Ревердас — северо-западное военное государство, раскинувшееся на материке Норра. Несколько столетий назад оно образовалось на пепелище, оставшемся после окончания Великой кровавой войны. Тогда люди отчаянно сражались против разрозненных кланов магов: ликийцев, умаров, верров и аэлудов. В то время как они использовали лишь собственную хитрость и полагались на холодное оружие, маги уничтожали армии посредством силы, данной им свыше, и непременно бы одержали победу, покуда не обратились друг против друга.

От природы гордые и привыкшие повелевать, они были не согласны объединиться и бороться с общим врагом, а вместо этого уничтожали своих, желая подчинить себе оставшуюся в живых часть, но держа неудачу за неудачей. Их численность быстро сократилась, и люди без труда добивали оставшихся.

Первый правитель Ревердаса, Бердрор Дефоу, видя, как сильного противника уничтожили междоусобицы, решил, что его страну никогда не постигнет такая участь, и создал особый закон о престолонаследии. Теперь после смерти короля его наследники были обязаны сойтись в сражении, и единственный выживший в нём наследовал государство. Убивший кровного брата или сестру нечестным путём подвергался немедленной казни. Отказаться от участия в сражении было нельзя, поскольку каждый, рождённый под знаком короны изначально обрекался на скорую гибель или же жизнь короля, воина, варвара. Много десятилетний эта система оставалась незыблемой. Правителю полагалось обзавестись наследниками в скором времени после коронации. Если по какой-то нелепой причине он уходил из жизни раньше положенного срока, регентство принимал (а) на себя супруг или супруга, или же второй человек государства — советник до того времени, пока наследники не вырастут и не смогут сразиться за престол.

Объявлять войну Ревердасу не решалось ни одно государство, и, более того, все соседи жили в страхе, опасаясь прихода варваров с северо-запада, чьи мечи и топоры рубили мужчин и женщин, а факелы сжигали деревни и города. Не имея возможности сокрушать врагов, воины, иной раз, по пустякам убивали друг друга. На юге активно разрастались наёмнические гильдии.

Страшный закон о престолонаследии породил не менее жуткие традиции среди простого люда. Бои стали неотъемлемой частью их жизни. Создавались арены, куда народ ходил лицезреть кровавые сражения рабов и каторжников. Многие споры решались взмахом меча. Обладал богатством и уважением тот, кто хорошо убивал.

В летописях нет упоминаний о времени возникновения Великой Арены, однако считается, что её возвели ещё при первом короле. Издревле в Архорде появилась традиция наказывать преступников не казнью, а сражением во имя искупления грехов. Король говорил, что для жителя Ревердаса, для воина, каким бы он ни был, позорно умереть повешенным, сожжённым или убитым с мешком на голове. Всякому казнённому будет закрыт путь в Аридон (загробное царство, расположенное за Вечным океаном), поэтому провинившиеся на материке должны иметь шанс искупить вину в загробном царстве. Геул прощает умерших достойно, поэтому велары на протяжении десятилетий сражались друг с другом насмерть, одновременно развлекая толпу и надеясь быть помилованными в результате победы.

Позже зародилась традиция раз в год устраивать турнир, в котором последний выживший воин, полностью искупивший грехи, и ставший чистым, получал прощенье Геул и людей; мог выйти на свободу, распоряжаться своей жизнью, как ему вздумается, или же бросить вызов королю, а в случае победы над ним, занять трон и верно служить народу. Правитель не мог отказаться от сражения, ибо считалось, что брошенный вызов — это проверка Геул. В первые годы многие испытывали судьбу, но история не знала ни одной победы велара, поскольку король считался избранным богом и им хранимым. На самом деле выиграть это сражение велару не представлялось возможным. Король, безгрешный пред лицом Геул, согласно статусу, облачался в доспехи и выбирал себе лучшее оружие. Велар был вынужден драться в чём пребывал на каторге, ибо если воля Бога помиловать и возвысить его, то и голыми руками одолеет он правителя, на чьё место претендует. Король считался сильнейшим воином, и потому велар, чтобы заполучить его титул, должен был показать, что он сильнее. Поэтому позже победители турнира всегда выбирали свободу, покидая арену и, как правило, Архорд, уезжая искать счастья в жизни. Традиция бросать вызов королю уже практически стёрлась из памяти людей, хотя каждый правитель и уважаемый себя человек, умеющий читать, хорошо с нею знаком.

