16 годами ранее...

Анвиль сидел на небольшом бугристом камне так, что ноги его утопали в высокой прибрежной траве, и затачивал ножом конец длинной деревянной палки. Резкий порыв ветра заставил юношу сморщиться и поправить упавшую на лоб прядь волос. Впереди протекала узкая холодная река. Лиственные деревья росли к ней практически впритык — в основном с тонкими стеблями, но густой и раскидистой кроной они напоминали юных девиц, выстроившихся в ряд для очередного вальса. Солнце взошло около двух часов назад. К этому времени юноша уже успел пройтись вдоль берега и убедиться, что здесь можно наловить рыбы хотя бы для себя. Но чем кормить ребёнка? Это мысль не покидала голову парня.

Младенец спал неподалёку. Он проспал большую часть ночи, казалось, с того момента, когда Анвиль окончательно решил оставить его в живых. Иногда юноше мерещилось, что он переставал дышать, и тогда Анвиль в страхе подскакивал к малышу, как в самый первый раз склонялся над крохотным тельцем и прислушивался. Слабенько, но сердце еще билось.

— Надо бы дать тебе имя... — высказался юноша вслух и ненадолго задумался. — Интересно...оно было у тебя при рождении? Как тебя назвала матушка? И какая она вообще была? Почему бросила тебя? — Анвиль выдержал паузу. — Твоя загадочная история покрыта мраком... Слушай, как тебе Микаэль? А? Хорошее имя? У нас в деревне был мальчик, которого звали Микаэль, он умел играть на флейте, но знаешь, рано умер... Несчастный случай приключился: на поле взбесил бык и насадил беднягу прямо на рога. Мальчишка часто бродил с пастухами в поле, он и сам хотел стать пастухом, но жизнь его оборвалась так быстро и нелепо, что все были поражены. С тобой так не должно приключиться, ведь судьба пока благосклонна и хранит твою жизнь. Наверное, ты не захочешь стать пастухом, но может, твоё желание тоже будет благородным. Что скажешь, Микаэль?

Спящий младенец чуть шевельнулся. Анвиль наблюдал за ним некоторое время, затем сунул нож за пазуху и спустился к реке. Он зашёл в воду по колено и стал прицеливаться, наблюдать. Кожу обжигала прохлада. Юноша занял устойчивое положение и ждал. Увидев рыбу, он замахнулся и опустил палку. Мимо. Чертовка уплыла. Он повторял попытку снова и снова. Всё тщетно. Анвиль выругался.

«Нельзя сдаваться, — успокаивал он себя, — если я не хочу умереть с голоду...Я должен придумать, чем накормить Микаэля, иначе все мои попытки спасти его пропадут зазря».

Промучившись еще около получаса, Анвиль всё же выловил две небольшие рыбины. Он натаскал камней и веток, разжёг костёр и счистил ножом чешую.

— Этот лес не столь велик, — сказал он скорее себе, нежели младенцу, — если будем идти вниз по реке, обязательно найдём поселение. Там нам должны помочь, мир не без добрых людей.

Снимая с палки зажаренную рыбу, юноша вновь взглянул на младенца. Ребенок выглядел слегка иначе. На лысой до недавних пор головке пробились тёмные пряди волос. «Как-то быстро они выросли», — заметил юноша и присмотрелся получше. Других видимых изменений в ребёнке не наблюдалось. Покончив с трапезой, Анвиль снова взял малыша на руки и пошёл вдоль берега. Ему натерпелось хотелось покинуть тёмную чащу, пока какой-нибудь хищник, что, может быть, наблюдал за ними с ночи, вдруг не решил напасть.

***

— Плати, девчонка!

Сандра рухнула на колени от сильного толчка и почувствовала, что её схватили за волосы. Боль. Паника. Не вырваться. Некого позвать на помощь. Девушка стиснула зубы и попыталась отбиться от грубых мужских рук. Запах пота и соли ударил в нос.

— Прошу вас, постойте! Смилуйтесь!

Мужчины окружили её и захохотали. Зачем она только поднялась на эту палубу? Не будь у неё уверенности в том, что родных непременно зарежут, а её дом сожгут, девушка и ногой бы сюда не ступила.

— Я заплачу, дайте мне ещё немного времени!

— Мы не можем ждать вечность, девочка. Время отплывать.

