Анвиль неспешно сошёл к реке и у берега опустился на колени. Ноги слегка утонули в мягком песке. Юноша смочил руки, протёр лицо, что показалось ему каким-то странным на ощупь, и наклонился к водной глади. Потревоженная вода сначала размыла отражение, но постепенно оно становилось всё чётче. Анвиль вглядывался пристально и недоумевал, будто бы из воды на него смотрел кто-то другой. Вдруг юноша отшатнулся и вскрикнул. «Что это такое? Привиделось из-за голода?» В голове загудело, а сердце забилось часто, словно хотело выскочить и скрыться в тени. Он сделал глубокий вдох, убеждая себя в реальности происходящего, и снова склонился над водой, однако не узнал своего лица. Из воды на него взирал взрослый мужчина, будто бы Анвиль проспал тридцать лет. Лик его покрывали рубцы, а левую щеку охватила неведомая болезнь. Складывалось впечатление, что юноша начал зарастать странным зеленоватым мхом. В панике Анвиль стал ощупывать лоб, щеки, подбородок, но пальцы не чувствовали гладкой юношеской кожи. К нему постепенно приходило осознание, что отражение — не просто злое видение, а то, что с ним на самом деле стало.

— Что это? Что это такое? — Анвиль начал плескать воду себе в лицо, надеялся смыть отвратительный образ. Его глаза почернели, будто нечто демоническое вселилось в тело, а от прежнего юноши остались лишь светлые локоны волос. «Ежели поступишь иначе и вернёшься домой, не выполнив наказа, я узнаю это...я прокляну тебя юноша, и ты будешь вечно искать этого ребёнка, чтобы избавить себя от мук», — вдруг в сознании всплыли слова жреца. Анвиль схватился за голову и завыл.

— За что, старик? За что? Верни мне мою внешность, верни моё прежнее тело! Я не сделал ничего плохого, старик! Этот ребёнок...ребёнок...

Со слезами на глазах Анвиль понял, что потерял Микаэля. Юношу трясло от ужаса и, боясь, что кто-то из людей ненароком может увидеть его здесь, он бросился к лесу, взывая к помощи бога, жреца и судьбу. Он бежал, не разбирая дороги — обзор застилала слёзная пелена. Ноги периодически спотыкались о камни и валуны, ветки кустов цеплялись за одежду, но Анвиль бежал и бежал. Лишь почувствовав, что совсем обессилел, юноша наконец остановился, сел у ближайшего дерева, и закрыв лицо руками, долго просидел на одном месте. Мысли в голове роились, но Анвиль не понимал, что за сила сотворила с ним такое, за что он был наказан. Он вспоминал, как вытащил из колодца ребёнка, ведь всё началось в тот день. Жрец, лес, прекрасная незнакомка...

«Это всё из-за неё, — вдруг решил юноша, — это она забрала Микаэля, она обрекла меня на страдания. Ведьма... Я должен вернуть его. Пока ещё не поздно, пока я могу мыслить и ходить... Я должен вернуть ребёнка».

Он поднялся на ноги и осмотрелся. Вокруг стелился лес. «Нужно вернуться в деревню и найти её, но как я.…» Юноша вновь ощупал лицо. Как он покажется таким среди людей? За кого его примут? Что с ним сделают?

Сетуя на несчастную судьбу, Анвиль двинулся в сторону где, по его мнению, должна было находиться злополучное селение. Петляя некоторое время между зарослей тёрна и дикой смородины, он вышел к реке, посмотрел на неё с грустью, вспоминая, как ещё накануне ловил рыбу, планировал начать новую жизнь, а теперь был вынужден скитаться, искать способ спасти себя или остаться до смерти безобразным. «Что, если это уродство — не последнее наказание? Если проклятье распространится на что-то ещё? Жрец говорил, что я буду вечно искать этого ребёнка. Неужели это правда? Неужели мне суждено страдать вечно лишь потому, что я проявил милосердие? Такова цена за добро? В этом правосудие?» Сокрушаясь о том, что с ним обошлись подло, Анвиль брёл вдоль реки, как вдруг впереди заметил силуэт. На мгновение юноша испугался, что его увидят таким безобразным, но потом пришёл к выводу, что в люди выйти всё равно придётся. Может, этот человек окажется безобидным и поможет ему?

Уже менее уверенной походкой он двинулся в направлении незнакомца. Анвилю казалось, будто он стал неведомым зверем, который лишь хочет чувствовать себя человеком, что он крадётся как вор или преступник, заслуживающий порицания и гонения. Вскоре юноша увидел, что впереди стоит сутулый старик и поит лошадь из реки. Рядом повозка с каким-то барахлом и больше никого. «Старики люди мудрые и отзывчивые...он окажет мне услугу», — подумал Анвиль и слегка обрадовался, что человек, попавшийся ему на дороге, оказался безобидным. Он приблизился к незнакомцу, и как в добрые времена сказал:

— Здравствуй старик! Долгих лет тебе, окажи услугу заплутавшему путнику!

