Гелата опустила взгляд, повернула ручку и вдруг... волна всепоглощающей тьмы уничтожила и зал, и гостью, не прошедшую дальше порога. Девушка вздрогнула и открыла глаза. Темно. Холодно. «Пррр» — донеслось откуда-то сверху. Гелата с опаской выбралась из-под телеги. Дневной свет, пробившийся в грязные крохотные оконца сарая, тускло осветил пространство. «Ещё живая», — с облегчением подумала девушка и обернулась к загону. Там, как она и ожидала, находилась пегая лошадь, что проявляла больший интерес к своей полупустой кормушке, чем к незнакомке. Гелата подошла ближе и заглянула через ограждение. С другой стороны она увидела небольшую сероватую козочку, по виду мало отличавшуюся от обычных.

— И это ты медокоз? — Спросила она вслух, на что не получила ответа. Осмотревшись, девушка припомнила события минувшей ночи. Она отперла двери и, взяв в руки секиру, осторожно выглянула на улицу. Утренний лес оживал. Почерневшие высушенные головы по-прежнему молчаливо взирали на девушку с кольев. При свете солнца они казались такими же отвратительными, как и при свете луны.

Гелата осмотрелась по сторонам. Никого. «Уберусь отсюда, пока есть возможность», — решила она, и вернулась в сарай. Девушка сразу подумала о том, что могло бы пригодиться в пути, и к собственному удивлению, вскоре обнаружила под колёсами телеги погреб. «Я проспала на нём всю ночь», — не без тревоги подумала Гелата, и, предполагая, что может найти внутри что-нибудь похуже сушёных голов, она всё-таки решила спуститься и взглянуть.

— Надо бы поторопиться. — Сказала она себе, хотя толком не знала, почему до сих пор испытывает страх. Дровосек убит. Отчего же чувство, будто что-то ещё бродит рядом, не утихало?

Сдвинув телегу в сторону, Гелата открыла погреб и обнаружила лестницу. Внизу было темно, и девушка с опаской спустилась на несколько перекладин. Света, проникающего в сарай, хватило на то, чтобы рассмотреть в самом верху полку, заполненную банками. Гелата без труда дотянулась до одной из них и вылезла наружу. Золотистую вязкую жидкость она узнала сразу же. Накануне дровосек приносил в дом такую же. «Мёд», — подумала девушка, а открыв банку, поняла, что оказалась права. «Странный он какой-то. Но пахнет хорошо, да и на вкус, наверное, неплох. Не пропадать же добру». Украдкой взглянув на телегу, Гелата прикинула, сколько банок та может вместить. «За такое на рынке дорого дадут. Только бы к городу выехать». И немедля девушка принялась за работу. То и дело ныряя в подвал, она доставала банку за банкой, затем аккуратно складывала их на дно, и когда места почти не осталось, Гелата поснимала со стен оружие, уложила его сверху, и накрыла одеялами, которые на свой страх и риск, принесла из проклятого дома. Затем она отвязала медокоза и поместила в единственный свободный край, запрягла лошадь, оседлала её и ударила вожжами. Колёса телеги заскрипели, и девушка с опаской подумала, что они сейчас треснут. Тогда всё добро будет утеряно. Но вопреки её мрачным прогнозам, колёса выдержали, и повозка неспешно выехала из сарая. Лошадь, как будто уже приученная, сама нашла нужное направление. Только сейчас Гелата заметила примятую траву, скрывающую некогда существовавшую здесь дорогу. На всякий случай она осматривалась ибо, покидая дом, чувствовала, как что-то невидимое наблюдает за ней.

Коза заблеяла, когда колёса телеги преодолели небольшой бугор, отчего девушка вздрогнула и обернулась. Их никто не преследовал. Жуткий деревянный дом и вовсе скоро скрылся за деревьями, а уже через полтора часа Гелате удалось выехать к широкой дороге, что тянулась в обе стороны к городам и мелким поселениям.

***

На смену чаще пришла гористая местность и телега, без того катившаяся крайне медленно, пошла совсем туго. Гелата досадовала от того, что могла бы быть уже гораздо дальше, если бы не груз. Но с другой стороны, где бы она была без гроша в кармане? Ей не дали бы ни еды, ни приюта. Возвращаться домой девушка опасалась. Приходилось терпеть.

Голод вернулся, но ничего кроме подозрительного мёда, у Гелаты с собой не было. Пробовать его она боялась. «Тайный ингредиент. Коза. Кто знает, что он ещё туда добавлял? Лучше уж я куплю себе овощей на вырученные деньги. Медокоза тоже можно будет продать». Эти мысли её ободряли, и по истечению дня, девушка, к собственному удивлению и восторгу, увидела на горизонте столицу.

До сего момента она никогда не бывала в Архорде, но поняла, что это он, потому как раскинувшийся в долине город нельзя было охватить взглядом. С одной стороны, его омывало Царское море, с других окружала холмистая долина. Заходящее солнце облило золотом пики высоких башен дворца и вставших перед ним на колени домишек, вплоть до громадной каменной стены и рва, опоясывающего твердыню.

