Пока Эдгар предавался переживаниям, она думала о чём-то своём. С утра девушка чувствовала лёгкую слабость. Снова снился странный сон. В нем была Энэйн и мёртвые животные. Знак? Или то, что когда-то случилось в действительности? «Пытается ли она мне что-то сказать? Как много вопросов, и как мало ответов».

Впервые за три дня выглянуло солнце, но земля ещё не успела высохнуть. То и дело встречались крупные лужи, пространства с жидкой вязкой грязью, дождевые черви, ворочающиеся на свету в блаженных конвульсиях. «Это пройдёт», — подумала Гелата, вовремя заметив под ногами камень, о который чуть не споткнулась. Их путь пролегал через открытую степную местность, расписанную колючим строем кустарников и валунами. Дорога то опускалась, то поднималась, то тянулась извилистой змеёй. С юго-востока дул приятный тёплый ветер, гоняющий редкие кучевые облака. Идти предстояло несколько дней, и уже к окончанию первого Гелата начала скучать.

***

Будь у наших путешественников транспорт, они, несомненно, добрались бы до леса гораздо быстрее, но оба шли пешком. Гелата несмотря на то, что быстро уставала, жаловалась редко, и часто сожалела о том, что утратила ценную лошадь с повозкой. В душе она надеялась, что Микаэлю воздастся, и его поймают те, от кого он сбежал. Минула неделя, прежде чем они добрались до Дэларницкого леса, и на его границе совершили очередную остановку, чтобы перевести дух.

Гелата осмотрелась. Этот лес ничем не отличался от тех, что она видела прежде: высокие лиственные деревья, кустарники, трава, которую никто не стаптывал. Всюду зелень и свежесть. Негромкое щебетание птиц.

— Ну вот и всё... — обратилась она к Эдгару, — дальше я пойду сама. Можешь быть свободен... — Гелата потянулась к мешочку на поясе, достала оттуда пять монет и протянула юноше. Ожидая увидеть ликование на его лице, она удивилась, обнаружив неестественную бледность и хмурость. За то время, что они прошли вместе, Гелате показалась, будто Эдгар перестал её опасаться, но сейчас именно страх сбил его ровное дыхание.

— Я не могу вернуться в Коваль на службу. Наверняка, там меня уже разыскивают как преступника. Обнаружив тело Ноака и не найдя моего, все, разумеется, пришли к самому простейшему выводу: я убил его по какой-то причине и скрылся. Так они и думают. Обязательно наведаются ко мне домой, так что идти туда — это подписывать себе смертный приговор. Я не удивлюсь, если меня сразу же казнят. Мне ведь... нечем доказать невиновность. Мы ехали вместе. Он мёртв, а я жив. Ситуация налицо. Теперь у меня лишь два варианта: бежать и прятаться под чужим именем, или следовать за тобой.

— Тогда выбери первое.

— Странно. А мне разумнее казалось второе. Я не уверен, что смогу остаться цел, если просто сбегу... Да и куда мне бежать? Я почти не видел этой страны.

— А какой смысл тебе идти со мной?

Эдгар пожал плечами.

— Не знаю... может, я буду полезен. У меня есть кое-какой навык. Умею ориентироваться на местности. В последние дни я всё думал — а может, судьба нарочно столкнула нас? Может, моё место здесь, а не там? К тому же... разве тебе не страшно идти одной? Ты ведь даже не знаешь, зачем ищешь то место.

Гелата вспомнила, как ночевала в чаще после убийства отца, как забрела в дом дровосека. Видения, что терзали её в те часы, могли сыграть плохую шутку. Вдруг ей вновь что-то померещится? Да и не безопасней ли будет устроить ночью привал, если их будет двое?

— Веришь в судьбу?

— Все верят, как мне кажется, но не все признаются.

Гелата едва заметно усмехнулась.

— Ладно. Оставайся.

Эдгар благодарно кивнул и, сойдя с дороги, они сделали привал, чтобы набраться сил.

Всю ночь Хаара караулила на улице пьяных посетителей. После минувшей потасовки гомон притих, смолкли песни бардов. На небо выкатилась светлоликая царица, и наградила город призрачным сиянием серебристых одежд. Словно преступник, Хаара пряталась в тени домов, борясь с чувством неправильности и страхом перед неизвестностью. Её и без того не обнадёживающий план пошатнулся, и девушке казалось, что она стоит краю бездны, откуда на неё взирает лик насмешливого бога. У него были глаза отца.