Старик обернулся и вздрогнул, выронив из рук поводья. Он был совсем худеньким и сутулым, осунувшееся лицо покрывали глубокие морщины, а седые волосы едва выбивались из-под ветхой шапки. Впалые глаза округлились, и он отступил на шаг. Мгновение — и из старческой груди вырвался хриплый звук, похожий на дрожащий крик. Анвиль впал в недоумение, затем вдруг протянул к старику руки и покачал головой.

— Не бойтесь, я...

— Демон! Чудовище! — захрипел старик. — Не трогай меня! Не подходи! Не трогай! — старик пятился назад, уже по колено зайдя в воду. Анвиль остановился, пытаясь показаться доброжелательным, но страх, отразившийся на лице незнакомца, был неподдельным. Он задрожал и вдруг кинулся к лошади. Анвиль вскрикнул. Животное заржало и встало на дыбы. Старик, на мгновение ухватившийся за гриву, разжал пальцы, и не почувствовав почвы под ногами, полетел в воду. Юноша в ужасе наблюдал за тем, как старец плюхнулся на спину, не имея возможности быстро подскочить, как лошадь опустила передние копыта, попав одним бедняге в лицо. Животное отпрянуло, но было уже поздно. Анвиль бросился к старику, пытаясь выловить тело из воды, однако незнакомец уже испустил дух, и обезображенный вид его теперь не отражал ни одной эмоции.

— Зачем, старик, зачем? Ведь я не хотел! Я не пытался... — Анвиль схватился за голову и на глазах его снова выступили слёзы. «Это всё из-за меня... я напугал этого человека. Он умер из-за меня…Боже...за что мне это? За что?»

Он отступил и пошатнулся, смотря на вымокшее мертвое тело. «Как скоро его найдут? И была ли у старика семья? Ждёт ли кто-то его возвращения?» Юноша возненавидел себя и свою жизнь, проклинал день, когда вытащил ребёнка из колодца, решил принести его домой и впутался в непонятную историю. Постояв некоторое время и подумав над смыслом всего происходящего, Анвиль решил вытащить мертвеца на берег, чтобы тело не унесло течением. Он сложил вокруг него прибрежные камни и постоял некоторое время, чувствуя глубочайшую скорбь. Он не знал, кого больше жалеет: старика или же себя. Юноша чувствовал, что обстоятельства играют против него, что проклятье жреца поставило на нём страшную печать, и теперь беды не отступят, пока он не вернёт Микаэля. «Достаточно ли будет вернуть ребёнка? Со мной ведь всё было в порядке, пока мы шли через лес». Юноша поджал губы, ещё раз посмотрев на тело несчастного старика.

— Прости меня, я не желал зла. Упокой Геул твой дух. — Сказал он напоследок, и направился к лошади. Хоть и случилась трагедия, Анвиль решил извлечь из неё выгоду. Он забрался в повозку, на дне которой лежала солома, ветхая накидка, несколько связанных березовых веника и ведёрко со свежей рыбой. Видимо, старик вёз небольшой улов домой. Анвиль снова почувствовал укор совести, но убеждая себя в том, что это всё проклятье жреца, он взялся за поводья и погнал лошадь к деревне.

***

Предусмотрительно надев на себя ветхую накидку, Анвиль получше замотал ею голову. Он боялся, что лицо его может кто-то увидеть, и тогда беды было бы не миновать. Повозка медленно ехала вдоль дороги. Юноша скукожился как старец и старался смотреть вниз. Он плохо помнил, где находится злополучный дом, в котором жила красавица, а потому решил объехать все улицы, пока не увидит знакомых очертаний. «Как мне заставить её выйти из дома? Как принудить к разговору?» Юноша не знал, что будет делать, и тем более боялся реакции незнакомки на его новый облик. Впрочем, ответ нашёлся практически сам собой. Когда повозка сворачивала с очередной улицы, Анвиль вдруг услышал впереди шум, а затем увидел и его источник. Двое крепких мужчин тащили под руки девушку, что яро сопротивлялась и звала на помощь. Следом шествовали люди, выкрикивая гневные фразы о наказании и размахивая руками, будто бы были готовы вершить самосуд. Анвиль натянул поводья и стал наблюдать за процессией. К своему удивлению в девушке он узнал вчерашнюю белокурую красавицу. Сейчас лицо её было заплаканным, волосы растрепались, ноги нелепо упирались в землю, по которой незнакомку буквально волокли. Юноша подождал, пока процессия пройдёт мимо, а затем развернул лошадь с повозкой и двинулся следом. «Что же она натворила ещё? Что с ней собираются делать? Нельзя, чтобы её ненароком убили, ведь она единственная ниточка к Микаэлю».