Гелата добралась до столицы лишь ночью. Телега с хрустом проехала по каменистой дороге, преодолела отвесной мост, и когда в свете факелов у ворот мелькнуло несколько мужских фигур, Гелата натянула поводья. Измотавшаяся за день лошадь сразу же остановилась. Девушка услышала шаги.

— Эй! Тебе сюда нельзя! Кто такая?

— Торговка.

— Да ври больше!

— Не вру. Я проделала длинный путь, чтобы попасть сюда. Отчего же вы меня не пустите? В столицу может приехать любой желающий.

— Может, но не ночью.

Гелата скрипнула зубами.

— Извиняюсь за то, что явилась в столь позднее время. Ночевать на дороге не хотелось, а ехать быстро я не могла, ведь везу товар.

— Что ты там везёшь? — Скептически спросил самый крикливый стражник и, взяв факел, приблизился к телеге. Гелата спешилась.

— Мёд и некоторое оружие.

Мужчина уставился на блеющую козу, что была прижата банками, откинул одеяло и осветил содержимое.

— Откуда это у тебя?

— Какая разница? Сказала же, я торговка. Наше дело — приобретать и продавать, иной раз производить и продавать. Могу я проехать?

— Нет.

— Нет?

— Во-первых, заплати налог. А во-вторых, сейчас ночь и в город пускать не велено. Так что приходи утром, и там посмотрим.

— Но где же мне ночевать?

— А нам какая разница? — Стражник отстранился. «Налог, — с досадой подумала девушка, — даже если я вернусь утром, где возьму деньги?» Она пристально смотрела на мельтешащие огоньки факелов.

— Послушайте, уважаемые. Я не могу дать вам денег, пока их не заработала, но давайте... я дам вам пару банок. Уверяю, лучшего мёда вы нигде не сыщете, и цена за него будет вполне оправданной.

Послышался смех.

— Мы что, на дураков похожи?

Гелата, терзаемая сомнениями, вытащила одну банку, приблизилась к мужчинам и открыла её. Сладкий пленительный запах почти сразу ударил в нос, и от голода у девушки закружилась голова. Хотелось самой наброситься на золотистое содержимое, но она удержалась и протянула мёд стражникам.

— Попробуйте.

Мужчины переглянулись, и тот, что стоял к Гелате ближе всех, забрал у неё банку. Девушка наблюдала за тем, как стражники лезут в неё толстыми пальцами, с которых потом слизывают тягучую смесь, а после вновь и вновь повторяют это действие. Она ждала. «Надеюсь, не умрут, иначе придётся бежать. Но ведь дровосеку ничего не сделалось. А если... он не был человеком?» Она молча наблюдала. Когда банка наполовину опустела, внезапно одурманенные стражники, вдруг обратили на девушку внимание. Один из них упал на колени и стал вымаливать у Гелаты ещё баночку божественного мёда, пока двое других продолжали совать в банку пальцы и охотно угукать. Гелата про себя усмехнулась.

— Сначала пустите меня за ворота. Тогда дам ещё.

И они бросились открывать. Девушка, несказанно обрадовавшаяся успеху, вновь запрыгнула на лошадь и, ласково потрепав её по гриве, въехала в столицу под покровом ночи. Она отдала стражникам обещанную банку, и пока те начали спорить за неё, скрылась на ближайшей улице.

16 годами ранее...

Анвиль проснулся следующим утром и вздрогнул, не сразу поняв, где находится. От влажной земли тянуло холодом, а в щеку упиралась колючая ветка. Юноша повернулся на спину и внимательно посмотрел по сторонам. Он лежал среди зарослей кустарника, а перед глазами медленно проплывали кучевые облака. Минувшие события постепенно воскресали в полусонном сознании. Жрец, ребёнок, ночь в лесу, девушка ангельской красоты. «Ребёнок...где он?» Анвиль приподнялся и размял затёкшие плечи. «Что же произошло? Куда она дела Микаэля? Почему так странно себя вела? Она...» Юноша перевернулся, встал сначала на колени, а затем поднялся на ноги и почувствовал, как скрутило пустой желудок. Он так мало поел вчера, а сейчас и крошки не было, чтобы взять в рот. Анвиль выбрался из зарослей, оцарапав попутно руку, и направился к реке, размышляя о том, как ему теперь поступать. «Искать ребёнка? Или начать новую жизнь? Может, это шанс для меня? Я мог бы подработать, отправиться в столицу и прекрасно зажить. В Архорде наверняка много красивых девушек, и никто мне будет не указ. Матушка с отече поди в переживаниях бьются, коли я не вернулся. Да разве я мог? Пусть простят меня, раз так случилось. Видимо, так складывается моя судьба, да не сверну же я с этого пути. И будет жизнь моя лучше прежней, и однажды, быть может, вернусь я в деревню богатым, и обрадуются родители тому, как умно я поступил».