Временами кто-то вываливался за порог, неумело насвистывая и едва волоча ноги. Трясти что-то с пьянчуг было практически бесполезно, ведь деньги они с большим успехом просадили, и всё-таки посредством угроз девушка обчистила карманы нескольких неосторожных бедняг. Те гроши, что у них оставались, в сумме едва ли могли составить двадцать линар. Девушка с прискорбным видом отправила монеты в мешочек. До утра ещё оставалось время, однако сумма требовалась немалая.

«Что, если маг обманет меня? Ничто не помешает ему забрать и деньги, и лошадь, уйти, как только я окажусь вне поля зрения. Тогда я снова лишусь всего из-за глупости, но с другой стороны, что если я не вернусь? А если вернусь, и он меня дождётся? И если я приду ни с чем? Может, Леоссар прав, и Шархадарт не существуют, тогда мне никогда не научиться магии, не получить никакого преимущества в бою. А выиграть своими силами... нет, даже если я окрепну, вряд ли смогу дать отпор мечу Лонгрена. Это будет жалкая смерть». В мыслях летали варианты возможной развязки, и девушка терялась среди них, надеясь на лучшее, но в то же время предчувствуя что-то дурное. Она пала духом как никогда, ибо новость о том, что надежды практически нет, сильно подкосила. Вероятность того, что Лонгрен так и останется на троне, страшила Хаару, и оттого ей хотелось отчаянней противиться возникшему препятствию. «Не для того я столько вытерпела, чтобы принять случившееся и сдаться. Как бы всё в итоге не обернулось, я точно не оставлю попыток отомстить».

Когда шум в «Лисьей норе» стих, девушка вернулась в комнату, где ранее оставила небольшие пожитки, затем спустилась вниз, осмотрела нескольких уснувших на столах постояльцев, и вытащила из их карманов ещё пять монет. «Бесчестный поступок», — упрекнула себя Хаара, и от досады поджала губы. Она собиралась поступить более гадко, однако воздержаться от этого не могла. Ей нужны были эти деньги...

Откуда-то донёсся грохот посуды, и девушка бегло осмотрелась. Прямо за стойкой, где по обыкновению разливали алкоголь, виднелась небольшая деревянная дверь. «Выход к кухне или подсобке», — решила Хаара и, ступая как можно тише, направилась туда. Она заранее обнажила меч, готовясь ко всякому повороту событий, но в душе надеялась, что его не придётся пустить в ход. Сегодня лезвие уже испило крови. С пола её до сих пор не оттёрли.

Дверь оказалась не заперта, и Хаара легко приоткрыла её, сразу же юркнув внутрь. Она оказалась в довольно тесной комнате, что, возможно, виделась таковой из-за большого количества шкафов, уставленных домашней утварью. У дальней стены располагалась печь, где в перламутровом огне едва слышно потрескивали дрова. Неподалёку от неё находился стол с кучей перемытой посуды и полным деревянным ведром, в которой уже знакомая с виду девушка в сарафане полоскала оставшиеся тарелки.

Услышав шаги, она вздрогнула и обернулась, а приметив Хаару, побледнела и рефлекторно прикрыла грудь широким деревянным блюдом.

— Ой... снова...что вам нужно? Утром придут стражники, и мы расскажем им всё, что видели. Уходите, вам здесь не рады.

— Как раз собираюсь уйти, — отозвалась Хаара, внимательно осматриваясь и прикидывая, как скоро кто-то прибежит на помощь, если незнакомка завопит. — Мне нужно кое-что у вас забрать.

— У меня ничего нет, — запротестовала девушка, — уберите меч, или я закричу.

— Если начнёшь кричать, я отрублю тебе голову. Впрочем, твоя смерть не принесёт мне никакого удовлетворения, и мы легко можем избежать такого исхода.

Казалось, девушка серьёзно восприняла угрозу. Она попятилась, но сразу же уткнулась в стол, прижимая к себе блюдо, словно щит.

— Чего вы хотите?

— Денег. Мне нужно семьдесят линар, не меньше и не больше.