, когда он трезвый был.

Марина по-прежнему старательно не называла имени своего друга. Впрочем, и Виталий им не очень интересовался. Ему нужен был этот прохвост Валера. Хотя и дружок тот вырисовался не очень привлекательным, если учесть, что, скорей всего, это он подарил Марине краденый золотой кулон и деньгами он, видимо, сорил изрядно.

— А скажите, — неожиданно спросил Виталий. — Кто такой Птицын?

— Птицын? — Марина недоумённо пожала плечами. — Первый раз слышу.

Виталий решил больше не расспрашивать о злосчастном кулоне и не настораживать девушку. Кулон этот мог ещё пригодиться.

— Вы собираетесь замуж за вашего друга? — спросил он, чтобы перевести разговор.

— А это уж моё дело, — с вызовом ответила Марина. — Мы любим друг друга. Остальное неважно. По-вашему, так любить нельзя? А может, через месяц мы разбежимся? Или через два.

И она, насупясь, вытащила из сумки новую сигарету.

— Ну-ну, Марина, — улыбнулся Виталий. — Не надо на меня сердиться. Я же вам только добра желаю.

— Те же слова мне каждый день говорит мой ненаглядный папочка, — брезгливо скривила пухлые губы Марина. — Господи, как они мне надоели.

— Что поделаешь, его можно понять.

— А меня нельзя понять?! — запальчиво воскликнула Марина. — Надоело, понимаете? Всё на-до-ело! Хочу жить по-другому. И буду!

— Как же?

— А это тоже моё дело.

— Ну ладно, — вздохнул Виталий. — Больше, надеюсь, мы вас не потревожим. Кстати, Валера нам тоже, оказывается, не нужен. Он не был участником той драки. Мы выяснили.

— О’кей! Передам, когда увижу, — беспечно откликнулась Марина. — Значит, та корова из буфета зря трепалась? И меня ещё приплела!

— Да нет, откуда вы взяли?

— Знаем. А ещё, я думаю, вам натрепал про меня мой драгоценный папочка, — она презрительно усмехнулась.

— Ну ладно, — вздохнул Виталий. — Будем прощаться. Не знаю только, что вам пожелать на прощание.

— Счастья, конечно, — ослепительно улыбнулась Марина. — Что же ещё?

— Вся беда в том, что мы с вами по-разному его понимаем.

— Ещё бы! По-вашему, счастье — это ходить по струнке, в строю, шаг вправо, шаг влево считается побегом. Так ведь?

— Ну вот видите? — засмеялся Виталий. — Разве мы поймём сейчас друг друга?

— А когда же поймём? — лукаво осведомилась Марина.

— Скоро, — пообещал Виталий. — Надеюсь, скоро.

Марина удивлённо посмотрела на него, но ничего не сказала. Она спешила.

Впрочем, спешил и Виталий.

Вокзал встретил Лосева привычным многоголосым гулом и суетой, хотя время утренних поездов миновало и некоторое воскресное умиротворение как бы разлито было по огромным залам ожидания. Люди, расположившись на бесчисленных скамьях в ожидании поездов, были всё же не так озабочены, оглушены и возбуждены, как обычно, больше людей читало, дремало, тихо беседовало, занималось детьми.

Лосев миновал первый зал ожидания, затем второй и наконец увидел вдали, уже в третьем зале, за рядами скамей длинную стойку буфета и круглые столики перед ней, высокие, чтобы можно было стоя наскоро перекусить что-то и бежать дальше. Возле столиков сейчас как раз и перекусывали несколько человек.

А за буфетной стойкой монументально возвышалась Мария Савельевна в тёмном платье с белым отложным воротником и белом фартуке. Покупателей в этот момент возле буфета не было.

Мария Савельевна ещё издали, конечно, заметила длинную фигуру Лосева в светло-сером костюме и синей рубашке с расстёгнутым воротом, его светлую копну волос. Виталий мог поклясться, что она его заметила. Но повела себя Мария Савельевна как-то странно и беспокойно. Она почему-то поспешно отвернулась и, что-то торопливо отпустив подошедшему в этот момент покупателю, поспешила скрыться в двери подсобки. А через минуту оттуда вышла другая женщина, тоже в белом переднике и белой наколке в волосах, и сухо обратилась к подошедшему Лосеву:

— Что вам угодно, гражданин? Слушаю вас.

— Мне бы Марию Савельевну повидать.

— Нет её. Сегодня работаю я.

— Как нет? — удивился Лосев. — Я же её только что видел.

— Случайно на минуту заглянула. Уже уехала.

— Но послушайте! — невольно возмутился Лосев, — Не успела она ещё уехать. Попросите её выйти.

— Вы, гражданин, не шумите. А то я и милицию позвать могу, — сердито и многозначительно ответила буфетчица и посмотрела куда-то в сторону.

В первую минуту Виталий опешил и удивлённо спросил:

— Вы, собственно говоря, за кого меня принимаете, интересно?

— За кого надо, за того и принимаю, — неприязненно ответила женщина. — Подставляйся тут из-за вас. Вы пришли и ушли, а мы остались.

— Ну и что? — улыбнулся Виталий, всё ещё пытаясь разобраться в неожиданно возникшей ситуации. — Вам, может быть, удостоверение показать, чтобы вы меня правильно поняли?

— Не смей! — тихо и испуганно воскликнула женщина. — Они ещё здесь, не видишь, что ли?

— Кто «они»? — не понял Виталий.

— Шпана эта. До смерти нас тут напугали. С ними не дай бог связаться. Они запросто пырнуть ножом могут. Тут никакая милиция не убережёт, что мы, не знаем…

— Что же они вам сделали?

— Не мне, а Маше. «Завалим тебя, тётка, — сказали, — не сегодня, так завтра. Будешь знать, как мильтонам нас продавать». Ну, в этом роде, словом.

— А, Мария Савельевна… Погодите, налейте-ка мне стакан сока, вон того. Я здесь постою попью. Да, этого!

Буфетчица налила ему сок, и разговор возобновился.