— Это могло стоить тебе жизни, поэтому важно понять: каким бы слабым не казался соперник, проигрывающим или нерешительным, помни, что ты можешь заблуждаться и никогда не теряй бдительности. Овца тоже может убить волка.

Сициланец сел обратно к стене, но на сей раз Блэйр не решился спрашивать, что дальше. Урок, видимо, не прекращался всё это время, а он, по своей глупости этого не заметил. «Может, мне действительно не хватает последовательности?» Блэйр подогнул ноги и стал ждать, пока Джаваха проявит себя как-то ещё. Тот долго молчал, а потом вдруг заговорил.

— Моя родина — Сицилан, но, если быть точнее, я жил в небольшой деревушке Хэрт, расположившейся у устья реки Ниакис. Наши люди, пусть и владеют искусством боя, но они не воины, совсем не те, что живут здесь, в Ревердасе. Никогда прежде я не видел, чтобы убивать других было частью веселья или смыслом жизни целого народа. Наше предназначение было меньшим. В моей стране существуют касты: земледельцы, скотоводы, жрецы, ремесленники.

— Ты был жрецом, — без толики сомнения определил Блэйр.

— Да, я был жрецом. Моя миссия заключалась в том, чтобы беречь от напастей дома и семьи нашего поселения, хранить гармонию духа живых и почитать дух мёртвых. Это очень важно, чтобы душа после смерти нашла успокоение и оправилась в иное царство прежде, чем Ловчие перехватят её.

— Ловчие?

— Ловчие душ. В наших землях они почти не появляются по двум причинам: во-первых, жрецы хорошо справляются с обязанностями, во-вторых, от Сицилана до Дэррад путь не близкий. Но у вас, здесь...они повсюду. Они невидимы глазу смертных, как и Падальщики, слуги Шархадарт. О них гласят летописи, но сейчас речь не об этом. Я уже говорил, что моя родина отвергла меня, но не подразумевал то, что меня изгнали люди этих земель, нет...Однажды во сне ко мне пришло ведение: рождение двух близнецов, над которыми сгустилась тьма. Я проснулся и понял, что эти дети принесут в мир много крови, устроят войну, которой не видывал доселе даже Ревердас. Если они вырастут и выживут, то государство падёт за государством, а затем материк за материком. И я чувствовал, что родятся они на Норра, что смерти они должны быть преданы раньше, чем успеют созреть. Я переплыл Тигровое море и часть Вечного океана, шёл через холмы и степи Сциллы, плыл по реке Мидре пока, наконец, не оказался в городе Ютре. Я шёл, пока чувствовал их, а потом вдруг нить оборвалась. На мгновение мне показалось, что кто-то добрался до близнецов раньше, но спустя время я почувствовал их вновь, очень слабо, но почувствовал.

— Не понимаю, — прервал его Блэйр, — зачем ты рассказываешь это мне? Что за близнецы и откуда тебе вообще знать, что они реальны?

— Рассказываю, потому что у тебя есть шанс выйти отсюда и найти их, уничтожить зло, пока не пришла война, которая унесёт жизни многих народов. На тебе стоит печать. Это твоя гатжо. Ты уже коснулся её... и эта петля, Блэйр, она не отпустит тебя. Она свела нас, потому что мы связаны, наши пути и предопределение. То не воля Арравела или кого-то из людей.

Блэйр иронично усмехнулся и покачал головой.

— Лорд Арравел считает, что я должен приносить ему доход, ты считаешь, что я должен выжить, чтобы найти и уничтожить некое зло, которое тебе когда-то приснилось. Так или иначе, каждый хочет найти во мне выгоду, но я никому из вас ничего не должен. Всё, чего я хочу, это выйти обратно на свободу, потому что по вине этой твоей гатжо...я жестоко и несправедливо наказан. Я потерял всё, даже право делать выбор. Всё потому, что правосудие существует лишь в умах наивных. Поведай, Джаваха, как же с такой благородной целью ты оказался заперт в тюрьме?