— Дождитесь хотя бы вечера... я что-нибудь придумаю, честное слово. Я ведь никуда не денусь...вы же знаете, что я...

Болезненная пощечина заставила её замолчать.

— Принеси нам три тысячи линар к закату или мы перережем ему глотку... ему, и всем, кого ты любишь. Вышвырните её с корабля!

Не успев сказать и слова, Сандра почувствовала, как её потащили по палубе. Еще минута, и вот, она уже катится к пустующей пристани. За спиной ещё слышатся голоса, но разобрать слов не получается. В который раз Сандра мысленно себя прокляла.

Убедившись, что её больше никто не держит, девушка осторожно поднялась на ноги и отряхнула платье. Оно смялось и перепачкалось так, что теперь она походила на оборванку. Щека горела, волосы растрепались. Девушка чувствовала, что она некрасивая и жалкая, что можно плакать до бесконечности, и это её не спасёт. «Хорошо, что он меня такой не видит...такой бы он меня никогда не полюбил».

Бросив взгляд на небольшой торговый корабль, с недавних пор ставший её спасением и погибелью, девушка поспешила обратно в деревню. Она выиграла себе время до вечера, да только вот где она возьмёт три тысячи линар за такой короткий срок? Кто мог располагать такими деньгами, если только не ещё один торговец? Сандра знала, где его разыскать, только не особо рассчитывала на помощь. Прежде вернувшись домой, она тихо юркнула к печке, порылась за ней и извлекла оттуда тряпицу. Руки дрожали, а внутри всё сжималось от страха и неуверенности. Какое безумие! Какой безбожный обман!

Сандра развернула тряпицу, в которой оказался старинный серебристый браслет. Хрупкое изделие походило на бесконечно переплетающиеся ветки дерева. Девушка покрутила его в пальцах, осмотрелась на всякий случай, после чего надела, а тряпку отбросила в сторону. Тело бросило сначала в жар, затем в холод, и вдруг наступил безмятежный комфорт. Сандра побежала за гребнем, сменила платье на чистое, покрутилась у крохотного зеркальца. Какой же она всё-таки стала прехорошенькой! Совсем не той серой замарашкой, что час и год назад. Совсем не той уродиной. Светлые густые волосы водопадом спускались до пояса, личико, как фарфор, стройная женственная фигурка. «За такую вещицу, — подумала Сандра, глядя на браслет, — и три тысячи линар отдать не жалко».

Она выбежала из дому, чувствуя себя в незабываемом блаженстве. Сандра знала, что красива, знала, что окружающие видят её красивой и ничего не доставляло ей большего удовольствия, чем эта мысль. Она даже заглушала страх, ещё мгновения назад сковывающий тело. Девушка легко бежала по улице и улыбалась каждому встречному.

Настигнув лавки торговца, она залетела туда без стука. В этот жаркий обеденный час здесь было пусто, только сам Равер, смугловатый курчавый мужчина, несколько лет назад прибывший с юга, сидел у дальней стены за прилавком и протирал какой-то предмет. Услышав шум, он поднял голову и смерил Сандру любопытным взглядом. Он её не узнал.

— Равер! — девушка кинулась к прилавку, будто бы охваченная огнём.

— Мадам?

— Мадам! Какой ты стал галантный! — она от души рассмеялась, рассмотрев на лице мужчины смятение. Когда-то он, как и многие в этой деревне, с отвращением от неё отворачивался, в лучшем случае снисходительно смотрел на убогую и одаривал молчанием. Но теперь всё изменилось, и Сандре казалось, что она обладает некой властью над человеческими сердцами.

— Прошу прощения, но я имел удовольствия быть с вами знаком?

— Равер, это же я! Сандра! — девушка слегка перегнулась через прилавок, выставив вперёд, пусть и скрытую платьем, но пышную округлую грудь. Она видела, как торговец занервничал, но не стала ждать от него ответа. — Оставь удивление на потом. Равер, мне срочно нужна твоя помощь. Я задолжала...одним неприятным людям, и они угрожают мне. Послушай, одолжи три тысячи линар...

— Ты из ума выжила, женщина?! — торговец подскочил на ноги и отстранился. — Не знаю, что за глупая шутка и кто ты такая...

— Я же сказала тебе!