(Раадмир V Элькский «История Ревердаса том I»)

Ветер рвал её волосы, точно взбешённый.

Она мирно стояла, не молясь, не взывая,

Только странно смотрела.

За спиной хрупкой стая не спеша пролетала.

Брата меч раскалённый стал теперь её парой.

Им убиты не сотни и не десятки.

Только тёплая кровь, что, сверкая, стекала,

Заставляла всё вспомнить:

Как бежав без оглядки,

В ту свирепую ночь она дом проклинала...

— Хизер!

Вопль пронзил взбудораженный ветром воздух. Такой резкий, пропитанный отчаянием и болью, в конце он сорвался на визг. Прощальное эхо было последним, что она услышала. Голос принадлежал брату, единственному человеку на земле, с которым Хизер ещё связывала одна кровь. Родственник, что прожил с ней недолгую обречённую жизнь, стоял на краю отвесной скалы в сверкающих серебряных доспехах с таким видом, словно не успел протянуть руку помощи утопающему, а не сам поспособствовал его гибели. Эта картина не являлась предметом последних мучительных впечатлений умирающего воина, коим Хизер никогда не была. Нет. Так наступала смерть отрёкшегося от самого себя человека.

Солнце временами проглядывало из-за туч, и от стали меча, не испившего сегодня крови, отражались резвые блики. Издалека они напоминали Хизер тревожные огоньки, будто снова близилась весть о начале Великой кровавой войны. Ветер развивал золотистые волосы, закрывая лицо молодого Иландара, которое выглядело сурово, как у мужчины, повидавшего свой век, и в то же время испуганно, как у юного мальчишки, что впервые сел на коня. На нём залегли глубокие тени, отпечаток страшного настоящего, которое приходилось переживать, проглатывать как отраву, медленно разрушающую сознание и убивающую тело. Правая рука крепко сжимала встревоженное схваткой оружие, но казалось, что она вот-вот дрогнет и уронит его.

«Воин, — подумала девушка, летя навстречу волнам и скалам, — такой король удержит страну. Ни Ронан, ни я не были достойны этого. Всё правильно...всё так и должно было случиться».

Этот момент длился несколько секунд, но для неё он растянулся, как смола, а затем замер. Время оцепенело перед близившимся концом. Ветер в последний раз просвистел в ушах, и мощный удар заставил тело выгнуться дугой. Хизер показалось, что она сломала позвоночник. Захотелось вскрикнуть, но звук тут же подавил поток солёной ледяной воды. Девушка больше не видела силуэт брата. Он исчез, растворился под бирюзовой толщей. Все тени стали расплывчаты, а цвета смешались в один. Вот и всё. Так и наступает смерть. В этом нет ничего героического. Выжить может только один, и сегодня Хизер не повезло. Однажды так же не повезло её предкам, не повезёт когда-то детям Иландара. Сила определяется желанием жить, однако Хизер сдалась ещё до того, как ей предоставили выбор. С тех пор как умер отец, как младший брат, истекая кровью на дорожке в саду, шептал в агонии об адской боли и каменном страхе, так, что никто не решился прервать его мучения, девушка почувствовала, что смерть дышит в затылок. Это была её судьба, не та, о которой позже сложат баллады, ведь Хизер, как и многие до неё, навсегда исчезнет из памяти людей. Настало время идти в Аридон, и пусть земные страдания останутся с теми, чьи глаза ещё смотрят на мир. Сознание меркло, погружаясь в вечное забытье. Холод обступил точно свинцовый гроб, крышка которого захлопнулась сама. Сопротивляться уже не было смысла. Она давно решила, что так будет лучше для всех. Этого хотел бы отец. Управлять государством — удел мужчин. Девушку на троне бы не признали, тем более слабую и беспомощную. К тому же, Хизер никогда бы не смогла убить братьев. Её рука предательски опустилась бы перед лицами людей, которых она ещё недавно сжимала в объятиях.