— Меня оклеветали. Сказали, что я истязал веру ваших земель, что пришёл сюда со своим учением еретика, но это не правда. В месте, где я остановился на ночлег, была больная девушка. Она умирала, а я взялся помочь, очистить её дух и тело. Мне кое-что известно о медицине, но ваш народ не принял и не понял её. Стража схватила меня, а девушка погибла, потому что я не успел закончить лечение. Позже меня обвинили в убийстве, якобы я принёс её в жертву во имя своих лжебогов. Тогда я понял, что у гатжо на меня другие планы, и вот, я здесь, чтобы учить тебя. Даже если ты откажешь, этот путь затянет тебя, как воронка. Ты не понял, но всё началось ещё в том лесу. Ты спас девушку, которая освободила тьму...

— Откуда ты знаешь, что я сделал?

— Мне многое ведомо, Блэйр. Я могу увидеть твою душу, если пожелаю, и твоё сердце. Хотелось бы мне верить, что оно принимает кого-то, но увы, ты холоден и отрешён. Тем лучше для тебя сейчас. Ничто не будет отвлекать.

Мужчина услышал шаги из коридора и понял, что приближается стража.

— Джаваха, стой... расскажи, что ещё ты знаешь. Та девушка, которую я спас, она выжила? Что за тьма? Как я со всем этим связан? Я ничего не...

Ключ повернулся в замке.

— Тебе не хватает последовательности, — отозвался сициланец. Уже в следующее мгновение в камере появилась стража, и Блэйр понял, что на этом урок окончен.

Хаара наблюдала за тем, как открываются ворота. Солнце только поднималось, и ночная прохлада ещё цеплялась за кожу, однако девушка уже сидела в седле, укутавшись в плащ, чувствовала вес меча и думала о том, что скоро станет свободна. Её не прельщала идея предстоящей вылазки, если бы не возможность сбежать. Нужно лишь выбрать момент. Хаара убеждала себя в том, что непременно его дождётся. В груди теплилось чувство предвкушения, но оно мешалось со страхом снова оказаться одной.

Ридесар решил выдвинуться с отрядом в десять человек, и как только грянул рассвет, они, взяв с собой оружие и припасы, устремились в путь. Хааре, наконец, стало казаться, что время пошло, и сейчас меньше, чем в прежние дни она чувствовала себя пленницей. Однако ощущение беспомощности никуда не делось. Правая рука оставалась не дееспособной, и девушку угнетала мысль о том, что может статься, покинь она отряд Ридесара. Никакого плана в голове Хаары не было, и она не представляла, что будет делать после того, как окажется одна среди леса. В очередной раз девушка признала, что зря покинула Карлайла. Какова была вероятность столкнуться с мужчиной ещё хотя бы раз в этой жизни? «Он найдёт меня разве что на арене, если мы оба доживём до этого дня».

Хаара сжала поводья кистью левой руки. Утром она выпила отвар из трав, но в пути такой роскоши не представится, а значит, и раны будут затягиваться медленнее. «Надеюсь, и это хоть немного поможет», — думала она. Впереди ехал Ридесар, за ним ещё четверо мужчин, после Хаара, а следом и все остальные. Девушка чувствовала лёгкий дискомфорт, потому что знала: расположения среди этих людей ей не сыскать. Все они были убийцами и насильниками, только прикрывались масками добродетели, считая, что защищают границу государства от вражеских сил, впрочем, Хаара сомневалась, что некто отчаянный осмелился бы напасть на Ревердас. У страны была неприятная репутация. Само название у многих ассоциировалось со смертью и кровью. От отца девушка узнала, что Ревердас с даарского праязыка переводится как «восставший из пепла». Предки неплохо постарались.

В детстве Хаара поинтересовалась, почему именно род Дефоу стоит у власти, на что отец выдал несколько невнятных предложений о Великой кровавой войне, в масштабе с которой ни одна предыдущая не могла сравниться. «Только сильный король может вести за собой неукротимый и ярый народ. Только в страхе перед властью люди будут верны и покорны, даже самые дикие твари склонят головы перед воином, не знающим трусости и поражений. Проиграв бой, ты проиграешь войну», — так говорил отец, и Хаара не знала, чего пугается больше: возможной ранней смерти или жизни, где на неё обрушится страшная ответственность. Она не хотела быть королевой, даже сейчас в глубине души терзалась сомнениями. Казалось, сама судьба повелела, что род Дефоу себя исчерпал. На троне теперь новый представитель государства — Теул, чья репутация опережает своего обладателя. Но можно ли назвать его достойным воином? На каком основании он занял этот трон?